Когда я в последний раз видел девушку, она спала на спине дракона, обхватив руками его изящную шею. Теперь она сидела верхом на своем скакуне. Глаза девушки были закрыты, но она подняла лицо вверх, словно подставляя его солнечным лучам, которые ласкали ее щеки. Едва заметная улыбка притаилась в уголках ее губ. Раздавленные растения под ее скакуном показывали, что она летала совсем недавно. Она отнесла Шута на остров Аслевджал, а потом вернулась сюда, чтобы присоединиться к своим спящим соплеменникам.
Мне казалось, что я двигаюсь почти бесшумно, но Шут сразу повернул голову и посмотрел мне в лицо.
– Ты помнишь, как в ту ночь мы пытались ее освободить? – спросил он.
Я склонил голову. Мне стало стыдно, но я был тогда таким молодым и нетерпеливым.
– С тех пор я не раз сожалел об этом.
Тогда я коснулся ее Скиллом, рассчитывая, что сумею освободить девушку, но лишь заставил ее страдать. Он задумчиво кивнул.
– А ты помнишь, как коснулся девушки во второй раз?
Я тяжело вздохнул. Это произошло той ночью, когда я гулял по снам при помощи Скилла и видел, как Молли вышла за Баррича. А потом я оказался в теле Верити – в то время как он позаимствовал мое, чтобы зачать сына. Тогда я не знал, каковы его намерения. В больном теле старика я бродил по воспоминаниям каменного карьера. Бродил до тех пор, пока мы с Ночным Волком не наткнулись на Шута, который занимался запрещенным делом. Шут отсекал камень вокруг ног дракона, надеясь закончить его и освободить. Я пожалел Шута, так сильно он сочувствовал каменному существу.
Я прекрасно знал, что для оживления дракона мало труда резчика – необходимо отдать свои воспоминания и любовь, свою боль и радость. И тогда я положил посеребренные Скиллом руки Верити на каменную плоть Девушки-на-Драконе и отдал ей всю тоску и горечь моей короткой жизни, чтобы она могла получить собственную жизнь. Я отдал дракону свои воспоминания о бросивших меня на чужих людей родителей и те страдания, что перенес в руках Галена и темнице Регала. Я отдал эти воспоминания дракону, чтобы он с их помощью сумел создать свое «я». Я отдал девушке свое детское одиночество и ночные страхи. Отдал охотно и сразу почувствовал, как слабеет боль, хотя мир вокруг меня потускнел – как и моя любовь. Я бы отдал гораздо больше, если бы меня не остановил волк. Ночной Волк отругал меня, заявив, что не желает быть связанным с «перекованным». Тогда я не догадался, что он имел в виду. Теперь, после того как я видел воинов, служивших Бледной Женщине, я его понял.
И мне показалось, что я сообразил, зачем Шут сюда пришел.
– Не делай этого! – взмолился я, а когда он с изумлением посмотрел на меня, добавил: – Я знаю, что ты хочешь отдать воспоминания о пытках дракону. Девушка-на-Драконе может забрать их у тебя и навсегда сохранить, чтобы они больше не мучили тебя. Но за то, чтобы избавиться от боли, нужно заплатить высокую цену, Шут. Когда она притупляется и ты прячешь ее от себя… – Я замолчал, мне не хотелось, чтобы Шуту показалось, что я себя жалею.
– Притупляются и радости, – закончил он мою мысль, потом поджал губы и отвернулся.
Быть может, он пытается решить, что лучше? Готов ли он избавиться от ночных ужасов ценой радости от наступления утра?
