А вот поведение Лестры и ее матери меня заинтересовало. Лестра должна стать нарческой после отъезда Эллианы в Баккип. Тем не менее она соперничает с Эллианой за внимание Дьютифула, и я подозреваю, что мать ее поддерживает. Быть может, она понимает, что быть королевой Шести Герцогств почетнее, чем отнять у Эллианы титул нарчески? Такое ощущение, что Лестра и ее мать не придают особого значения требованию Эллианы добыть голову дракона. Мне представляется, что притязания Лестры должны вызывать тревогу у Пиоттра и Эллианы, однако они сохраняют полную невозмутимость, их мысли занимает что-то другое. Эллиана обращает внимание на Лестру только после того, как вызов становится слишком явным.
Ты имеешь в виду их драку в вечер свадьбы?
Обручения, Фитц. Обручения. Мы не признаем эту церемонию в качестве истинного брака. Свадьбу принца сыграют в Баккипе, там же будут закреплены их брачные отношения. Нет, я имею в виду не только этот эпизод. Лестра с тех пор несколько раз пыталась привлечь внимание принца – обычно в те моменты, когда нарчески нет поблизости.
А Эллиана о них знает?
Откуда она может знать?
Дьютифул может ей рассказать, – предположил я. – Интересно, что произойдет, если Эллиана узнает?
У меня нет никакого желания узнать ответ на твой вопрос. Ситуация и так достаточно запутанная. Возможно, речь идет об обычном соперничестве между кузинами. Мне бы хотелось понять, какую роль играет Хения. Быть может, она просто тронутая старуха? Или нечто большее? Ты уверен, что это была именно она?
Абсолютно.
Меня убедили не только глаза, но и запах, о чем я не стал рассказывать Чейду – ведь во мне еще осталось многое от волка.
Наша беседа утомила Чейда, ему требовался отдых. Убедившись, что дверь хижины заперта, я с неохотой закрыл ставни. Мне не нравилось спать в замкнутом пространстве. Мой сон всегда был более крепким, когда свежий воздух нес ночную и утреннюю прохладу, но после того, как я увидел Хению, рисковать не стоило.
Я заснул с неспокойной душой, а на следующее утро попытался этим оправдать свои ночные кошмары. Впрочем, было бы нечестно так назвать мои сны. В них не было ничего ужасного, лишь беспокойство и яркие краски, не связанные со Скиллом.
Мне приснился Шут – каким он был когда-то, не лорд Голден, а бледный хрупкий мальчик с бесцветными глазами. Он уселся за спиной Девушки на Драконе, и вместе они поднялись в голубые небеса. А потом он неожиданно превратился в лорда Голдена, летящего за спиной резной и лишенной души девушки, которая была частью скульптуры дракона, пробужденной им к жизни, и его черно-белый плащ развевался на ветру. Его зачесанные назад и завязанные в воинский хвост волосы оставляли лицо открытым. Оно было таким застывшим и суровым, что он походил на лишенную души девушку, за чью стройную талию держался обеими руками.
Неожиданно я с удивлением обнаружил, что на нем нет перчаток, хотя я уже и припомнить не мог, когда он в последний раз их снимал. Дракон все выше и выше уносился в небо, затем лорд Голден поднял руку, и девушка коленями направила дракона туда, куда указывал изящный палец. Их поглотили тучи, похожие на клубы тумана. Я проснулся и обнаружил, что мои пальцы сжимают запястье другой руки – в том месте, где остались бледные отпечатки Шута. Я перевернулся на другой бок, но так и не смог окончательно проснуться. Вскоре я вновь погрузился в сон.
И после этого началось мое путешествие при помощи Скилла. Передо мной предстала тревожная сцена. Неттл сидела на зеленом склоне холма и болтала с Тинтальей. Я знал, что это сон, созданный Неттл, поскольку в моих снах цветы никогда не цвели так ярко, а трава не была столь зеленой. Пейзаж напомнил мне тщательно сотканный гобелен. Драконица была размером с лошадь и сидела так, что ее поза не казалось угрожающей. Я вошел в сон. Спина Неттл была удивительно прямой, а ее голос холодным и ломким, когда она обратилась к драконице:
– А при чем тут я?
Ко мне Неттл обратилась беззвучно: Почему ты так задержался? Разве ты не слышал, как я тебя звала?
– Я тебя понимаю, – спокойно заметила Тинталья. – Он не слышал твоего призыва, поскольку я этого не хотела. Ты останешься в одиночестве, если я того пожeлaю. – Неожиданно она обратила свой холодный взгляд на меня. И в прекрасных глазах рептилии вспыхнули самоцветы ярости. – Надеюсь, ты тоже понимаешь.
– Чего ты хочешь? – спросил я.
– Ты знаешь, чего я хочу. Что тебе известно о черном Драконе? Он настоящий? Существует ли в мире еще один живой дракон?
– Я не знаю, – правдиво ответил я.
Я чувствовал, как ее разум атакует мое сознание, пытаясь понять, скрываю ли я что-нибудь. Такое же ощущение вызывают холодные лапки крысы, бегущей по твоему телу в тюремной камере. Она ухватилась за это воспоминание и попыталась обратить его против меня. Я поднял стены. К сожалению, при этом я отгородился и от Неттл. Они обе превратились в тени на колышущемся занавесе.
Тогда Тинталья вновь заговорила, и ее голос был подобен шепоту рока.
– Согласись с тем, что твой род будет служить мне. Таков естественный порядок вещей. Служи мне, и я позабочусь о том, чтобы ты и твои близкие жили и процветали. Брось мне вызов, и жизнь твоих близких будет ужасной. – Внезапно дракон стал расти, нависая над Неттл. – Или я могу их сожрать, – добавила Тинталья.
Мной овладел ужас. Каким-то внутренним чутьем драконица поняла, какое значение имеет для меня эта девочка. Возможно, потому, что Тинталья всякий раз связывались со мной через Неттл, или ей удалось уловить наше родство? Да и важно ли это? Моя дочь находилась в опасности – и по моей вине. Вновь. А я не знал, как ее защитить.
Не имеет значения. Еще несколько мгновений назад луг напоминал искусно вытканный гобелен. А теперь Неттл неожиданно встала, наклонилась, схватила свой сон и встряхнула его, словно выколачивала из ковра пыль. И драконица полетела прочь, в пустоту. И в этой пустоте стояла Неттл, которая скомкала ее в шарик и засунула в карман передника. Я уже не понимал, нахожусь ли я в ее сне, но она обратила ко мне слова:
Ты должен научиться сопротивляться ей и выгонять ее прочь, а не сворачиваться в клубок и прятаться. Сумеречный Волк, не забывай, что ты волк, а не мышь. Во всяком случае, я думала именно так.
И она начала исчезать.
Подожди! — Принц бросился в море Скилла с отчаянной решимостью. Каким-то непостижимым образом он ухватился за Неттл и задержал ее. – Кто ты?
Удивление Неттл обрушилось на меня тяжелой волной. Некоторое время она пыталась вырваться, но когда убедилась в том, что ее крепко держат, резко ответила:
Кто я такая? А кто ты такой, если осмеливаешься так грубо сюда вторгаться? Отпусти меня.
Дьютифул не слишком удачно ответил на ее упрек:
Кто я такой? Я принц Шести Герцогств. И я иду туда, куда хочу.
