– Ладно, Гейлс, – кивнул Рагнарсон. – Поверю тебе. Найди кого-нибудь, чтобы тут прибрались. И не забудь меч.
Гейлс поспешно исчез. К Рагнарсону подошел Вартлоккур.
– Что скажешь? – спросил Браги.
– Вполне может быть правдой. По крайней мере, соответствует тому, что мы видели.
– Он запросто мог и солгать. Возможно, это Каллисон шел за ним.
– Зачем?
– Гейлс в последнее время ведет себя не вполне обычно. И говорил он четко и прямо, без лишних слов. Не очень-то похоже на Гейлса. Будто ему приходилось быстро думать на ходу и у него не оставалось времени, чтобы притворяться.
– Он под мыслезащитой.
– Ага! Возможно, мне стоит немного с ним потолковать в темнице.
– Каллисону тоже поставили мыслезащиту – подозреваю, как и всем здешним итаскийцам, хотя реально это могло потребоваться лишь двоим или троим… Если маскировать только предателей, их сразу заметят.
– Послежу за ним. Считай, что у меня предчувствие. Что-то с ним не то. Да и все окружение Ингер порой ведет себя слегка подозрительно.
Он посмотрел на Вартлоккура, словно требуя от чародея высказать мнение.
– С твоей стороны будет вполне разумно поближе к нему присмотреться.
– В смысле? Мне не слишком нравится твой тон.
– В прямом. Не более и не менее. Как я уже говорил, это не твои люди, и лояльны они в первую очередь не тебе. Возможно, кто-то из них, а может, даже десяток или сотня явились сюда, чтобы совершить нечто не в твоих интересах.
– Ты что-то знаешь, но не хочешь говорить?
– Нет. Просто рассуждаю логически. И Гейлс, и Каллисон не из числа тех, кто мог бы нанять Магдена Нората.
– Все намного сложнее…
– Мы это знали с самого начала. Главный вопрос: кому это выгодно?
– Какой в том вообще смысл – убрать Лиакопулоса, Абаку, Гьердрума? Что тогда будет? Я назначу на их место кого-то другого. Полковые командиры заслуживают не меньшего доверия.
– Со временем выяснится. – Вартлоккур взглянул на замок. – Можешь какое-то время обойтись без меня? Моя жена тоже во мне нуждается.
– И моя, полагаю. – Мысли Браги унеслись в сторону переулка Линеке. – Увидимся позже.
Подождав, пока король скроется среди сливовых деревьев, чародей закрыл глаза, и с неба спустился Нерожденный. Каменотес Том Каллисон поднялся на ноги.
Чародей задал несколько вопросов, и Каллисон ответил. Вартлоккур покинул место его смерти с видом человека, который только что увидел призрак тьмы. Больше он не мог убеждать себя, что все его подозрения – лишь плод чрезмерного мрачного воображения.
15
1016 г. от О.И.И.
Неприятные сюрпризы
Рагнарсон осторожно выбрался из постели, стараясь не потревожить Ингер, и подошел к окну, глядя на окутанный туманом Воргреберг.
Он пришел к Ингер с лучшими намерениями, но затем сослался на раны и усталость. Возражать она не стала, но отчего-то Браги не сомневался, что с Шерили все было бы иначе.
Что-то между ними было не так, и становилось все хуже. Самым последним штрихом стала Шерили.
Почему все пошло именно так? Когда они с Ингер впервые встретились во время войны, казалось, что все будет прекрасно.
«Нет, – подумал Браги. – Ты уже сомневался и подозревал всякое, когда просил ее руки. Ты попросту не был уверен. Она вполне устраивала тебя – изгнанника. Ты был слишком уязвим. Но признайся – ведь и тогда ее порой нелегко было вынести?»
Возможно, и у нее самой были на этот счет смешанные чувства.
Он не мог избавиться от ощущения, что теряет некую возможность, что в жизни есть нечто большее. Дала бы ему это Шерили? Вряд ли. Лучшим ее даром могла стать лишь последняя иллюзия юности.
Долго так продолжаться не могло. Он был вдвое ее старше, и жизнь его катилась под уклон. Рано или поздно смерть бы его нагнала. Но, боги, каким же живым он себя чувствовал в ту ночь! Ингер никогда не смогла бы дать ему того же. Как и Элана, несмотря на все прожитые вместе годы, хотя он любил ее до глубины души и продолжал любить до сих пор. Фиана… вот уж ей точно хватало мастерства.
Сколько во всем этом было чувств и сколько телесного?
– Проклятье! – прорычал Рагнарсон.
Проблему эту можно было анализировать до бесконечности, так и не решив до конца. Относительно чувств кое-что было более или менее ясно, но насчет телесного… Не сводился ли вопрос к лучшей физической сочетаемости, когда одна женщина попросту удовлетворяла его лучше, чем другая?
– Боги, – пробормотал Браги, – я рассуждаю, как Пратаксис. Может, потому он так и не женился, что тоже чересчур многое пытается анализировать.
Кровать скрипнула, но он не обернулся. Ингер начала разминать ему плечи.
– Что такое?
Он смотрел на туманный город. Над облачным одеялом порхали утренние птицы. Пара дроздов донимала ворона, которому хотелось лишь спокойно заняться своими вороньими делами. «Вот так и я, – подумал он. – Только меня преследует целая стая, да еще и наполовину невидимая».
– Так, размышляю, – ответил он.
– Я могу помочь?
– Не знаю. Нужно сперва определить суть проблемы, а потом уже пытаться ее решать. Я чувствую себя окруженным со всех сторон, виноватым в том, что, возможно, многому не придавал значения, одиноким, впустую потратившим половину жизни… А может, понапрасну беспокоюсь. Вчера я совершил крупный переворот. Если все получится, он может стать одной из великих дат в истории Кавелина. Вот только я почему-то не рад и не чувствую никакого удовлетворения.
– Поговори с Дерелем.
– Говорил. Но от него ничего не дождешься, кроме ученых объяснений. Не помогает.
– Возможно, ты отчасти не веришь, что чего-то добился.
– Что?
– Возможно, сердце знает нечто, чего не знает голова. Твоя интуиция порой пугает. Сколько раз случалось, что твои догадки оказывались верны, хотя поначалу им не было никаких доказательств?
Данная способность лишь добавляла Браги нервозности и нерешительности, и ему отчаянно хотелось заглушить ее мрачный шепот. У него зарождались идеи и подозрения, о которых не слышал даже Дерель. В жизни всякого человека бывает нечто, что он пытается обратить в ложь, заставляя себя в него не верить.
– Может, все дело в ведьмовской крови моей матери.
– А если она подсказывает тебе, что все-таки что-то не так?
– В Кавелине? – («Хватит на меня давить, женщина, – подумал он. – Не ставь лицом к лицу с подобными мыслями. Можешь об этом пожалеть».) – Чтобы это понять, мне не нужна ведьмовская кровь. Я вычерпываю воду из проклятого тонущего корабля, в дне которого прогрызают дыры акулы, а крысы ссорятся между собой. Возможно, мои друзья опаснее врагов. Слишком уж больших успехов мне удалось добиться. Кавелину ничто в ближайшем будущем не угрожает. Народ живет своей жизнью. У меня отчасти возникает желание уехать. Будь со мной кто-нибудь вроде Насмешника или Гаруна, я бы так и сделал.
