Бесконечное ожидание напоминало пребывание у постели умирающего. Матаянгская атака все продолжалась, но Мгла настаивала, что время еще не пришло. По Воргребергу ходили тысячи самых невероятных слухов, утекая в провинции, где они становились еще невероятнее.
– Сколько еще пройдет времени, прежде чем шпионы Суна сообразят, что к чему? – спросил Рагнарсон у Мглы.
– Знаю, знаю! Скоро нам ничего не останется, кроме как предполагать, что им все известно. Будь он проклят! Я имею в виду лорда Го. Почему он ничего не предпринимает?
Красный песок уже углубился далеко на территорию Шинсана. Осведомители Мглы утверждали, что Южной армии больше не существует. В ее линии фронта образовался гигантский разрыв.
У Рагнарсона возникло искушение отказаться. Зачем рисковать людьми, устраивая попытку переворота, когда Матаянга сама угрожала сокрушить врагов Кавелина?
Барон Хардль что-то сказал. Браги выругался, но тут же извинился. Всем хотелось на минуту выйти, как и ему самому. Но правила оставались правилами. Нельзя допустить никаких утечек.
Ингер прислала ему с десяток сообщений, но он их проигнорировал. Тон последнего был весьма резким.
– Еще пятьдесят часов, – сказала Мгла. – Если он ничего не предпримет в ближайшие пятьдесят часов, я начну действовать сама.
– Наугад?
– Если придется. Дольше я не смогу рассчитывать на своих людей. К тому времени, если дезертирует один, побегут все. Потребуется десять лет, чтобы снова собрать все воедино.
Дантис за нее переживал, хотя и пытался это скрыть.
– Уже поздно, – заметил Рагнарсон. – Пойду посплю.
Он уже уходил, когда его позвал Хаас.
– Сир, не напомнишь капитану Требилькоку, что он собирался сменить меня полчаса назад?
– Ладно. И сэру Гьердруму тоже. Он должен был сменить генерала Лиакопулоса. – Он направился по переулку, недовольно бормоча себе под нос. Кристен привела подруг, и теперь Гьердрум, Даль и Майкл старались увильнуть от службы. – Проклятье, до чего же мне не хватает Ингер. – Он сплюнул в придорожную пыль.
Почему он не чувствовал себя так же, когда они долго не виделись во дворце?
«Человеку свойственно чувство противоречия», – подумал он. Месяц назад Рагнарсон переживал из-за того, что его не интересуют женщины. Теперь же он сходил с ума при мысли об Ингер и Шерили.
Браги пнул камешек. Тот ударился о булыжник и срикошетировал вертикально вверх. Рагнарсон поймал его на лету:
– Неплохие рефлексы, старина.
Собственно, свою миссию по отношению к Шерили он закончил, отговорив ее от неразумных поступков. Кристен ничего о ней не слышала всю неделю.
Высмотрев далекое дерево, он бросил в него камнем. Тот ударился о землю чуть правее.
– Проклятье! Я умею швырять камни и получше.
Собрав горсть камней, он вскоре обнаружил, что рука уже не столь метка, как в двадцать лет, что повлекло воспоминания о потерянных возможностях. А их у него имелось немало, и речь шла не только о женщинах, с которыми не удалось завести роман. В последнее время его все больше раздражал любой упущенный шанс.
Дерель утверждал, что это обычный жизненный этап, через который прошли большинство мужчин в возрасте Рагнарсона. Вартлоккур заявлял, что этап этот длится бесконечно, и сам он бессчетное множество раз был полон решимости не упустить очередную возможность, но та тотчас же от него ускользала. Проблема заключалась в том, что человек редко осознает представившийся ему шанс, пока тот не исчезнет.
Что-то щелкнуло у Рагнарсона в локте, и он ощутил тупую боль. Следующий бросок ушел в никуда.
– Да пошло оно все к дьяволу! – Он с размаху швырнул очередной камень, и ему показалось, что у него сейчас отвалится рука. Но ему все же удалось попасть в проклятое дерево – пусть вскользь и на восемь футов выше цели, но тем не менее. – Остается признать, что я и впрямь старею. Проклятье, до чего же жаль, что человеку отпущено так мало. – Он пнул еще один камень, и тот откатился на десять футов. – А еще лучше – если бы была возможность прожить жизнь заново четыре или пять раз, пробуя разные варианты. – С другой стороны – стоило ли так переживать по поводу собственной смертности? У него еще оставалось изрядное количество лет, и следовало подумать о том, как получить от них побольше, а не страдать об уже ушедших. – Какой смысл плакаться, Рагнарсон? Все равно их уже не вернешь.
Майкл сидел на крыльце рядом с Юлией. Молодые люди смотрели друг на друга влюбленными глазами.
– Требилькок! – бросил Рагнарсон. – Хватит! Опаздываешь на службу.
Майкл вскочил с видом застигнутого за шалостью мальчишки.
– Прошу прощения, сир. Больше такого не случится.
Кристен открыла дверь.
– Я видела, как ты шел, – сказала она. Браги шагнул в дом. – Что-то ты резковат.
– Возможно. Я начинаю беспокоиться.
– Никакого продвижения?
– Нет. Где Гьердрум? Он тоже опаздывает.
– В кладовой с Тильдой.
– Что-то такое я и предполагал. Похоже, твои подружки кого хочешь подцепят на крючок. Что они, судя по всему, и проделали.
– Вроде того. – Она несмело улыбнулась. – В конце концов, у меня всегда остается Дерель.
По ее щеке скатилась слеза, и она уткнулась в грудь Браги.
– Эй, в чем дело?
– Похоже, я навсегда останусь в подружках невесты. Невестой мне не быть.
– Кто-то увел парня, на которого ты положила глаз?
– На самом деле нет. Никто из них не в моем вкусе. Просто пришло в голову – у всех подружек теперь есть друзья, и только я в стороне.
– Ну… потерпи. Придет и твое время.
– Постоянно себя в этом убеждаю. Хочешь есть?
– Пожалуй. Хотя по-настоящему мне надо бы немного поспать.
– Иди наверх. Я пришлю туда ужин.
– Что не так с кухней?
– Там полно гвардейцев. Вряд ли ты в настроении с ними встречаться.
– Верно. Что ж, посмотрим, хватит ли мне сил, чтобы добраться до третьего этажа.
– Носильщики не нужны?
– Обойдемся без шуточек.
Рагнарсон пользовался комнатой, раньше принадлежавшей его брату Хаакену. Кристен хотела предоставить ему спальню, которую он прежде делил с Эланой, но у него не было желания даже заглядывать в дверь, хотя комната успела измениться с тех пор, как погибла его жена.
Комната Хаакена была единственной, где не обитали призраки. Браги редко в ней бывал, и сам Хаакен пользовался ею лишь временами. Будучи командиром Воргребергского полка, он поселился при городских казармах.
Помещение было небольшое, примерно семь на десять футов, с койкой у окна, стулом и маленьким столом, который Хаакен использовал в качестве письменного. В ней также хранилось несколько реликвий прошлого, в том числе медальон, который дала им мать перед бегством из Тролледингии. Браги его открыл. Внутри лежал локон материнских волос. Где теперь Хельга? Скорее всего, давно умерла. Он почувствовал себя виноватым. Следовало побывать на родине и обо всем узнать.
