Он завел зверя в крепость шейха, за глинобитную стену, в сам дом, а потом отпустил. Есть вероятность, что тот доберется до Звездного Всадника.
Вартлоккур погрузился в сон, довольный тем, как прошел день.
Жизнь Ясмид стала простой. Порой она боялась, что слишком много спит. Не пряталась ли она от собственных обязательств, проводя все время в постели? С другой стороны, делать было особенно нечего, не считая решения личных споров.
Со стороны ей ничего не угрожало. Мегелин вернулся в Аль-Ремиш, зализывая раны и обвиняя в неудачах всех, кроме себя самого. Рано или поздно он наверняка снова задумает какую-нибудь мерзость.
Поля правоверных обещали самый богатый урожай за многие годы. Стада были особенно плодовиты, кобылы приносили невероятно много потомства. А поскольку правоверным не приходилось добывать еду охотой, должна была вернуться и дичь. Ясмид приказала ограничить охоту истреблением хищников.
Она знала, что, когда вновь наступят плохие времена, дичи вполне хватит. Так должно было быть, и так было всегда.
Не все разделяли оптимизм Ясмид. Ее советники требовали ото всех трудиться, словно на осадном положении, строя новые зернохранилища и возделывая новые поля, на которых можно было вырастить больше зерна.
Хорошей почвы не было в избытке – ее приходилось создавать. Но на нехватку воды никто не жаловался. С гор Джебала стекала вода от тающих снегов, а на расстоянии дня пути журчало около десятка надежных источников, очищенных от скопившихся за многие годы ядов и заново освященных.
Вода, которая не использовалась и не испарялась, в конечном счете попадала в соленые озера. Ясмид считала грехом, что вода уходит столь далеко, – хотя ей уже дважды пришлось поблагодарить за это Господа.
Она пребывала в полудреме, размышляя, каким еще способом можно доставить в пустыню больше воды, когда слуга объявил:
– Тебя желает видеть Хабибулла, госпожа.
Ясмид ощутила легкое раздражение, но потом вспомнила, что сама за ним посылала.
– Хорошо, пусть войдет.
Обстоятельства вынудили Ясмид создать некое подобие зала для приемов в одной из столовых, где можно притворяться, что она не женщина и ей не требуются евнухи, рабыни и ширмы, чтобы скрываться от посетителей-мужчин. Подобных формальностей она терпеть не могла и избегала их большую часть жизни. Но успех имел свою цену. После поражения Мегелина старшие имамы начали вслух требовать соблюдения фундаментальных правил, и люди их слушались, поскольку не видели больше нужды в прежней гибкости. Если мирная жизнь продлится достаточно долго, эти старики могут изолировать ее до такой степени, что она потеряет любую связь с внешним миром.
«Что бы сделал Гарун?» – подумала она. Гарун наверняка бы их похоронил. Их было не так уж много – просто чересчур громко звучали их голоса.
Вошел Хабибулла, все еще хромая после раны, полученной в сражении с Мегелином.
– У тебя есть что мне сообщить? – спросила она, прервав затянувшееся молчание.
– А чего ты ждешь?
– Как дела у моего отца?
– Неплохо. Ты бы сама увидела, если бы нанесла ему визит. Но все не столь потрясающе, как надеялся Эльвас.
– У него мало времени.
– Я бы сказал, ему намного лучше.
– В самом деле?
– Определенно. Но я сомневаюсь, что свами сумеет довести дело до конца. Твоему отцу придется приложить некоторые усилия самому.
– Он не пытается?
– Не особо.
– Дадим им больше времени, – вздохнула Ясмид. – Мерим, иди сюда. Ты приплясываешь, словно ребенок, которому срочно надо на горшок. В чем дело?
– Эльвас аль-Суки сейчас в кухне и просит дать ему возможность сообщить тебе новости. С ним какой-то человек, которому крайне не мешало бы помыться.
– Пусть вонючка остается там, и приведи Эльваса. Хабибулла, оставайся в качестве свидетеля.
В обществе аль-Суки она чувствовала себя неуютно. И дело было вовсе не в неловкости между мужчиной и женщиной – он попросту внушал страх. С ним было что-то не так, хотя никто этого не замечал.
Эльвас аль-Суки, как всегда, выглядел самой добродетелью, соблюдая все формальности и манеры, отчего Ясмид стало еще неуютнее.
– Если ты пришел рассказать, как успехи у Ученика, – сказала она, не скрывая своего настроения, – то Хабибулла тебя опередил.
Аль-Суки едва заметно нахмурился, и на его лице отразилась еще менее заметная обида.
– Речь о другом, о благословенная. Среди роялистов произошли драматические события, известие о которых пришло только что. Человек, который его доставил, так спешил, что едва не умер.
Благословенная?
– Да?
– Чародей Магден Норат мертв. Он погиб в селении под названием аль-Хабор. На него напали столь внезапно, что он даже не успел защититься.
– Я знаю аль-Хабор. Но… Магден Норат? Мертв?
– Да, о священноголосая. Наш шпион был тому свидетелем.
Этого не могло быть. Просто не могло. Во время Великих Восточных войн Магден Норат обрел статус чуть ли не полубога.
– Мертв, – ошеломленно повторила она. – Но… Это ведь не… Есть кое-что еще, не так ли?
– Много чего. Но остальное не столь радостно.
– Да уж, после такого, полагаю, наверняка должно случиться нечто ужасное, чтобы уравновесить чашу весов. И что же это?
– Свидетель полагает, что убийца – призрак. Или некий оживший мертвец. Он клянется, что им был Гарун бин Юсиф.
У Ясмид закружилась голова, и на мгновение у нее возник нелепый вопрос, знает ли Эльвас про нее и Гаруна. Естественно, он знал – это давно уже не тайна.
– Не может быть!
– Но мы ведь никогда этого точно не знали, – столь же ошеломленно проговорил Хабибулла. – Я ни разу не слышал, чтобы кто-то на самом деле видел тело. Его просто с какого-то времени никто не видел живым.
– Но…
– Вероятность подобного – один шанс из миллиона. Шпиону просто хочется видеть призраков.
– Но и верить в это ему тоже не хочется, – сказал аль-Суки. – Зато ему отчаянно хочется, чтобы убийца оказался неким сверхъестественным существом.
Ясмид закрыла лицо руками.
– Из-за этого может начаться полное безумие.
– Может, я зашел чересчур далеко, о светоч Господа, – заметил аль-Суки, – но я предпринял меры, чтобы муллы не возбудили фанатиков.
Ясмид изумленно уставилась на него.
– Я в самом деле чересчур далеко зашел?
– Нет. Эта новость вполне может привести к новым войнам. Племенные вожди не станут бояться Мегелина, если за его спиной не будет Магдена Нората.
