— А теперь я хотел бы, чтобы ты легла, — твердо сказал я и несколько удивился, когда Карсина взялась за протянутую руку и позволила проводить себя до постели. — Ляг, Карсина, — предложил я.
Карсина присела на край кровати и посмотрела на меня. Она дышала ртом.
— Ты похож на моего первого жениха. Только толще, — сказала она. Не успел я ответить, как она властно приказала: — Принеси мне воды и, будь любезен, позови моего мужа.
Потом Карсина улеглась сама. Я помог ей поднять ноги на постель и попытался укрыть ее одеялом. Она сердито отбросила его в сторону.
— Ладно, — не стал возражать я, чтобы не сердить Карсину.
Моя бочка была пуста. Я намочил чистую тряпицу в оставшейся на донышке влаге и положил на лоб Карсине. Она не открыла глаз. Она стремительно угасала. Подхватив ведро, я быстро направился к ручью. Сначала я принесу воды, а потом оседлаю Утеса и поеду в город за ее мужем. Интересно, как мне его найти?
Факелы вокруг непогребенных тел почти догорели. Скоро рассветет. Я двинулся было к ручью, но потом резко обернулся к факелам.
Внутри круга не осталось ни одного тела. На земле лежал лишь один смятый саван — наверное, тот, в который была завернута Карсина. Все шесть тел исчезли.
Мной овладел ужас. Тела похитили. Я резко развернулся, оглядывая кладбище: вдруг мне еще удастся заметить спеков, уносящих тела? Однако моим глазам предстала куда более пугающая картина. В тусклом свете факелов я разглядел фигуры, бредущих к моей изгороди. Саваны волочились за ними. На моих глазах из женщин споткнулась и уронила свой. Я ошеломленно сочетал фигуры. Шесть. Все шесть оказались ходоками. Точнее, семь, если считать Карсину.
Это не могло быть совпадением. Магия. Зачем? Что это могло значить?
Я схватил один из факелов и поспешил за ожившими мертвецами.
— Вернитесь! — бессмысленно кричал я. — Вам нужна помощь.
Вернитесь.
Я бежал за ними с ведром в одной руке и факелом в другой.
Ни один не замедлил шага и даже не обернулся. Самый маленький, мальчик, уже добрался до изгороди. Он остановился перед ней, а потом медленно начал ее обходить. Он напомнил мне больную собаку, ползающую перед смертью кругами. Мальчик неловко сел на землю около одного из моих деревьев. Потом он откинулся спиной на его ствол и, сложив руки на животе, перестал шевелиться. Листва маленького дерева зашелестела. Мальчик тряхнул головой. Потом задергались его ноги, а листва зашумела еще громче.
Когда остальные добрели до изгороди, каждый выбрал себе дерево, медленно повернулся и уселся на землю рядом с ним. Ужасные подозрения пылали в моем мозгу. Я вспомнил тело, которое принес из леса.
— Нет! — закричал я и побежал к изгороди. — Отойдите оттуда! Не надо!
Молодые деревца дрожали, словно сильный ветер трепал их ветви, но летняя ночь оставалось тихой. Ходоки дергались, словно марионетки. Она из женщин закричала, но ее пронзительный вопль тут же оборвался. Я выронил ведро и факел и бросился к ней, хватая ее за руки.
— Пойдем отсюда! — закричал я и потянул ее к себе.
Она не противилась, но я не сумел сдвинуть ее с места. Она смотрела на меня, ее рот широко раскрылся в безмолвном крике боли. Она сжала мои руки с силой, приданной ей ужасом. Я потянул ее на себя изо всех сил, но поднять не смог. Ее ноги отчаянно колотились о землю. Рядом вдруг вскрикнул мальчик и безвольно осел рядом с деревом, схватившим его. Потом его голову подняло что-то, что не могло быть его мышцами, и прижало затылком к стволу. В свете угасающего на земле факела я различал черную кровь, капающую из его носа и рта.
Я все еще держал женщину за руки, а она цеплялась за мои ладони.
— Пожалуйста! — простонала она.
Я наклонился, взял ее за плечи и, напрягшись, попытался оторвать от дерева. Она мучительно закричала от боли, ее голова безвольно скатилась на грудь, а пальцы, сжимавшие мои руки, разжались.
— Нет! — закричал я и еще раз рванул ее обмякшее тело.
— Так не обращаются с леди, — раздался хриплый голос за моей спиной. — Мерзавец. Насильник ублюдочный!
Я отпустил женщину и обернулся, ощутив запах земли, разложения и негашеной извести. Дейл Харди стоял, широко расставив ноги, на краю круга света от факела. Он держал в руке брошенное мной ведро.
— Я тебя предупреждал! — закричал он и бросился на меня.
Когда он вышел на свет, я заметил, что негашеная известь разъела половину его лица. Он не может быть жив, успел подумать я, не может быть ходоком. Я неловко отступил назад, когда он по широкой дуге размахнулся тяжелым деревянным ведром. Однако все произошло слишком быстро. Я не смог уклониться, ведро ударило меня сбоку по голове, и вспыхнул ослепительный свет.
ГЛАВА 31
ОБВИНЕНИЯ
Эбрукс и Кеси нашли меня несколько часов спустя. Когда они приехали на кладбище вместе с очередным фургоном трупов, они были крайне озадачены, увидев одинокий саван в круге потухших факелов на месте семи тел, оставленных ими накануне. Они подумали, что я каким-то образом сам вырыл новую траншею и начал хоронить покойных, и направились на кладбище. Эбрукс обнаружил меня лежащим ничком, рядом с трупом Дейла Харди. Когда они приблизились, взлетела целая стая стервятников, пировавших на телах шестерых мертвецов, которых крепко держали корни деревьев моей ограды. Страшно воняло гниющей плотью, гудели мухи.
Кеси счел меня мертвым. Они с Эбруксом решили, что я был убит во время схватки со спеками, пришедшими украсть тела наших мертвецов. Весь мой затылок был покрыт запекшейся кровью. Но как только Кеси перевернул меня на спину, я застонал. Он послал Эбрукса в дом за водой.
— И именно тогда Эбрукс обнаружил тело Карсины в твоей постели, — тихо сообщил Спинк.
Он стоял у моей тюремной камеры и говорил со мной через маленькое зарешеченное окошко. Я лежал на нарах, накрытых соломенным матрасом, и смотрел в потолок. Единственным источником света была лампа, висящая на стене в коридоре. Спинк первым навестил меня, с тех пор как я очнулся в камере полтора дня назад. Меня дважды кормили, проталкивая поднос с едой через щель в нижней части двери. Неопределенная сероватая масса в миске, кусок черствого хлеба и вода. Я съедал все. Две трапезы были единственными достойными упоминания событиями, с тех пор как я пришел в себя в темноте, с раскалывающейся от боли головой.
Я вслушивался в тишину, пока Спинк дожидался от меня объяснений. Говорить было больно. Мне не хотелось шевелить челюстью. Думать тоже было больно.
— Карсина оказалась ходоком, — я старался быть кратким. — Она пришла ко мне, как это прежде сделал Хитч. Я попытался ей помочь, но ее лихорадка вернулась. Она попросила, чтобы я позвал ее мужа. Но сначала я собирался принести ей воды. Я взял ведро, вышел из дома и увидел, что все мертвецы, которых привезли этим вечером, оказались ходоками. И все они направлялись к изгороди. Я побежал за ними и попытался освободить одну женщину от дерева, но оно уже успело в нее прорасти. Я не смог ее оторвать. И в это время из траншеи выбрался Дейл Харди, схватил мое ведро и ударил меня по голове. Больше я ничего не помню.
