Вид у него был безрадостный.
Рагнарсон взял конверт и, отъехав подальше от молодых людей, открыл его.
Мгла всего лишь повторяла извинения, вновь сообщив, что он был хорошим другом и верным товарищем во время ее изгнания. В качестве жеста доброй воли она оставляла с ним детей. Он улыбнулся. Хитрая ведьма! Здесь у них было намного меньше шансов стать заложниками судьбы. Это был совсем другой жест – она защищала их от Империи Ужаса.
Он понял, что детей придется передать на попечение невестке. Как к этому отнесется Крис? Еще два рта, которые нужно кормить, два малыша, за которыми нужно ухаживать, два сердца, которые нельзя разбить… «Да она скандал устроит», – подумал Браги.
В переулке Линеке было тихо. Его дом казался молчаливым и угрюмым. Стоявший чуть дальше дом Мглы уже выглядел опустевшим.
Когда Браги спешился, навстречу ему вышла Кристен и яростно уставилась на него, уперев руки в бока.
– С чего ты взял, будто я собираюсь заботиться еще и об отпрысках Мглы? У меня тут что, приют?
– Что? – Он воздел руки к небу, изображая замешательство.
– Не пытайся меня обмануть…
На лице Браги возникла идиотская улыбка – из окна наверху на него смотрела Шерили. Кристен обреченно пожала плечами.
Старый привратник забрал у Рагнарсона лошадь. Поспешно коснувшись губами лба Кристен, Браги устремился наверх. Шерили взвизгнула, когда он заключил ее в объятия.
Вартлоккур баюкал дочь на правой руке, левой коснувшись пальцев жены и глядя в окно.
– Похоже, завтра будет дождь.
– Что-то не так? – спросила Непанта.
– Неприятности.
– Тут все время неприятности. У нас?
– У короля. Похоже, тем убийцам заплатила Ингер.
– Ингер? Она так добра ко мне. Не верю.
– Подобное уже не раз случалось в истории. Думаю, Браги тоже это понимает, но пытается лгать самому себе. Надеется, наверное, что, если достаточно долго делать вид, словно ничего не произошло, Ингер опомнится.
– Поговори с ним.
– Это примерно то же, как объяснять мужчине, что его обманывает жена. Он не захочет слушать – кому охота оказаться между молотом и наковальней? Но делать все равно что-то придется, и, боюсь, удар обрушится на тебя самого, а не на ту женщину.
Ему не хотелось вступать в конфликт с королем. Тот мог сказать нечто такое, чего Непанте не следовало слышать.
Сколь многое Браги мог знать о событиях на востоке? А Мгла? В ближайшее время ей предстояло близко познакомиться с тамошним положением дел.
– Поговори с Пратаксисом. Браги смирится со всем, что от него услышит.
– Может быть.
Вартлоккур, однако, думал о Майкле Требилькоке, а не Дереле Пратаксисе. Майкл точно мог кое-чем помочь.
Солнце опустилось в облака на западе. Дерель и барон Хардль остановили лошадей у загородного дома короля. Несмотря на все свои отличия, сегодня они выглядели как две горошины из одного стручка. Вряд ли можно было представить себе более угрюмые и раздраженные лица. Они молча направились к дому.
На стук ответила Кристен, за спиной которой эхом отдавались голоса стайки детей.
– Да? – При виде мрачных физиономий улыбка ее исчезла. – Что случилось?
– Его величество здесь? – спросил Пратаксис.
– Входите, я его позову. Если ребятишки будут вас беспокоить – можете парочку придушить.
Она поспешила наверх. Пратаксис посмотрел ей вслед.
– Новые сложности, – пробормотал он. – Худшего времени он выбрать не мог.
– Угу. – Хардль тоже видел достаточно, чтобы понять, в чем дело. – Впрочем, я не стал бы его винить. Воистину лакомый кусочек.
Пратаксис фыркнул. Его всегда озадачивала власть, которую получали женщины над прочими представителями его пола. Он не мог понять, как может какая-то юбка свести с ума вполне разумного человека, хотя видел бесчисленное множество подобных примеров.
Чем больше он размышлял, тем больше его это злило, и, когда появился Рагнарсон, он уже был на грани бешенства.
– Где ты был, дьявол тебя побери? – рявкнул он. – Мы весь Воргреберг обыскали.
– Что случилось? – Если уж Пратаксис был готов выть на луну, то уж точно ничего хорошего ждать не приходилось.
Пратаксис слегка поостыл, испугавшись собственного безрассудства.
– Теперь уже слишком поздно.
– Остается только сидеть и рыдать, – мрачно добавил барон.
– Вы о чем?
– Ты был нужен нам в Тинге. Чтобы выступить в свою защиту. Мы не могли нигде тебя найти и не могли за тебя заступиться, поскольку ты никогда нам не говорил…
– Ближе к делу. Что натворили эти идиоты?
– Провели закон о престолонаследии, – сказал Пратаксис. – Похоже, они начали уже тогда, когда мы сидели взаперти там наверху. Сегодня его приняли. Сословия купили достаточно голосов…
– Закон о престолонаследии? Сословия? – Король побагровел так, что это стало видно сквозь бороду. Пратаксис протянул ему свернутый в рулон экземпляр. Браги не стал читать сразу: будь условия приемлемыми, Дерель не появился бы здесь в таком настроении. – Где вы были, дьявол бы вас побрал? Почему вы их не остановили?
– До сегодняшнего дня мы были здесь, – напомнил барон. – Вместе с сэром Гьердрумом, полковником Абакой и всеми прочими, кто мог что-то изменить. Мундвиллер не мог победить в одиночку.
Развернув свиток, Рагнарсон прочитал его и отшвырнул в сторону. Сев на лестницу, он прижал кулаки к лицу, покусывая костяшку большого пальца.
Кристен взяла свиток, быстро просмотрела его и замерла, выронив бумагу. Яростно взглянув на мужчин, она выбежала из коридора.
– Фальк, – пробормотал Рагнарсон. – С Ингер в качестве регента. Это вовсе не то, чего я хотел. Определенно не то.
Дерель с трудом сдержался от реплики: «А я что говорил?»
– Потому я и пытался изо всех сил тебя разыскать. Мне даже в голову не пришло искать здесь, пока Гьердрум не упомянул, что видел тебя у ворот.
– Ладно. Мы упустили свой шанс, и им удалось протащить закон. Как нам его отменить?
– Законным образом – никак, – сказал Хардль. – Они как следует постарались.
– То есть прошедший закон аннулировать нельзя?
– Можно его изменить, если собрать голоса. Барон имеет в виду, что такой возможности у нас нет.
– Почему нет, дьявол его побери? Соберите всех наших и пробейте решение.
– У нас не осталось сторонников. Именно по этому вопросу, а не вообще. Многие вздохнули с облегчением, узнав, что все наконец решилось. И никто не хочет заново поднимать этот вопрос. Всем хочется четко определенного порядка.
