Я смотрел на свидетельство их неудачи понять фундаментальные причины того, зачем группа Скилла отправилась в Джампи для создания каменного дракона. Они сумели похитить воспоминания жителей Шести Герцогств и навеки погрузить их в камень. Однако им не удалось выковать из этих воспоминаний единую цель, которая вдохнула бы жизнь в дракона.
Далеко не всем группам Скилла, отправившимся в горы, сопутствовал успех. Некоторые взяли в жены женщин из Горного Королевства и остались там жить, посвятив себя семье. Другие пытались высечь из камня драконов и потерпели неудачу. Задача была сложной даже для группы, обладавшей внутренним единством. Дракон, наполненный воспоминаниями разных людей, которые втиснуты в единый камень, дракон, рожденный из ужаса, гнева и отчаяния, стал бы безумным существом.
Быть может, Кебал Робред и Бледная Женщина именно к этому и стремились?
Я помню время, когда мысль о том, чтобы навсегда спрятаться в каменном драконе, казалась мне привлекательной. Я помню охватившую меня обиду, когда я узнал, что Верити исключил меня из своего творения. Теперь, после того как прошло немало лет, я понимаю, что им двигало. В те дни, когда Ночной Волк еще был со мной, я думал о такой возможности. Какой дракон получился бы из нас двоих? А теперь, хочу я того или нет, но я стал частью группы Скилла. Однако я никогда не думал о том, что настанет время, когда Дьютифул, Олух, Чейд и я сможем сами попытаться создать дракона. Мы стали группой по стечению обстоятельств. Я не мог себе представить, чтобы мы нашли в себе силы вместе создать новое существо, не говоря уже о том, чтобы свести счеты с человеческой жизнью и вместе стать единым драконом.
Я повернулся и медленно побрел к берегу, изо всех сил стараясь не думать о воспоминаниях «перекованных», заключенных в камнях. Неужели их сознание навеки останется здесь? А если нет, то что это такое?
Я потянулся к Чейду и Дьютифулу.
Я полагаю, мне удалось найти воспоминания и чувства людей, «перекованных» во время войн красных кораблей.
Что? – пораженно спросил Чейд.
Когда я объяснил, наступило долгое мучительное молчание. Затем Дьютифул осторожно спросил:
Мы можем их освободить?
Для чего? Большинство людей, которым принадлежат эти воспоминания, давно мертвы. Возможно, некоторые из них пали от моей руки. Кроме того, мне неизвестно, можно ли их освободить. И я не представляю, как это сделать. — И чем больше я думал, тем страшнее мне становилось.
Мысли Чейда были полны смирения.
Сейчас мы должны оставить все как есть. Быть может, после того, как мы разберемся с драконом, Пиоттр захочет рассказать нам то, что ему известно. Или мы сумеем приплыть сюда на корабле Шести Герцогств и вернуть домой то, что принадлежит нам. — Мне показалось, что он мысленно пожимает плечами. – Что бы это ни было.
Костер возле палатки почти догорел – мерцал лишь его тусклый красный глаз в ночи. Я побросал в него остатки плавника, и тут же появились бледные, слабые язычки пламени. В котелке остался чуть теплый чай, а на дне кастрюли немного каши. Риддла не было – то ли он ушел спать, то ли наступила его очередь заступать в дозор. Я забрался в нашу палатку и ощупью нашел свой сундучок. Олух скорчился под одеялами в углу. Я постарался его не разбудить, разыскивая в сундучке свою чашку. Неожиданно в темноте прозвучал его голос.
– Это плохое место. Я не хочу здесь быть.
Честно говоря, я был с ним согласен, но вслух ответил:
– Мне оно показалось диким и голым, но здесь ничуть не хуже, чем во многих других местах, где мне пришлось побывать. Никто из нас не хотел сюда плыть. Но мы должны постараться как можно лучше исполнить свой долг.
Он закашлялся, а потом сказал:
– А из всех мест, где был я, это – самое худшее. И ты привез меня сюда. – Он снова раскашлялся, и я почувствовал, как Олух от этого устал.
– Тебе тепло? – виновато спросил я. – Хочешь мое одеяло?
– Мне холодно. Холодно внутри и снаружи, здесь ужасное место. Холод грызет меня. Холод всех нас сгрызет до костей.
– Я пойду согрею чаю. Хочешь, я принесу тебе чашку?
– Может быть. А у нас есть мед?
– Нет. – Но потом я поддался искушению. – Может быть, я сумею найти. Вот мое одеяло. Я поставлю чай греться и поищу мед.
– Ладно, – с сомнением проворчал Олух.
Я закутал его в одеяло. Мне показалось, что сейчас мы ближе, чем за все последнее время.
– Мне не нравится, когда ты на меня сердишься, Олух. Я не хотел сюда плыть, не хотел заставлять тебя. Но мы должны были это сделать. Нужно помочь принцу.
Он ничего не ответил, и я вновь ощутил его холодную враждебность, но сейчас он хотя бы не наносил ударов при помощи Скилла. Я знал, где найти мед. Выйдя из нашей палатки, я направился вверх по склону, к шатрам нарчески и принца. Между ними виднелось разноцветное жилище Шута. Мне показалось, что в сгущающихся сумерках оно испускает легкое свечение.
Я остановился, прежде чем войти. Клапан палатки был аккуратно завязан. Однажды, много лет назад, когда я был мальчишкой, мне довелось без приглашения зайти в комнату Шута. И я долго об этом жалел, поскольку не сумел разгадать многочисленных тайн, а в отношениях между нами появилась трещина. И хотя Шут никогда не формулировал правил, он научил меня, как должны строиться наши отношения. Если я задавал ему вопросы о его прошлом, он отвечал только тогда, когда хотел, и любые проявления моего любопытства считал вторжением в его частную жизнь. В результате я знал о нем только то, что он пожелал мне сообщить. Поэтому я застыл перед входом в его палатку на ледяном ветру – стоит ли рисковать? И выдержат ли наши отношения еще одну трещину?
Потом я наклонился, отодвинул полог и вошел внутрь. Материал палатки был мне незнаком, возможно, какой-то необычный вид шелка, но он оказался таким плотным, что полностью защищал от ветра. От небольшой жаровни, установленной в яме, вырытой в земле, лился свет. Шелковистые стены хорошо удерживали тепло. Однако в палатке царил сумрак, хотя тусклый свет жаровни и отражался от блестящих стен. Тонкий ковер покрывал почти все мерзлую землю, в углу Шут устроил себе простое ложе из шерстяных одеял. Мой волчий нос уловил аромат его духов. В другом углу стояла сумка с одеждой и кое-какие вещи. Я заметил, что он привез с собой Петушиную корону без перьев. Почему-то я совсем не удивился. Перья с берега Иных, которые, как мне казалось, могли подойти к короне, хранились в моем сундучке. Некоторые вещи необходимо возить с собой.
У Шута оказался совсем небольшой запас еды и единственный котелок: очевидно, он рассчитывал на наше появление. Я не увидел в палатке никакого оружия; ножи годились лишь для приготовления пищи. Интересно, как он нашел корабль, который доставил его сюда, и почему не захватил с собой побольше запасов. Среди его скудных припасов я нашел маленькую баночку с медом и взял ее.
