Раньше я не понимала, почему многие представители помогающих профессий — хирурги, психотерапевты, педагоги, наконец, военные — имеют свой фольклор, отражающий смешную сторону содержания этих профессий. Иногда это даже кажется святотатством. Например, в анекдоте больной с носилок спрашивает санитаров: «Куда вы меня несете, я же еще живой!» — «Доктор сказал: в морг, — значит, в морг!» — отвечают санитары. Начав работать с группами, я сама регулярно не то что бы сочиняла пародии — они сами буквально «сочинялись». Сейчас мне очевидно, что это происходит в силу того, что цикл контакта с неизвестным завершен, его непредсказуемая, пугающая сторона стала предсказуемой и больше не пугает, и наступает момент, когда можно и посмеяться «над дохлыми кроликами своих страхов» (тоже цитата из пародии). В терапевтических сессиях самым «страшным» моментом как для клиента, так и для терапевта является момент встречи с аффектом, который долгое время подавлялся, а теперь норовит выйти из-под контроля и смести все на своем пути. Когда клиенту удается найти приемлемый канал для выражения аффекта, на смену страху приходит расслабление и улыбка, и тогда рождается пародийный вариант трагического эпизода.
«Спящая красавица»
Эта сессия получила свое название по аналогии со сказкой Шарля Перро. Ситуация в ней во многом похожа на ситуацию в сессии «Глубокий колодец». В ней так же инсценируется сон, так же, вместо того, чтобы жить, «спит» глубоким сном женщина. И так же просыпается от того, что ее будит ее же Бессознательное.
Галине 31 год, она второй раз замужем, имеет дочь от первого брака. Ее первоначальная заявка была «Хочу влюбиться, чтобы было интересно. Ненавижу старух». Но в ходе группы она захотела инсценировать сон, который приснился ей накануне. Пересказывая сон, Галина сказала, что не досмотрела его: «Меня разбудил мой ребенок». Мы восприняли эти слова как метафору: «мой ребенок» может восприниматься как внутренний ребенок клиентки, который, несмотря на взрослость клиентки, «не растет», чем-то не получая удовлетворения. В чем?
Тема Галины — ребенок в обличье взрослой женщины — видна еще до того, как она заговорила о сне. Во-первых, по профессии она косметолог, то есть ее бизнес связан с внешностью женщины. Метафорически род ее занятий призван как можно дольше удерживать женщину в состоянии девушки. Во-вторых, что касается внешности самой Галины, то в глаза бросается ее неконгруэнтность: женщина, которой за тридцать, состоящая во втором браке, мать — и при этом бантик в начавших уже седеть волосах, короткая юбочка в складку, напоминающая пионерскую, быстрые движения, детский голосок.
Содержание сна следующее. Галина закрывает ребенка в пустом доме, уложила спать, а сама пошла гулять. Заперла, чтобы с ним не случилось «ничего плохого».
Психотерапевт: А что с ним может случиться плохого?
Галина: Могут ворваться мужчины, которые чем-то опасны, и напугать.
Мы предложили Галине инсценировать сон, взяв на себя роль ребенка. На роль двери предложили выбрать кого-то из членов группы. «Дверь» оказалась двустворчатой, ее играли два человека, мужчина и женщина. Итак, ребенок пытается выйти через двустворчатую дверь, но она оказывается закрытой и «не пускает» ребенка. Когда Галине предложили посмотреть на сцену со стороны, то это напомнило ей сцену из собственного подросткового детства. Так поступали отец и мать («двустворчатые двери»), не пуская дочь гулять, чтобы ничего «такого» не случилось. На вопрос, что «такое» могло случиться, Галина ответила далеко не сразу. (Отступая от сессии, замечу, что клиенты, ища ответа на подобный вопрос, обычно резко «глупеют», будучи не в состоянии на него ответить. На мой взгляд, это происходит в силу социального табу на сексуальную тему). Подумав, она предположила, что речь шла о запрете играть с мальчиками. Это никогда не говорилось матерью напрямую, а давалось понять косвенно, манипулятивным способом. Суть манипуляции: мать делает отношения полов непривлекательными, представляя женщину как «тетку», «старуху». И перед дочерью на бессознательном уровне ставится неразрешимая задача: нужно все время оставаться девушкой, не развиваясь, удерживая себя годы и годы в состоянии ребенка.
На предложение сыграть взрослую женщину Галина поморщилась.
Психотерапевт: А что мешает это сделать?
Галина: Для меня женщина — это что-то непривлекательное, бесформенное…
Психотерапевт: Не привлекательное для кого?
Галина: Для мужчин. Мне кажется, им должны нравиться молодые девушки, а не старухи.
Стало понятно, что для Галины между девушкой и старухой нет связующего звена, нет стадии «женщины».
Тогда мы сделали Галине другое предложение — сыграть старуху.
Психотерапевт: Чем тебе не нравятся старухи?
Галина: Они напоминают о смерти.
Следующая сцена была про смерть. Галина построила для себя гроб, что напомнило и ей, и группе сказку «Спящая красавица».
Психотерапевт: Что бы помогло тебе ожить? Кто может тебя разбудить?
Галина: Собственный ребенок. (Вспоминаем начало сессии — сон Галины, в котором ее будит собственный ребенок. Теперь уже понятно, что речь идет о собственной неудовлетворенной «детской» потребности, без которой жизнь — сон или даже смерть).
Психотерапевт: Побудь в роли этого ребенка. (Обращаясь к роли ребенка): Чего ты хочешь?
Галина: Хочу пойти на улицу погулять с друзьями.
Далее следует сцена диалога с «хорошей» матерью, в котором та разрешает общаться с детьми, в том числе мальчиками. В сессиях, которые мы проводили на женских тренингах, легко «озвучить» «мачеху», потому что большинство женщин имеет такой опыт, но «хорошую мать» приходится «создавать» искусственно. Первая запрещает вступать в отношения с представителями противоположного пола, вторая должна дать такое разрешение и поддержать. Звучит это разрешение парадоксально: «Ты можешь жить с мужчиной, даже если я против». Перевод: «Я как мать желаю тебе женского счастья, хотя я как женщина завидую твоей молодости и конкурирую с тобой».
Комментарий к сессии «Спящая красавица»
В этой терапевтической сессии обнаружилось, что клиентка из второй стадии (девушка) сразу же намерена перейти в четвертую (старуха), минуя третью (женщина):
Это случилось потому, что мать клиентки, желая предостеречь дочь от опасностей взросления, представила жизнь женщины в непривлекательном свете. Не вдаваясь сейчас в причины такого поведения матери (которые кроются в сценарии женского рода клиентки), отметим, что «разбудил» женщину в ней ребенок — это не что иное, как наша творческая субличность. Ребенка и женщину роднит желание творить (вспомним, что по Э. Эриксону психологическая задача средней зрелости — творчество, продуктивность, генеративность). Имея реальных детей, клиентка всем своим поведением бессознательно отрицала свое материнство. В сессии она через роль ребенка соприкоснулась со своей творческой частью, наполняющей жизнь смыслом и энергией. Также два периода, детский и период зрелости, в сессии Галины сходны в том, что в обоих она общается с лицами мужского пола. Не интериоризованный в детстве положительный опыт общения с мальчиками не позволяет во взрослой жизни вступать в отношения с мужчинами, приносящие радость и удовлетворение. В сессии Галина возвращается к вытесненному желанию общаться с мальчиками, получает от этого удовольствие, завершая тем самым незавершенный гештальт.
