– Я его стражник. И я должен его охранять, – запротестовал я, слегка растягивая слова.
Надо было выпить стакан вина, с опозданием подумал я. Запах спиртного всегда производит впечатление.
Пиоттр больше не смотрел на меня. Я повернулся и взглянул в сторону сада. Со стороны двери, ведущей в материнский дом, послышался крик, оттуда выходили люди. Между тем девушки сцепились. С видимой легкостью Лестра швырнула Эллиану на землю. Нарческа ударилась спиной, и я понял, что из легких у нее вышибло весь воздух. Пиоттр разочарованно вздохнул и нетерпеливо переступил с ноги на ногу – так ведет себя опытный боец, когда дерется его любимый ученик. Когда Лестра попыталась оседлать Эллиану, та подтянула ноги к груди и ударила свою обидчицу ступнями в живот. Лестра отлетела назад и рухнула на землю. Эллиана перекатилась на колени и, ничуть не заботясь о сохранности своего роскошного платья и прически, прыгнула на Лестру. Мышцы на плечах и шее Пиоттра напряглись, но он не пошевелился. Я соскочил со стены, чтобы лучше видеть происходящее, успев заметить неподалеку остальных стражников из Баккипа. Местные жители наблюдали за схваткой с интересом, но без особого удивления. Очевидно, такие драки между девушками и женщинами здесь были обычном делом.
Эллиана уселась на грудь Лестры, коленями придавив к земле ее руки. Та продолжала сопротивляться, но нарческа схватила ее за волосы и прижала голову к земле. Свободной рукой она схватила пригоршню грязи и засунула ее в рот Лестры.
– Пусть честная земля очистит твои губы от грязной лжи! – торжествующе закричала Эллиана.
Дьютифул стоял в стороне, широко разинув рот. Он не мог отвести взгляда от обнаженной груди Эллианы. Я видел, что его привела в ужас не только драка между девушками, но и реакция собственного тела. Стоявшие в кругу девушки возбужденными криками подбадривали соперниц.
С пронзительным криком Лестре удалось высвободить голову – в руке ее противницы осталась прядь густых волос. Эллиана отвесила ей пощечину, а потом схватила за горло.
– Назови меня нарческой, иначе это будет твой последний вздох!
– Нарческа! Нарческа! – крикнула Лестра и разрыдалась, скорее от унижения, чем от боли.
Эллиана положила руку на лицо соперницы, оперлась на него и встала.
– Оставьте ее! – предупредила она двух девушек, которые бросились помочь побежденной. – Пусть лежит здесь и радуется, что я не взяла с собой нож. Теперь я женщина. И с этих пор мой нож ответит каждому, кто осмелиться усомниться, что я нарческа. А также той, что посмеет коснуться мужчины, которого я выбрала!
Я посмотрел на Пиоттра. Он широко, во весь рот, улыбался. Эллиана в два шага подошла к Дьютифулу, который продолжал глазеть на свою растрепанную невесту. С той же небрежностью, с какой я хватаю за гриву лошадь перед тем, как вскочить на нее, она взяла его за волосы, связанные в воинский хвост. Повернув его голову к себе, она приказала:
– А теперь ты меня поцелуешь!
И за мгновение до того, как их губы встретились, Дьютифул разорвал со мной Скилл-контакт. Однако всем присутствующим было ясно, какую страсть он вложил в этот поцелуй. Она прижалась губами к его рту, а руки Дьютифула неловко обняли нарческу и прижали к себе. Она ответила на его объятия, сознательно коснувшись обнаженной грудью его груди. Потом она разорвала поцелуй, и пока Дьютифул втягивал в себя воздух, посмотрела ему в глаза и напомнила:
– Голова Айсфира. На полу у материнского очага. Тогда ты назовешь меня своей женой. – А затем, не разрывая объятий, она повернулась к своим подругам и объявила: – Вы девочки, если хотите, можете остаться и поиграть немного. А я с мужем отправляюсь на пир.
Эллиана высвободилась из его объятий и вновь взяла за руку. Дьютифул с идиотской улыбкой на губах покорно последовал за ней. Лестра осталась сидеть одна, глядя им вслед с яростью и стыдом. Женщины одобрительно приветствовали Эллиану, а мужчины провожали их завистливыми взглядами. нарческа, высоко подняв голову, вела мимо них свой приз. Я посмотрел на Пиоттра. Он выглядел ошеломленным. Затем его глаза встретились с моими.
– Она должна была так поступить, – сурово сказал он мне. – Чтобы показать остальным девушкам, что стала настоящей женщиной и Дьютифул теперь принадлежит ей.
– Да, я понимаю, – кротко ответил я.
Однако я ему не поверил. У меня сложилось впечатление, что сейчас произошло нечто, не входившее в планы Пиоттра относительно Эллианы и Дьютифула. Теперь необходимо узнать, каковы его истинные намерения.
Оставшаяся часть вечера прошло пресно. Обильная еда, питье, пение островных бардов – все это не могло сравниться с борьбой за власть, свидетелем которой я стал. Я взял себе кусок пирога с мясом, кружку эля и нашел спокойный уголок. Сделав вид, что полностью поглощен едой, я связался с Чейдом при помощи Скилла и сделал подробный доклад.
Все происходит даже быстрее, чем я осмеливался мечтать, — ответил он. – Однако у меня есть опасения. Действительно ли нарческа хочет стать его женой или для нее важно продемонстрировать свою власть, показать подругам, что он не достанется никому другому? Или она рассчитывает, что желание обладать ею заставит принца убить дракона?
Я почувствовал себя дураком, когда ответил Чейду:
Я только сейчас сообразил, что, если она станет его невестой и покинет свой дом, кое-кто скажет, что она теряет свое место здесь. Лестра сказала, что Эллиана станет младшей женщиной в его материнском доме. Что это значит?
Полагаю, так говорят о женщине, которую захватывают во время набега, но не превращают в рабыню, а делают женой, — неохотно ответил Чейд. – Ее дети не принадлежат ни к какому клану. В некотором смысле они похожи на незаконнорожденных.
Тогда зачем она согласилась на такой брак? Почему Пиоттр это допустил? И если она перестанет быть нарческой после того, как поселится в Баккипе, какие преимущества извлечем мы из такого брака? Чейд, я ничего не понимаю.
Здесь многое неясно, Фитц. Я чувствую какие-то подводные течения. Будь настороже.
И я провел долгий вечер и еще более долгую ночь. Впрочем, солнце маячило где-то на краю северного горизонта, поэтому ночь была похожа на сумерки. Когда для жениха и невесты подошло время отдыха, Дьютифул заявил, что он останется внизу, «чтобы никто не говорил, будто он взял то, чего не заслужил». Его слова вызвали некоторое смущение, и я видел, какими торжествующими взглядами обменялась Лестра со своими подругами. Они расстались у лестницы, Эллиана поднялась наверх, а Дьютифул подошел к Чейду и сел рядом с ним.
Эту ночь ему предстояло провести в материнском доме, как и подобает мужчине, который сочетался законным браком с женщиной клана. Однако внизу, на одной из скамей, а не наверху вместе с Эллианой. Его стражники оправились в дом для воинов-гостей или удостоились более теплого приема у местных женщин – впрочем, все это происходило за стенами материнского дома. Мне хотелось перебраться поближе к Чейду и Дьютифулу, чтобы иметь возможность спокойно поговорить с ними, но это выглядело бы странно. Поэтому я решил, что пришло время вернуться к Олуху.
