— Ну, у тебя же нет паспорта, — в очередной раз пояснила я. — Значит, я не могу указать тебя в заявлении, кто ещё имеет право забирать ребенка из садика. Тебе ее не отдадут.
Домой Керу пришлось нас буквально буксировать. Ветер практически сбивал с ног. Полина, укутанная до самых бровей шарфом, чуть ли не висела на руке нашего инопришеленца. Я тоже вцепилась, чтобы не падать. А он пёр напролом сквозь бурю и мглу и тащил нас домой. Светопреставление какое-то прямо случилось.
Наконец мы добрались до нашего дома. Стоя под козырьком, я принялась искать связку ключей. Полина начала прыгать и стряхивать с себя снег.
Она же первая и заметила что-то странное:
— Ой! Мам, дядя Кер! Что это?
— Сейчас, Поль…
— Замрите! — вдруг скомандовал мужчина и толкнул дочку ко мне. — Ира, держи ее!
— Что происходит? — Я перестала копаться закоченевшими руками в рюкзаке и посмотрела туда, куда с открытым ртом указывала Поля.
А из снежной пурги к нам шли… снеговики.
Я аж икнула от этого зрелища. Брежу, что ли? Перемерзла?
— М-а-а… Они живы-ы-ы-ые… — обалдело протянула Полина.
— Говоришь, в твоем мире снеговики оживают только в детских сказках? — оглянулся на нас Кер.
Его лицо стало жестким. Он расстегнул молнию на куртке и, быстро поискав глазами что-нибудь поблизости, вдруг схватил лопату для чистки снега. Дворники так замучились за эту зиму нон-стоп чистить тротуары, что уже даже перестали прятать свой инвентарь.
— Ира, Поля! Я люблю вас, девочки! Уходите!
— Кер, нет! — закричала я, когда он с лопатой наперевес двинулся к ожившим снеговикам.
— Дядя Кер, нет! Не ходи! — завизжала Полина.
Еще с пару минут мы, остолбенев, в ступоре смотрели, как мужчина пытается остановить живые снежные фигуры. Как они окружают его. А потом вдруг полыхнуло северным сиянием, и… все исчезли. И снеговики, и наш инопришеленец.
Лишь остались на снегу груда одежды, обувь и лопата. Он угодил в наш мир обнаженным, и перенесся отсюда тоже без одежды.
— Кер! Ке-е-ер! — кажется, я кричала. И плакала, сидя на снегу и прижимая к себе шарф, который ещё пах одеколоном, который я же и подарила своему любимому мужчине.
— Мам, мам, мам, мам… — монотонно бубнила дочка. — Ну мам. Пойдем. Не сиди так.
— Что? — перевела я на нее взгляд.
— Мам, пойдем. Тебя совсем снегом уже замело. — Она шмыгнула носом и вытерла слезы. — И я замерзла.
Тело совсем застыло и не слушалось. Я с трудом поднялась на ноги, собрала валяющиеся на снегу вещи. Вложила в куртку и свернула. Полина хмуро взяла за шнурки два мужских ботинка и поволокла к подъезду.
Мы молча вошли в квартиру. Не говоря друг другу ни слова, положили мужскую одежду в коридоре. Разделись. Выпили, я чаю, она какао.
А потом сидели в комнате и плакали, обнявшись. Тоже в полной тишине. Будто боялись что-то сказать. Я так страшилась дня, когда могу потерять Кера. И этот день пришел.
Стукнутый в голову инопришеленец угодил к нам в день зимнего солнцестояния. И покинул нас в день солнцестояния весеннего.
Вот и всё. Кончилась моя зимняя сказка.
— Мам, — хлюпая носом, пробормотала наконец Поля. — Я больше никогда не буду лепить снеговиков. Они злые. Они отобрали у нас дядю Кера.
Я всхлипнула и поцеловала ее в растрепанную макушку.
— Больше никаких снеговиков!
— И снежных баб тоже! Я им не доверяю теперь.
— Хорошо.
КЕРИН
Порождения зимы наступали, оттесняли, но в этот раз не пытались меня ранить или ударить. Их нападение больше напоминало не попытку убить, а…
Засада!
Они уводили меня прочь, заманивали, и им это удалось.
Полыхнуло, ослепляя и вызывая временную дезориентацию, закружило, завертело, обожгло морозом и вышвырнуло в снег. Абсолютно голым и потерянным.
Сугроб, в который я угодил, смягчил удар, но залепил нос, рот и глаза. И именно в эти мгновения, когда я барахтался, пытаясь выбраться и очистить лицо, нахлынули воспоминания. Все. Обо всём. Вся моя двухтысячелетняя жизнь.
У магов хорошая память. Очень хорошая. Мы редко что-то забываем. И вот сейчас разум взорвался от всего того, что я знал и помнил и что стремилось вернуться и занять свои привычные законные места в моей голове.
Я закричал от накрывшей чудовищной боли. И кажется, потерял сознание.
Очнулся от голосов.
— Да здесь же, здесь! Откапывайте! Я видел господина Нантара своими собственными глазами! Да поторопитесь же, ленивые сволочи!
«Нерзри́г. Сотник, тролль», — подсказала вернувшаяся память.
— Сейчас-сейчас, господин! Мы уже приступили.
А это лебезит Мо́ок, смотритель замка.
Значит, я вернулся домой. Но… Ира! Поля!
Я завозился, пытаясь откопаться, и тут же вспомнил, что я же маг! Мне не нужна чья-то помощь, чтобы выбраться из огромного сугроба.
Пасс, заклинание, и сугроб испарился. А я явился пред очи тех, кто прибежал из темной цитадели, чтобы помочь мне.
— Где?! — бешено озираясь, спросил я. Искал я их, своих девочек.
— Так отдыхать изволят владыка и владычица, — всплеснул руками Моок. — Не ждали мы вас, господин Нантар. Кхм. Да еще в таком виде.
— Господин советник, — пробасил тролль. — Вот… это…
— Не мямли. Спасибо, — принял я из его рук подбитый мехом плащ.
Тролли огромные, плечистые, и уж на что я немаленький, но и мне его плащ велик. Укутался весь.
— Нерзриг, отправь наряд. Здесь в ближайшее время могут выпасть из портала молодая женщина с малышкой. Люди, обе светловолосые. Найти. Помочь. Обогреть. Беречь, словно это члены моей семьи. Не пугать!!! И сразу же сообщить мне! В любое время дня и ночи.
— Понял! Есть!
Сотник вытянулся, отдал честь и собрался уже бежать к своим подчиненным, но уточнил:
— Точно выпадут? Откуда портал? От светлых?
— Не точно. Но я очень на это надеюсь… — в груди защемило. Как же так, а? Милые мои… Ира… — Из другого мира.
— От же…
Почесав затылок, тролль присвистнул и нецензурно выбранился.
А я пошагал в сторону цитадели. Мне есть о чем поговорить с Сандрлером и Варварой. Особенно с ней. Я ведь всё понял, как только память вернулась. Я побывал в ее мире. На Земле.
— Керин! Друг мой! — поднялся владыка, когда я ворвался в его кабинет. — Ты где пропадал столько месяцев? И что за вид? И… рога?!
