Времена года в Себиль-эль-Селибе менялись незаметно. Зима была прохладнее лета, но по-настоящему холодные зимы случались редко. Как правило, зимой становилось более сыро, но несущественно. Тот, кто здесь вырос и никуда не путешествовал, не мог представить, что такое настоящая яростная гроза. Некоторые знали про песчаные бури, которые случались где-то в других местах.
Лишь изредка ветер менялся настолько, что приносил щелочной привкус солончаков. Дожди, даже в этом особо сыром году, редко представляли собой нечто большее, чем затяжную морось.
Гарун выглянул в щель во внешней стене шатра Эль-Мюрида. Все еще шел дождь, который местные считали настоящим ливнем. Было холодно, и в вади бурлила коричневая вода.
– Еще двадцать лет, и вернутся древние моря, – пробормотал он.
Мегелин Радетик, учитель Гаруна в детстве, утверждал, будто солончаки – кости древних морей. В пору расцвета Ильказара на их месте разливались обширные озера. На горных склонах до сих пор виднелись оставленные старыми побережьями шрамы.
Быстро высохшие озера стали частью мести Разрушителя Империи.
Весь Хаммад-аль-Накир в те времена куда меньше напоминал пустыню. Но то, что происходило сейчас, могло стать по-настоящему опасным. Потоки воды уносили тонны почвы, и берег вади приблизился на пять ярдов к шатру Ученика.
Что, если с небес в самом деле обрушится по-настоящему жестокий ливень?
Бин Юсиф вернулся внутрь шатра и задумался.
Подобной погодой он мог воспользоваться в качестве прикрытия для побега. Уходить нужно было так или иначе – вряд ли Ясмид еще долго могла хранить тайну. У ее приспешников уже не раз возникали подозрения из-за того, что она постоянно исчезала в шатре отца.
Пока они считали, что это каким-то образом связано с ним самим, возможно, при участии чужеземца. Они полагали, что она вполне может пытаться укрепить свои позиции наследницы старика.
К счастью, Фогедатвицу никогда не оказывался там, где его могли бы застать одного и допросить. Вряд ли он стал бы скрывать, что Ясмид проводит не так уж много времени с отцом. И тем не менее она часами пропадала в шатре, после чего возвращалась несколько растрепанной, но в куда лучшем настроении.
Все это выглядело безумием.
Именно мысль о ней поддерживала его во время плена и долгого путешествия домой. Он снова был с женщиной, ставшей второй половиной его души.
Безумными были обстоятельства, а не их отношения.
Но он вынужден был уйти. Он и так уже до предела искушал судьбу. Эльвас аль-Суки заводил разговоры о том, чтобы еще раз обыскать шатер.
Аль-Суки чуял нечто, кроме вони лисьих нор.
Гарун понимал, что ему следовало отправиться в дальнейший путь еще несколько месяцев назад. Его звал Аль-Ремиш – слишком много всего натворил Мегелин.
Внезапно Гарун осознал, что он не один. Похоже, он позволил себе неосмотрительно задремать и не заметил гостя.
Его взгляд встретился с взглядом Эль-Мюрида. Ученик выглядел слегка рассеянным, но не под воздействием дурмана. Он вытянул в сторону Гаруна руку.
– Ты – тот самый. Зачем ты меня преследуешь? – проговорил он словно в полусне, растягивая слова.
Гарун медленно поднялся, стараясь его не напугать. Ученика наверняка уже искали телохранители, готовые броситься на любой шум.
– Зачем ты подвергаешь мир таким мукам, Язык Тьмы? – тихо спросил в ответ бин Юсиф.
Ученик уставился на него, беззвучно шевеля губами. Похоже, он все еще пребывал в отрыве от реальности, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы проанализировать услышанное.
Гарун быстро огляделся, убеждаясь, что не оставил никаких следов. Когда Ученик отвел взгляд, бин Юсиф шагнул в разрыв в парусиновой стене и исчез.
Послышались шаги тех, кто искал Ученика. Похоже, теперь уже точно пора исчезнуть.
Гарун слышал, как они нашли Эль-Мюрида, который объявил:
– Я снова сразился со злом. И снова изгнал его.
– Превосходно, повелитель. Прошу прощения от имени всех нас – некоторые посмели в тебе усомниться. Идем. Доктор должен убедиться, что демон не причинил тебе вреда. А потом мы отпразднуем твой триумф.
Похоже, этот человек хорошо умел подыгрывать маниям Ученика. Вне всякого сомнения, благодаря многолетней практике он привычно не обращал внимания на бред Эль-Мюрида.
Не возникнет ли у Эльваса аль-Суки желания снова обследовать шатер?
Ясмид пришла к Гаруну, когда он выбирал сокровища, которые хотел взять с собой. За время жизни в шатре он обнаружил десятки мелочей, которые не заметили предыдущие, слишком спешившие воры.
Мысли о ней приглушили желание поступить так, как на самом деле следовало.
Ясмид поздравила отца с последним триумфом над злом. Он хвастался не переставая, и она с нетерпением ждала, когда же он наконец заткнется, понимая, что болтовней наверняка заинтересуется Эльвас.
Как мог Гарун допустить, что старый дурак на него наткнулся?
Она отбросила злость прочь. Что случилось, то случилось. Магден Норат тоже погиб из-за собственной невнимательности.
Как обычно, она ушла до конца ужина, оставив отца на попечение слуг. Вопросов ей никто не задавал.
Попытка избавить старика от пристрастия к опиуму оказалась успешной. Увы, теперь от Эль-Мюрида былых времен осталось лишь призрачное воспоминание. Сегодняшний Эль-Мюрид был стар, устал и медлителен.
Старости в любом случае следовало ожидать. Усталость тоже была вполне объяснима. Но медлительность, особенно умственная, стала для всех глубоким разочарованием.
Этот Ученик уже не мог обращаться к правоверным со страстными речами. Его выступление стало бы столь утомительным, что слушатели заснули бы до того, как он бы закончил.
Разум его, однако, не выгорел окончательно – ему требовалось лишь время. Ясмид читала два недавних письма к правоверным, продиктованные после тяжелых размышлений. Они выглядели не менее аргументированными, чем сорок лет назад.
У него имелось некоторое представление о происходящем в мире – свами Фогедатвицу снабжал его не только банальными новостями. В последних письмах он намекал на сомнения относительно божественной природы того, кто привел его к Господу. Похоже, где-то глубоко в его подсознании таились процессы, свойственные рациональному мышлению.
Ясмид быстро нашла Гаруна, уже зная, где искать. Они обнялись.
– Дождь никак не кончится, – сказал он.
– Это даже хорошо. Могу отвязаться от Хабибуллы из-за его больных костей.
Шло время. Оба молчали. Наконец Гарун сказал ей то, что она ожидала услышать, хотя и вряд ли желала.
– Мне нужно уходить.
– Но…
– Знаю. Я сам не хочу. Но наше везение не может длиться вечно. Аль-Суки уже что-то подозревает. А после того, что случилось сегодня, начнет копать глубже.
