— Звучит ужасно, — едва слышно пробормотал я, не в силах себе это даже представить.
— Никто и не спорит, — кивнул Спинк. — Это случилось два года назад. Генерал Бродг с позором перевел полк Брида в Крепость. Пожалуй, Крепость — единственный форпост, еще более заброшенный, чем Геттис. Генерал ставил им в вину небрежность, неповиновение и даже трусость, поскольку другие офицеры видели, что капитан сходит с ума, но ничего не предприняли. Генерал Бродг даже лишил их эмблемы. Им на смену направили полк Фарлетона. Можешь ли ты поверить, что в те времена наше подразделение считалось лучшим, генерал Бродг использовал его в самых безнадежных ситуациях, когда нуждался в решительных действиях. Три года назад полк Фарлетона был превосходным воинским соединением. Мы подавили восстание в Затерянном Источнике, потеряв лишь троих солдат. А за два года до этого, когда воины равнин заключили союз и попытались захватить Менди, Бродг послал полк Фарлетона, и мы не только сняли осаду, но и обратили их в бегство. — Он печально покачал головой. — Я слышал рассказы о былой славе от старших офицеров — обычно нетрезвых. О том, как все должно быть. И никто не может объяснить, что произошло. Едва полк был переведен в Геттис, как все пошло прахом.
Это собрание, которое Эпини устроила для женщин. Она говорит, что должна была это сделать. Жены офицеров бегут на запад и берут с собой детей. Женатые мужчины обращаются за утешением к шлюхам, а с оставшимися честными женщинами часто обращаются как со шлюхами. Прошлой ночью в городе изнасиловали порядочную женщину; она сестра лейтенанта Гарвера и приехала в Геттис заботиться о его детях, поскольку его жена умерла от чумы. Какие-то солдаты напали на нее на улице и… ну, после бросили умирать. Гарвер выследил одного из них и убил и так же хочет обойтись с остальными. Скорее всего, их вздернут, но это не излечит ни оскорбления, нанесенного его семье, ни ран сестры. Позорное пятно легло на весь полк. Теперь ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности. Даже Эпини. Те самые люди, которым следовало бы защищать их до последней капли крови, охотятся на них.
Я едва не сказал Спинку, что сержант Хостер обвинил меня в участии в этом преступлении, но счел это бессмысленным. Лицо Спинка заметно побледнело. Его кулаки гневно сжались. Постепенно до меня дошло, что речь идет не только о его полке, но и о моем. Я стал солдатом Фарлетона, подписав бумаги у полковника Гарена. Забавно. Я никогда не говорил «мой полк», как это делал Спинк, рассказывая о его прошлой славе. Это было просто подразделение, куда меня согласились принять. Я вспомнил, как мой отец раздувался от гордости, вспоминая свой полк. Они чествовал их героями, всех до единого. А что я мог сказать про своих сослуживцев? Пьяницы, убийцы, тунеядцы. Но я все еще пытался искать для них оправдания.
— Мы изолированы здесь, Спинк. Всем известно, что это плохо сказывается на боевом духе. Может быть, Бродгу следует чаще перемещать войска.
— Дело не в этом, — мрачно возразил Спинк, — и ты это знаешь. Здесь что-то есть, Невар. Стоит войти в ворота, и ты сразу ощущаешь запах отчаяния. Все какое-то грязное и ветхое. В Геттисе остаются только те, у кого нет другого выхода. — Он встретился со мной взглядом и с вызовом заявил: — Эпини утверждает, что это место проклято. Или заклято. Она говорит, что у всего города есть особая аура, тьма, не различимая глазом. Она висит в воздухе. Мы дышим ею, и она отравляет все счастливые мысли. Эпини считает, что тьму насылают спеки. Похожая магия владела тобой, когда она впервые тебя увидела.
Меня слегка замутило, но я попытался насмешливо улыбнуться.