– Я видел это потом в тебе, – сказал он. – И знал, что виноват. Если бы я не начал работать над Девушкой-на-Драконе, ты бы никогда так не поступил. И я хочу это изменить. Годы спустя, когда я навестил тебя в твоей хижине, я подумал: «Он наверняка исцелился. Он больше не страдает». – Он посмотрел мне в глаза. – Но я ошибся. Ты просто… остановился. В некотором смысле. О да, вероятно, ты стал старше и мудрее. Но ты не сделал ни одного движения, чтобы вернуться к жизни. Если бы не твой волк, все сложилось бы гораздо хуже. И все же ты жил, точно мышь в норе, подбирая крошки внимания Старлинг. Даже ужасно толстокожая Старлинг, и то это понимала. Она привела к тебе Неда, и ты его приютил. Но если бы она не оставила его возле твоего порога, разве ты стал бы искать человека, готового разделить с тобой жизнь? – Он наклонился ко мне и добавил: – Даже после того, как ты вернулся в Баккип и к своему прежнему миру, ты старался держаться от него подальше. Что бы я не делал или не предлагал. Вороная. Ты даже не попытался связать себя с лошадью.
Я застыл в неподвижности. Его слова жалили, но они были чистейшей правдой.
– Что сделано, то сделано, – наконец ответил я. – А сейчас я могу сказать лишь одно: если ты пришел сюда для того, чтобы избавиться от тяжелых воспоминаний, не делай этого. Оно того не стоит.
Он вздохнул.
– Да, эти мысли приходили мне в голову, – ответил Шут. – Больше того, признаюсь, что я уже не первый раз навещаю Девушку-на-Драконе с тех пор, как мы оказались здесь. Я думал о том, чтобы предложить ей мои воспоминания. Я знаю, что она бы их взяла, как не отказалась от твоих. Но… в некотором смысле… хотя я не видел этот вариант будущего, мне кажется, что все должно быть именно так, Фитц. Что ты помнишь о ее истории?
Я набрал в грудь побольше воздуха.
– Верити рассказал мне, что она была частью группы Скилла, участвовавшей в создании драконов. Я припоминаю ее имя. Салт. Я узнал об этом в ту ночь, когда отдал ей свои воспоминания. Но Салт не смогла добровольно отдать себя дракону. Она рассчитывала остаться частью группы Скилла, пытаясь быть еще и единственной девушкой для Девушки-на-Драконе. Тем самым она обрекла всех на гибель. Из-за того, что она слишком много оставила себе, у них не хватило сил, чтобы стать живым драконом. Они почти добились своего, а потом оказались затянутыми в камень. До тех пор, пока ты их не освободил.
– Пока мы их не освободили.
После долгого молчания Шут продолжил:
– Все это для меня напоминает эхо сна. Салт была лидером группы Скилла, которая называлась группа Салт. Но когда дело подошло к концу, Рилдер пожелала отдать дракону сердце. И после того как все поверили, что дракон ожил, его назвали драконом Рилдер. – Шут посмотрел на меня. – Ты ее видел. В Петушиной короне. Редкая честь, тем более для иностранки. Однако она проделала долгий путь в поисках своего Изменяющего. Как и я, она выбрала роль лицедея. Шута, менестреля, акробата. – Он покачал головой. – Я был ею несколько мгновений. Лишь в одном коротком сне, когда стоял на колонне. Я был собой, Белым Пророком, и, возвышаясь над толпой, объявил о полете дракона Рилдер жителям города Элдерлингов. Но не без сожалений. Поскольку знал, что сегодня мой Изменяющий сделает то, к чему его вела судьба. Он войдет в дракона, чтобы годы спустя свершить изменение.
Он замолчал, и на его лице появилась горькая улыбка, первая за многие дни.
– Как она должна была горевать, увидев, что дракон Рилдер так и не обрел собственной жизни из-за Салт. Наверное, она решила, что это ее вина. Но если бы Рилдер не воплотилась в драконе, и если бы этот дракон не сделал свое дело, и мы не нашли их в каменоломне… что тогда, Фитц Чивэл Видящий? Ты смотрел в далекое прошлое, в тот день, чтобы увидеть Белого Пророка на Скилл-колонне. Ты все это видел?
