— Я сделаю все, как ты говоришь, отец, и добьюсь того, чтобы моя семья могла мной гордиться, — ответил я, и он кивнул, довольный моими словами.
Наше путешествие по реке проходило без особых приключений и могло бы быть скучным, поскольку эта часть Гернии довольно однообразна. Тефа течет посреди широких равнин, а маленькие городишки и деревни, прилепившиеся к берегу, настолько похожи друг на друга, что у причалов размещены большие указатели с названиями, чтобы их не перепутать. Погода стояла прекрасная, и хотя чуть дальше от берега, на пустошах, растительности было больше, чем в моих родных степях, она тоже не отличалась особым богатством.
Мой отец позаботился о том, чтобы я не тратил попусту время, и прихватил свои экземпляры учебников, которые он помогал разрабатывать для Академии каваллы. Он потребовал, чтобы я прочитал несколько первых глав из каждого, объяснив, что поначалу будет чрезвычайно тяжело втянуться в ритм новой жизни: более продолжительные занятия, а еще смена обстановки и обилие впечатлений.
— Возможно, ты будешь уставать сильнее обычного, а по вечерам предпочтешь занятиям знакомство с другими кадетами. Мне говорили, что многие способные молодые люди именно в первые недели сильно отстают в учебе и потом им не удается наверстать упущенное. И дальше они получают отметки хуже, чем от них ожидают. Таким образом, если ты уже будешь знать то, чему вас будут обучать в самом начале, то сумеешь избежать непредвиденных трудностей, а кроме того, заслужишь одобрение наставников.
И мы изучали учебники по верховой езде, военной стратегии, а также истории Гернии и ее вооруженных сил. Мы работали с картами и компасом, отец несколько раз будил меня посреди ночи и звал на палубу, чтобы я продемонстрировал ему, насколько хорошо выучил главные созвездия — эти знания необходимы кавалеристу, оставшемуся в одиночестве на равнине.
Когда наша баржа заходила днем в какой-нибудь маленький городок, чтобы взять на борт или, наоборот, оставить там груз, мы брали лошадей с целью немного размяться. Отец, несмотря на свои годы, оставался великолепным наездником и не упускал случая поделиться со мной опытом.
В самом начале нашего путешествия произошло событие, которое вывело из равновесия команду и подтвердило не слишком лестное мнение отца о капитане Рошере, сложившееся из-за того, что он нанял к себе матросами жителей равнин. В тот вечер закат был необыкновенно красив — яркие краски заливали небосклон и отражались в спокойных водах реки. Я стоял на носу, наслаждаясь потрясающим зрелищем, и вдруг заметил, что к нам, легко двигаясь против течения, приближается маленькая лодочка с одиноким гребцом. Крошечный парус утлого суденышка был туго надут ветром. Возле мачты, выпрямившись во весь рост, стоял высокий сухопарый человек, правда, я видел его не полностью, поскольку обзор закрывали борта, и я, словно зачарованный, не сводил с него глаз, потому что его лодочка двигалась против течения, уверенно разрезая носом воду. Увидев нас, он увел свое суденышко с фарватера, и между нами легло довольно приличное расстояние. Я продолжал рассматривать удивительную лодку и человека в ней, как вдруг услышал тяжелые шаги у себя за спиной. Повернувшись, я увидел отца и капитана — с трубками в руках они направлялись на нос баржи, чтобы, как обычно по вечерам, вместе покурить. Капитан Рошер помахал в воздухе незажженной трубкой и добродушно заметил:
— Теперь такое редко увидишь на реке. Чародей ветра. Когда я был мальчишкой, мы часто встречали таких, как он, в их тыквенных лодках. Знаете, они сами их выращивают. Плоды этого сорта огромны, а они удобряют их кроличьим навозом и, пока тыквы растут, придают им нужную форму. Когда тыквы достигают необходимого размера, их срезают, выдалбливают, дают высохнуть и затвердеть, а потом превращают в лодки.