— Значит, Эпини все еще играет в медиума? А я надеялся, замужество ее немного образумит.
Спинк не улыбнулся в ответ.
— Она не играет, как тебе прекрасно известно, Невар. Я ведь был там, помнишь? Почему ты так себя ведешь? Почему делаешь вид, будто не веришь в то, что на самом деле пережил?
Я рассердил его. Отвернувшись, я попытался подобрать ответ, которого не знал сам.
— Иногда, Спинк, когда все в моей жизни противоречит друг другу, я пытаюсь выбрать одно из объяснений и верить в него до конца. — Я посмотрел ему в глаза. — Ты меня осуждаешь?
— Нет, наверное, — чуть тише ответил Спинк. — Но, — и тут его голос снова зазвучал громче, — не смейся над Эпини. Может, она и твоя кузина, но мне она жена. Отдай ей должное, Невар. Я верю — она спасла жизни нам обоим, заботясь о нас во время чумы. Она пренебрегла собственной семьей и обществом, чтобы стать моей женой. С тех пор ее жизнь была непростой и не оправдала ее ожиданий. Однако она меня не бросила. Многие мужья в Геттисе хотели бы иметь возможность так говорить. Они были сыновьями-солдатами и женились на женщинах, из которых, по их мнению, должны были выйти хорошие офицерские жены. Но многие женщины не выдержали жизни в Геттисе и уехали. Эпини смотрит в лицо опасности и не бежит от нее.
— И Эпини считает, что магия спеков подрывает боевой дух в Геттисе.
Спинк не дрогнул от этой резкости.
— Верно, — спокойно подтвердил он, — именно так она и считает.
Я откинулся на спинку своего большого стула, и она слегка заскрипела под моим весом.
— Расскажи мне, что она говорит, — тихо попросил я.
Я знал, что мне это не понравится и что я уже верю Эпини.
— Она очень чувствительна. Ты же знаешь. В ночь перед тем, как мы приехали в Геттис, ей приснился первый кошмар. Она проснулась с плачем, но не могла объяснить, что ее напугало. Ее сон был полон мрачных и бессмысленных образов. Челюсти с гниющими зубами. Плачущие грязные младенцы посреди болота. Собака с перебитым хребтом, волочащая свое тело по кругу. В ту ночь она так и не смогла заснуть снова, а на следующий день была рассеянной и раздражительной. Я решил, что ее утомила дорога. Когда мы прибыли в Геттис, я считал, что все наши трудности остались позади. Эпини отдохнет, поест горячего и выспится в настоящей постели. Однако мы были разочарованы, увидев предоставленный нам дом. Он был грязным — не просто грязным, запущенным, словно прежние жильцы никогда в нем не прибирались. Все в нем нуждалось в ремонте, но мне пришлось оставить это Эпини, поскольку полковник Гарен сразу же загрузил меня работой. Ей пришлось справляться самой, пока я занимался переучетом на складе, где пылилась куча разных припасов. Мои подчиненные оказались ленивыми и неумелыми, — буквально выплюнул Спинк и вскочил на ноги. — Но я не верю, что они всегда были такими. Я считаю, что дело в дымке, висящей над Геттисом. Я верю, что это магия спеков, Невар. Спроси себя, как ты относишься к своей жизни с тех пор, как оказался здесь. Не лишился ли ты надежд и стремлений? Не кажется ли тебе все бессмысленным и тусклым? Когда в последний раз ты проснулся и тебе действительно захотелось встать с постели?
Он подходил ко мне все ближе с каждым следующим вопросом, словно мои ответы могли что-то доказать. Я указал на свое раздувшееся тело.
— Если бы ты оказался в подобной ловушке, разве у тебя остались бы надежды или стремления, разве ты хотел бы утром вытаскивать эту тушу из постели? — Неожиданно я вспомнил: — Ты даже не спросил, что со мной случилось. И тебя совсем не удивил мой вид.
