Экономить приходилось на всем – доходы короны были крайне ограничены.
– Какие новости, Джозайя? Есть хоть какая-то надежда? Если нет – мне ничего не остается, как вернуться домой, поджав хвост, и стать объектом издевательств и насмешек. Я бросил жребий, но судьба меня невзлюбила.
– Ваша светлость, здесь она никого не любит. Кавелин продолжает катиться под откос, забирая всех с собой.
– Похоже на то. Но ответь на вопрос. Есть надежда?
– Ингер просила меня поговорить с солдатами и узнать, захочет ли кто-нибудь работать на нее. Вессонцы от нее уходят – в основном потому, что она не может им платить. Поддержка со стороны нордменов тоже с каждым днем все меньше. Скоро она вообще останется без всяческой поддержки за пределами Воргреберга. Чем меньше у нее остается городов, селений и гильдий, тем больше сокращаются доходы.
– То есть предприятие обречено с обеих сторон. И тем не менее она не желает меня принять.
– Она непреклонна как и прежде, господин. Она тебе не доверяет.
Грейфеллс замолчал, на мгновение напрягшись, а затем спросил:
– Почему, Джозайя? – В его голосе послышались умоляющие нотки.
– Ее поразила та же болезнь, которая правила Рагнарсоном, Крифом и Фианой. Она боится того, что ты сделаешь с Кавелином, получив над ним власть.
Грейфеллс хихикнул, к удивлению Гейлса, – его обычный смех напоминал могучий рык. В конце концов герцог сотрясся от глухого всхлипывающего кашля, отчего Гейлс на мгновение испугался за его жизнь.
– Извини, что тебе пришлось это видеть, Джозайя. Не важно. Со мной все будет хорошо. Я и не такое переживал. Иди, поговори с солдатами. Скажи, что, если они хотят, я их отпущу. Какая разница, кто не будет им платить – она или я! – Он коротко рассмеялся. – И привези ей честный ответ.
—На твою сторону готовы перейти около восьмидесяти человек, ваше величество, – доложил Гейлс.
– Всего-то?
– Некоторые уклонились от ответа, решив, будто герцог их проверяет. Другие сказали, что, раз им все равно не будут платить ни там, ни тут, они предпочтут остаться. Большинство заявили, что намерены отправиться по домам, после того как наладится погода и спадет вода в реках.
– И что ты сказал Дэйну?
– Я только отвечал на вопросы, которые он задавал. Ничего больше.
– Что он намерен делать?
– Он говорил, что собирается поступить так же, как и его солдаты. Избежать лишних потерь и отправиться домой.
– Но?
– Скорее всего, он еще раз попытается сделать то, чего ты ждешь. Он придет под чужой личиной вместе с солдатами, пожелавшими сменить хозяина. Это действительно будут те, кто готов остаться вместе с ним.
– Понятно. Он рассчитывает, что я его жду?
– Не могу сказать. Для моего ума это чересчур сложно.
Чуть позже Ингер спросила:
– Ты не видел там Бабельтоска?
– Нет, а что?
– В последнее время он держится в тени. Любопытно. Здесь он мог бы оказаться полезен. Возможно, он нашел бы мою пропавшую казну.
– Он человек герцога.
– Думаешь, он хочет им быть? Сомневаюсь. Он пережил нескольких герцогов, и каждый оказывался хуже предыдущего. Насколько я понимаю, он хранит преданность семейству, но питает неизменное отвращение к его главам.
– Я с ним поговорю.
Бегство Кристен из Кавелина заняло семь недель. Королевская свита тайком перебиралась от одного знакомого Арала Дантиса к другому, зачастую чередуя тепло и горячую еду с холодными ночами в лесу. Дантис был полон решимости скрыть ото всех личности своих спутников, хотя Кристен считала предосторожность излишней. Их компания была чересчур велика и слишком обременена женщинами и детьми, чтобы выглядеть чем-то иным, нежели то, чем она являлась на самом деле. С другой стороны, Кристен видела ее изнутри.
– Вас видят лишь те, кому я могу доверить собственную жизнь, – сказал ей Дантис. – Я ничего им не говорю, потому что их могут когда-нибудь допросить.
– Куда мы направляемся?
– В безопасное место. Если я не стану о нем говорить, никто о нем не услышит.
– Арал, я ценю твою помощь. Тебе пришлось заняться несвойственным тебе делом, отказавшись от обычной жизни. Но я никак не пойму – зачем?
Дантис уклонился от прямого ответа.
– Путешествие скоро закончится, а с ним – холод и голод. Тебе ничто не будет угрожать. Никто не будет знать, где ты. А когда Кавелин будет готов – будешь готова и ты.
– Что с моим тестем? Что с настоящим королем?
– Он все еще жив. Мы знаем это, как и то, что его держат там, откуда ему не сбежать.
Кристен не стала спрашивать, кто эти «мы». Арал Дантис был слишком полезен, чтобы бросать ему вызов.
– Вряд ли осталось долго ждать, – продолжал он. – Кавелин с радостью провозгласит Браги королем к следующей осени. К тому времени даже марена-димура и нордменов начнет тошнить от всеобщего хаоса.
– Ладно. Мы в твоих руках. Будь с нами нежен.
Путники добрались до лагеря глубоко в горах южной Тамериции, мало чем отличавшегося от того, где умер Криденс Абака. Этот лагерь, однако, принадлежал не марена-димура – лесные жители в Тамериции были редкостью. Лагерь основали беженцы-роялисты из Хаммад-аль-Накира, собравшиеся здесь во время Великих Восточных войн, разбив базу для набегов через горы Капенрунг.
– Если появятся чужаки, ни ты, ни дети не должны показываться им на глаза, – сказал Дантис. – Пусть с ними разбираются Даль и Шерили.
Кристен подумала, что Шерили привлечет любого мужчину в радиусе мили.
– Я дам тебе бумаги, в которых говорится, что ты под моей защитой, – продолжал Арал.
—Арал ушел, – сказала Шерили. Несмотря на тяготы путешествия, она оставалась оптимисткой. – Когда мы увидим его в следующий раз, он скажет, что пора возвращаться домой в Воргреберг.
– Надеюсь, – ответил Даль. – Такая жизнь не для меня.
– Можно подумать, для кого-то другого она подходит, – бросила Кристен. – Только жизнь никого не спрашивает.
– А тут не так уж и плохо, – заметила Шерили. – Похоже, тут раньше обитал кто-то из местных шишек.
Отчасти бревенчатое, отчасти каменное строение было достаточно большим, чтобы уютно в нем разместиться. В лагере имелись склады, инструменты и даже оружие.
– Не стоит трогать то, что нам не понадобится, – сказал Даль. – Зачем лишний раз раздражать контрабандистов, копаясь в их хозяйстве?
– Контрабандистов?
– Контрабандистов. Именно этим занимается Арал, забыла? Это промежуточный лагерь на пути в пустыню. Когда погода улучшится, мы увидим множество путников.