— Ну и история, — улыбнувшись, проговорил отец.
— Сэр, я вырос на реке, и это чистая правда. Я видел, как растут тыквы, и однажды даже стал свидетелем того, как их обрезали, придавая нужную форму. Но это было много лет назад. А чародея ветра я не встречал на реке, наверное, уже с год, — уверенно сказал капитан.
Маленькая лодочка поравнялась с нами, и по спине у меня пробежал странный холодок. Капитан сказал правду. Человек в лодке стоял по-прежнему очень прямо, вытянув руки в сторону крошечного паруса, словно направлял к нему что-то. Как и обычно по ночам, над рекой дул легкий бриз, но ветер, которым наполнял свой парус равнинный маг, был значительно сильнее, и его суденышко уверенно двигалось вверх по течению. Я ничего подобного в жизни не видел и вдруг понял, что завидую. Одинокий человек, чей темный силуэт четко выделялся на фоне заходящего солнца, удивительным образом сочетал в себе гордый покой и одновременно могущество, и его образ навсегда запечатлелся в моей душе. Без видимого усилия, подчиняясь его магии, ветру и реке, лодка, окутанная вечерними сумерками, грациозно скользила мимо нас. Я знал, что буду помнить эту картину до конца своих дней. Когда он поравнялся с нами, один из матросов поднял руку в приветствии, и чародей кивнул ему в ответ.
Неожиданно с верхней палубы раздался ружейный выстрел, и железные пули разорвали в клочья парус чародея. Я еще слышал звук выстрела, когда лодочка наклонилась и человек упал в воду. Через пару мгновений мимо меня проплыло облако едкого дыма, сразу защипало глаза и стало трудно дышать. Сердитые крики капитана и громкий смех молодых наследников едва долетали до меня сквозь шум в ушах. Будущие лорды стояли наверху, обняв друг друга за плечи, и весело хохотали над своей шуткой. Я снова посмотрел на лодку чародея, но не увидел ничего, кроме черной воды.
— Они его убили! — повернувшись к отцу, в ужасе вскричал я.
Капитан Рошер уже мчался к трапу на верхнюю палубу. Один из бывших кочевников оказался быстрее. Он не стал пользоваться лестницей, а взобрался по стене каюты и, схватив ружье, с силой швырнул его в воду. Раздался громкий всплеск. Через несколько мгновений появился проводник, который, видимо, услышал выстрел. Он вцепился в жителя равнин и начал что-то быстро говорить на его родном языке, не подпуская к молодым людям. В это время капитан поспешно поднимался по лестнице. На нижней палубе второй дикарь метался, вглядываясь в воду и надеясь увидеть там чародея. Я перегнулся через перила, но было так темно, что я даже нашего следа не мог различить.
— Я его не вижу! — крикнул я.
Через несколько мгновений подошел отец и взял меня за руку.
— Идем в нашу каюту, Невар. Мы ничего не сделали, и нас это не касается. Мы не будем ни во что вмешиваться.
— Они застрелили чародея ветра! — От пережитого ужаса сердце отчаянно билось у меня в груди. — Они его убили!
— Они выстрелили в парус. Железная пуля уничтожила заклинание, которое он сотворил. Больше ничего, — настаивал мой отец.
— Но его нет!
Отец посмотрел на воду, а затем сильнее потянул меня за руку.
— Он наверняка поплыл к берегу. И сейчас уже далеко от нас, поэтому ты его не видишь. Идем.
Я пошел за ним, но очень неохотно. На верхней палубе капитан Рошер орал на проводника, что он должен следить за «этими вечно пьяными юнцами», а один из молодых аристократов громко вопил, жалуясь, что ружье стоило больших денег и капитан должен возместить ему всю сумму. Первый житель равнин все еще находился на верхней палубе и что-то кричал на своем языке, сердито размахивая кулаками. Капитан стоял между ним и остальными.
