Если сфера продуктивности человека не расширяется, он рискует стать жертвой скуки и стагнации. Будучи не востребован, человек будет страдать от нарциссизма и погруженности в себя.
Поздняя зрелость (8 стадия)
В последней, восьмой, стадии жизни (поздняя зрелость, или старость) человек выбирает между эгоинтеграцией (целостностью) и отчаянием (безысходностью). Ощущение интеграции эго, которое вбирает в себя принятие человеком уникального жизненного цикла с его историей побед и поражений, поддерживает ощущение порядка и значительности в личной жизни и в мире вокруг. Вместе с ощущением интеграции и целостности эго приходит осознание ценности другого образа жизни, даже совершенно отличного. Интеграция несет с собой перспективу — способность видеть человеческую жизнь в единстве и понимании человеческих проблем. В старости эгоинтеграция воплощается в такой добродетели, как мудрость. «Не каждый человек создает собственную мудрость. Для большинства суть ее составляет традиция, — пишет Э. Эриксон. — Мудрость представляет обособленный интерес к жизни самой по себе перед лицом смерти»
[44]. Мудрость придает аккумулированному человеческому опыту и знанию новую целостность. Люди, развившие в себе мудрость, становятся образцами интегрирования и совершенства. Они дают вдохновляющий пример для молодежи, ведущей сходный образ жизни и живущей их идеалами. Чувство интеграции может также облегчить ощущение беспомощности и зависимости, характерное для преклонного возраста.
Если человек не соответствует своей самооценке, то очень вероятно погружение его в отчаяние, и ему будет казаться, что времени слишком мало, чтобы начать все сначала. Отчаяние проявляется в страхе смерти или в презрении к другим ценностям и их отрицании, в отрицании общественных институтов и другого образа жизни.
Здесь важно отметить, что модель старости эволюционирует по мере того, как удлиняется жизнь человека и изменяются параметры старения.
Теория развития и понятие индивидуации К. Г. Юнга
Еще один ракурс относительно кризисов взрослого человека задает юнгианская теория развития. Развитие человека — это, согласно К. Юнгу, развитие его сознания. Для первобытного человека душевная жизнь состояла только из данностей, в то время как душевная жизнь человека культурного полна проблематики. «Существованием проблематики мы обязаны росту сознания, данайскому дару культуры. Отступление от инстинкта и противопоставление ему себя образует сознание. Инстинкт представляет собой природу и жаждет природы. Сознание, напротив, может желать только культуры или же ее отрицания»
[45]. Ставя вопрос о том, каким образом случилось так, что человек вообще стал обладать сознанием, К. Юнг шутит: «Я не знаю, как это произошло, потому что когда первые люди стали сознательными, меня не было на свете», однако предлагает проследить за этим процессом на примере взросления детей. Таким образом, в работе «Проблемы души нашего времени» К. Юнг рассматривает периоды жизненного пути человека, среди которых его интересуют по большей части периоды жизни взрослого человека, так как именно тогда человек становится осознанным.
К. Юнг специально не задавался вопросом построения возрастной периодизации, он делает это в связи с исследованием развития сознания, и когда он пишет про этапы жизни человека, то число этих этапов непостоянно. В одних случаях К. Юнг следует биологической схеме, различая три фазы: досексуальную, сексуальную и фазу сексуальной дезинтеграции, проявляющейся в регрессии к досексуальной фазе. В других случаях этих этапов оказывается больше: «Дуга жизни, состоящая из ста восьмидесяти градусов, делится на четыре части»
[46]: детство, молодость, средний возраст и старость.
Если изложить теорию развития вслед за К. Юнгом через метафору «проблем» каждой стадии, то суть ее в следующем.
Детство
В детстве (до полового созревания) мы являемся проблемой для других, но еще не осознаем свои проблемы, потому что ребенок «все еще заключен в психологическую атмосферу своих родителей»; сознательное отделение эго от родителей происходит в период полового созревания: «Вплоть до этой эпохи психология индивида, в сущности, является инстинктивной и потому беспроблемной»
[47].
Пубертат и молодость
«Духовное рождение и вместе с тем осознанное отделение себя от родителей наступает обычно только вместе с вторжением сексуальности в пубертатном возрасте. С этой физиологической революцией связана также и революция духовная. Вследствие телесных изменений „Я“ выпячивается до такой степени, что зачастую заставляет считаться с собой совершенно несоразмерно. Отсюда и название „переходный возраст“»
[48]. Главная проблема, которую предстоит решить в это время — это и есть проблема перехода в стадию молодости. По К. Юнгу «эта ступень простирается от непосредственно послепубертатного времени и примерно до середины жизни, которая приходится на возраст где-то между тридцатью пятью и сорока годами»
[49]. Проблем очень много, но «если попытаться извлечь из почти неисчерпаемого многообразия индивидуальных проблем молодого возраста общее и самое главное, то наталкиваешься на определенную характеристику, присущую, похоже, всем проблемам этой ступени: речь идет о выраженном в той или иной степени застревании на детской ступени сознания, о сопротивлении действующим в нас и вокруг нас силам судьбы, которые пытаются вовлечь нас в мир. Что-то в нас хотело бы оставаться ребенком»
[50]. Сопротивление направляется против расширения сферы жизни, являющегося важной особенностью этой фазы. «Стать социальным существом и преобразовать свою первоначальную природу так, чтобы она более или менее отвечала этой форме существования»
[51], — вот достижение этой фазы.
В молодости и среднем возрасте мы осознаем свои проблемы; проблемы молодости возникают главным образом потому, что юноша цепляется за детские иллюзии. Лучше всего эти проблемы решаются, когда «человек достигает чего-то в жизни, становится полезным». «Для молодого, еще не добившегося успеха человека чрезвычайно важно сформировать свое сознательное Я активным и действенным, то есть воспитать волю. Если он не совсем уж гений, то ему вообще не стоит верить во что-либо, не идентичное воле. Он должен ощущать себя волевым существом, а все остальное может обесценить или же мнить зависящим от воли, потому что без этой иллюзии ему не достичь социальной адаптации»
[52].
