— Я знаю, что должен сделать, — объявил я. Мои слова прозвучали неожиданно громко в лесной ночи. — Я должен вернуться к гернийцам. Завтра я пойду к моему командиру и расскажу ему, что дорога не должна проходить здесь. Наверняка существует другой путь, которым мы можем пройти через горы к морю. Лисана была мудра. — Неожиданно мне показалось очень важным убедить их в этом. — Она сделала меня мостом между нашими народами. Я не могу отослать их прочь. Но я могу говорить от вашего имени и объяснить им, что уничтожение этих деревьев будет величайшим оскорблением для народа спеков. Я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы спасти тебя, древний.
— Может ли все оказаться так просто? — спросил Джодоли.
— Нет! — Дух дерева с пренебрежением отнесся к моему предложению. — Не верь ему, Джодоли из народа спеков. Он человек с двумя сердцами и не может быть верен ни одному.
Я покачал головой.
— Я могу быть верным обоим. Вы увидите.
Там, в лунной ночи, это звучало очень просто.
ГЛАВА 26
ТАНЦОРЫ
Я примчался домой так быстро, как только смог. Я чувствовал, как магия кипит в моей крови от желания поторопиться. И я бежал очень быстро, словно сама земля подгоняла меня к моей цели. Я следовал тропе, которая оказалась невозможно короткой, и добрался домой еще до рассвета.
Вернувшись, я сел в постели. Я спустил ноги на пол, сердце настойчиво колотилось в груди. Я затаил дыхание.
Довольно долго я сидел неподвижно. Разные миры сражались во мне. Я только что прибежал домой из леса. Мои босые ноги были сухими и чистыми. Я не помнил, как я открыл дверь дома и как закрыл ее за собой. Не помнил, как лег в постель.
Одно из двух могло быть правдой. Мне снился сон, и ничего этого не было.
Или я воспользовался магией, чтобы путешествовать во сне, и все это было на самом деле.
Дыхание с хрипом вырывалось из моей груди, словно я и в самом деле долго бежал по лесу. На спине и лбу выступил обильный пот. Я задрожал и вот уже обхватил себя руками, стуча зубами и трясясь, точно лист на ветру. Волны дрожи пробегали по мне, словно я вот-вот разорвусь на части. Меня бросало из жара в холод, а потом, так же быстро, как началось, все стихло. Мое дыхание замедлилось, и разум принял то, что со мной произошло. Я решил, что, откуда бы это знание ни пришло, оно истинно. И я буду действовать, исходя из этого.
Я вымылся, побрился и надел свою лучшую форму. Я знал, что расходовал магию, чтобы побыстрее добраться до дома. Теперь я видел тому подтверждения — и не только страшный голод, который не мог утолить хлебом, но и то, что мои штаны вдруг стали почти свободными. Почти. И все же я решил не рисковать их многочисленными швами, садясь на широкую спину Утеса. Я запряг коня в повозку и с рассветом отправился в город. Меня жгла цель и даже надежда. Если я сумею убедить полковника, что перенаправление дороги, каким бы трудным оно ни было, положит конец нашим разногласиям со спеками и остановит злую магию, исходящую из леса, тогда я, вполне возможно, сумею спасти всех нас. Я стану героем. Я криво улыбнулся, повторяя это слово. Толстый герой — и никто никогда не узнает о моем подвиге. Но это не значит, что я его не совершу.
Прошло немало дней с тех пор, как я в последний раз осмелился выехать в город. Замеченные мной перемены поразили меня. Торговый лагерь спеков все еще стоял на окраине Геттиса, но меня удивил сам Геттис. Город стал другим. И дело не только в свежей краске и гравии, которым засыпали выбоины на дорогах, хотя и это уже было переменой. Зеленый цвет каваллы украсил двери и окна лавок и таверн. Окна были вымыты. Но и не это так впечатлило меня. Несмотря на раннее утро, в людях, движущихся по улицам, не чувствовалось напряжения и усталости, которые я уже воспринимал как естественную часть жизни Геттиса. Горожане казались расслабленными и даже сонными. Две женщины, чьи лучшие шляпки были щедро украшены зелеными лентами, медленно прогуливались по улице под руку. Я придержал Утеса, поскольку они едва ли заметили наше приближение, занятые оживленным разговором. Я осторожно их объехал и продолжил свой путь.
Мне пришлось отклониться от обычной дороги к кабинету полковника. Улицу перед штабом огородили веревками. Посреди улицы воздвигли помост, и солдаты рядами устанавливали вокруг него скамейки. Над ним возвели арку с приветствием генералу Бродгу и генералу Проду, а также целому списку лордов. Я удивился, увидев здесь имя Прода. Он командовал восточными войсками короля до того, как его сменил генерал Бродг. Интересно, зачем сюда послали старого генерала — чтобы оказать Бродгу честь или в качестве упрека, ведь в прежние времена строительство Королевского тракта велось значительно быстрее.
Я оставил Утеса с повозкой на одной из соседних улиц и пешком направился в штаб. Краска была такой свежей, что я мог ее учуять. Ручка двери была скользкой от полировки. Мне пришлось крепко сжать ее, чтобы повернуть. Я вошел внутрь, и здесь меня ждал новый сюрприз. Владения сержанта полностью обновили. Стены выкрасили заново, стол блестел от льняного масла, на стульях лежали пухлые подушечки. На протертых от пыли полках стояли книги и справочники. За столом сидел незнакомый мне лейтенант, выглядящий таким же обновленным, как и все помещение. Пуговицы его сияли, а рубашка была так сильно накрахмалена, что больно смотреть. Бледная кожа черепа контрастировала с загорелым лицом — очевидно, волосы он подстриг недавно.
Я вытянулся по стойке «смирно», ожидая, что меня отругают за то, что я явился без доклада. Однако он спокойно посмотрел на меня и спросил:
— Тебе назначено, солдат?
— Нет, сэр. В прошлом полковник был настолько добр, что позволял мне докладывать сразу. У меня есть сведения, которые могут оказаться важными, сэр.
— Понятно, — рассеянно ответил лейтенант.
Он посмотрел на лежащие перед ним бумаги, заморгал, поднял взгляд на меня и отсутствующе улыбнулся. Я молча ждал. Он взял со стола перо и покрутил его в руках.
— Значит, ты хочешь поговорить с полковником Гареном? — мягко спросил он.
Его дыхание едва заметно пахло ромом. У меня округлились глаза. Пьянство на службе? Нет. Наверное, это зелье Геттиса, о котором мне рассказывал Эбрукс. Я вдруг вспомнил о двух безмятежных женщинах, встреченных мной по дороге сюда. Я прочистил горло.
— Да, сэр, если это возможно, я бы хотел поговорить с полковником Гареном.
Он неожиданно откинулся на спинку стула и сделал широкий жест в сторону двери кабинета.
— Тогда будь моим гостем, солдат. Будь моим гостем.
Чувствуя себя нечистым на руку, словно мышка под пристальным взглядом кошки, я подошел к двери и вежливо постучал, ожидая, что лейтенант может передумать в любую секунду. Однако он, казалось, совершенно забыл о моем существовании, полностью сосредоточившись на вытирании кончика своего пера. На втором стуке я услышал приглушенное позволение войти. Я открыл дверь и шагнул внутрь.
