– Возможно, некие, пока неизвестные нам люди знают, что ты жив.
– Что? – Он надеялся, что она расскажет больше. Усталость не способствовала скрытности.
– На башню напали. Местные. Те, от кого мне удалось хоть чего-то добиться, надеялись, что новость о выводе из строя наших порталов станет толчком ко всеобщему мятежу. Но имелись также намеки, что они хотели заодно освободить пленников. Они ожидали, что понесут тяжелые потери. Кто-то из находящихся здесь, похоже, того стоил.
– Я?
– Возможно. Были и другие пленники. Некоторые погибли.
– Тебе не удалось взять никого из налетчиков живым? – Этим объяснялись ее слова о беседе с мертвецами.
– Нет. И я не успела добраться до трупов достаточно быстро, чтобы вытянуть из них все, что мне хотелось. Но отчего-то мне кажется, что кто-то весьма умный, имевший иные планы, обманом вовлек в эту историю неких недовольных. Я этого не знаю точно, просто интуиция. Возможно, кто-то хотел тебя отсюда вытащить.
Майкл Требилькок? Рагнарсон не произнес имени вслух, но никто другой из их знакомых не обладал такими связями. Или безрассудством.
– Это вполне мог быть Требилькок, – сказала Мгла. – А может, кто-то, кому нравится придумывать хитроумные ходы.
– Старый Пройдоха? Зачем ему опускаться до подобного уровня?
– Ради драматического эффекта?
– В мире и так творится грандиозная драма. Ему что, хочется сильнее раздуть вражду?
– Драма близится к концу. Война с Матаянгой угасает, и я намерена избежать дальнейших войн. Шинсану потребуется поколение или два, чтобы восстановиться, и тервола это понимают. Как бы они ко мне ни относились, в первую очередь их заботит Империя. Даже заядлым старым смутьянам нужно время, чтобы залечить раны.
– То есть для тебя начинается спокойная жизнь?
– Она никогда не начнется, пока я, женщина, пытаюсь управлять жестокими мужчинами, которых приводит в трепет лишь высшая власть. Суть в том, что Шинсан вступает в период мира. Все устали от войны. Недавно случилось сражение в Хаммад-аль-Накире – Ясмид разгромила Мегелина, но не смогла отправиться за ним в погоню. Магден Норат сейчас в Аль-Ремише, и он может снова стать орудием Пройдохи. Кавелин охвачен хаосом, который разрастается с каждым днем. Если за этим нападением стоит Пройдоха – возможно, он намеревался швырнуть тебя в этот хаос, а потом любоваться, как во все стороны летят кровавые клочья.
– Ты говорила, что у тебя самой была такая мысль.
– Была. По причине моей любви к тебе и к Кавелину, который столь долго был моим домом. А также потому, что мне, как императрице, было бы полезно иметь там устойчивого, надежного и дружественного монарха.
– Но ты от нее отказалась.
– Да. Ты больше не тот Браги Рагнарсон, который построил Кавелин. Даже если бы ты вернулся, все равно не навел бы порядок. Ты просто стал бы орудием Пройдохи.
Рагнарсон снова расхаживал по комнате. Он молчал, боясь, что не сумеет сдержать охватившую его ярость.
– Как тебе будет угодно. – Мгла направилась к выходу. – Постарайся более плодотворно использовать то время, что у тебя есть. Твое заключение станет пожизненным, только если ты сам будешь на этом настаивать.
Рагнарсон оскалился, глухо рыча.
Непанта прислонилась к плечу мужа, держа на коленях Смирену.
– Почему Браги так себя ведет? – спросила она, успокаивая брыкающуюся и агукающую малышку. – Что с ним случилось?
Вартлоккур понимал, что вопрос куда обширнее, чем могло показаться. Точно такое же упрямство с его стороны привело к разрыву с Рагнарсоном, и прошедшая между ними трещина легла в основу всего обрушившегося с тех пор на Кавелин зла.
– И бегут нечестивые туда, где никто не станет их преследовать.
– Что?
– Не вполне уместная цитата из забытой книги. Что касается твоего вопроса – я не знаю, почему изменился Браги. Всегда есть искушение считать, что подобные перемены вызваны внешними причинами.
– Кто-то наложил на него заклятие?
– Возможно. Но возможно также, что из-за свалившихся несчастий он повредился разумом.
Смирене потребовалось отрыгнуть, и Непанта переложила малышку к плечу, бросив на Вартлоккура неприязненный взгляд.
– Тот, кто поступает дурно, винит в этом внешние силы, – сказал он. – Если только он не обладает достаточной силой воли, чтобы им противостоять.
– И тогда, чтобы найти себе оправдание, он пускается в приключения.
– Да. – Чародей наклонился, пытаясь лучше разглядеть, чем займется Рагнарсон, оставшись в одиночестве.
– Этриан сегодня хорошо себя вел, – сказала Непанта. – Мне кажется, ему становится лучше.
– Отлично. Просто отлично.
– Жаль, что мы не можем воскресить ту женщину, Сааманан. Он по-настоящему ее любил.
– Не сомневаюсь. И, судя по ее поведению, она тоже его любила. Но мы не можем ничего поделать против неоспоримой истины – настоящая Сааманан умерла тысячелетия назад. Мы видели лишь воспоминание о ней, обретшее плоть благодаря божественной силе.
– Знаю. Это лишь несбыточные мечты. Мне просто хочется, чтобы Этриан выздоровел.
– Понимаю. – Чародей не хотел ее расстраивать, хотя знал, что от своего безумия юноша не избавится никогда.
5
1017 г. от О.И.И.
Весенняя угроза
Связь королевы с командиром ее личной охраны ни для кого не являлась тайной – об этом знали все в замке Криф, но все делали вид, будто им ничего не известно. Ничего не подозревавшие Ингер и Джозайя Гейлс продолжали притворяться, будто их отношения носят исключительно профессиональный характер.
– Не пора ли появиться Дэйну? – спросила Ингер.
– Возможно, он решил отказаться от своих намерений и вернуться домой, – ответил Гейлс, который никогда и никому не бывал полностью верен. – Пострадали интересы его семьи. Заканчиваются деньги. Из-за дезертирства и засад его войско сократилось до трех сотен.
– Восхищаюсь твоим желанием хранить преданность Дэйну. Он не заслуживает таких, как ты. Скажи его солдатам, что они могут прийти сюда. Мне бы хотелось, чтобы рядом со мной было побольше итаскийцев.
Дэйн Грейфеллс плохо себя чувствовал. Он был бледен как смерть, любое движение причиняло боль. Гейлса заранее предупредили, что на болезненное состояние герцога не следует обращать внимания. Он с благодарностью принял предложение расположиться в кресле рядом с герцогом, перед камином.
– Здесь намного лучше, чем в замке Криф. Ингер не тратит впустую дрова для обогрева.
