Тот прекрасно ее услышал. Он вздрогнул, затем плечи его поникли, и он ушел в себя.
– Понятно, – кивнула она. – Могут его воспоминания из былых времен оказаться для нас полезнее, чем что-либо недавнее? Как считаешь?
– Думаю, на этот счет можно поспорить.
– Лишь немногие знают, что он жив. И я уверена, что Звездный Всадник в их число не входит. С завтрашнего дня вас начнут осаждать писцы, которые будут записывать все, особенно новые воспоминания. Будут сделаны копии, которые надлежит распространить как можно быстрее. Часть копий спрячут. Если нас постигнет судьба всех прежних врагов Звездного Всадника, мы по крайней мере оставим после себя обширное наследство, которое слишком сложно будет уничтожить. Наследство, которым, возможно, сумеют воспользоваться будущие поколения.
Вэнчинь встал, потянулся и поклонился.
– Да будет так, – сказал он. – Постарайся объяснить писцам, чтобы они особо не путались под ногами.
– Можешь не сомневаться.
Писцы всегда вели себя ненавязчиво, обслуживая высокопоставленных особ. Подобное умение являлось не менее важным, чем прекрасный почерк.
Вэнчинь сел и сделал ход, понравившийся Старцу.
– Глупо! Глупо! Глупо! – проворчал тот.
Рагнарсон пребывал в хорошем настроении. Он считал, что разрешил все свои внутренние конфликты, к тому же улучшилась и физическая форма – он полагал, что смог бы пройти милю, не падая с ног от усталости.
– Что-нибудь произошло? – спросил он Мглу.
– По большей части ничего. Такое ощущение, будто вся деятельность сходит на нет.
– Затишье перед бурей?
– Возможно – у меня в голове. И может быть, в голове у Вартлоккура. Скорее всего, на это надеется и Звездный Всадник. Весь остальной мир просто сидит, задрав ноги.
– Не так уж и плохо, на мой взгляд.
– Не могу не согласиться. Но мне известно, что Старый Пройдоха никуда не делся и не собирается отказываться от своих злодеяний.
Рагнарсон что-то неразборчиво проворчал.
– Есть какие-нибудь мысли? – спросила Мгла.
– Насчет него – ничего хорошего. Впрочем, так же, как насчет ветра или дождя. Погода – фактор нашей жизни. Как и Старый Пройдоха. – Он помедлил. – Знаешь, я ведь его однажды видел.
– И что? – нахмурилась Мгла. – Многие видели.
– Тогда его еще не видел никто, кроме братьев Непанты и Эль-Мюрида. Это было во время сражения в ущелье Савернейк, когда ушла Сила. Он пролетал высоко в небе, и я заметил его всего на секунду. Я точно в этом уверен, потому что он сразу занервничал. Никто не должен был знать о его вмешательстве.
Он полагал, что его признание сейчас уже ничего не значит. Пока он говорил, Мгла полностью ушла в себя, а затем вернулась, но совершенно другой женщиной, возбужденной и энергичной.
– На меня снизошло откровение. И я решила. Ты вернешься в Кавелин, даже если ты все еще сумасшедший. Я надену на тебя поводок и, если потребуется, всегда смогу тебя успокоить. Мы должны положить конец хаосу. Нам нужны стабильность и сила. Расслабляться нельзя. Необходимо навести порядок.
– Ты меня совершенно сбила с толку, – признался Рагнарсон, но она его не слушала.
Императрица окончательно загнала своих телохранителей. Она металась по всей империи, пока не нашла лорда Сыма. Проведя напряженный час в обществе сына свинопаса, она устремилась обратно в башню Карха, где провела чуть менее напряженный час в обществе Го Вэнчиня. Возможно, логичнее было бы сделать это до поисков лорда Сыма, но она была чересчур взбудоражена и желала увидеться с Шикаем в первую очередь. Теперь она доверяла ему больше всех в этом мире, несмотря на обман с Го Вэнчинем.
Из башни Карха она помчалась к лорду Юаню Тинь, подняв старика из постели – единственной роскоши, которую он себе позволял. После долгой беседы она нырнула в ночь, появившись на кавелинском кладбище.
Здесь ничего не изменилось. Никто не пытался помешать Шинсану шагнуть через телепорт в Кавелин.
И тем не менее…
Портал в мавзолее кто-то повредил, так что для бегства его уже не используешь.
– Что, возможно, вовсе не демонстрирует ясность мыслей злоумышленника, – сказала Мгла сопровождавшему ее технику Тан Шаню. – Стоит угодить в эту ловушку не той добыче, и они пожалеют, что не оставили с полдюжины дыр, чтобы из нее выбраться.
Ее проницательность нисколько не поразила техника. Отрешенно кивнув, он сосредоточился на поиске проблемы. Мгла с телохранителями направилась в ночь.
Несколько секунд спустя в стороне Воргреберга появилась розовая точка.
– Долго ждать не придется, – заметила Мгла.
Точка направилась в их сторону. Среди надгробных камней что-то зашевелилось и поспешило прочь. Оно было достаточно крупным, но убежало слишком быстро, чтобы его можно было опознать. Это мог быть олень – олени часто паслись среди надгробий. Здесь росла сладкая трава, а цветы становились вкусным лакомством.
Невдалеке послышался горестный крик совы. На расстоянии вытянутой руки с шорохом пронеслась летучая мышь.
Один телохранитель воткнул в землю короткое пехотное копье. Другой привязал к его древку курьерский пакет, используя шнурок, который привязывают солдаты к запястью, чтобы не потерять оружие.
– Неплохо. – Мгла направилась обратно к мавзолею. Нерожденный был уже достаточно близко и выглядел намного неприятнее обычной розовой точки.
За саботажем стоял кто-то весьма умный. Сумев уйти, она покажет, что существует еще один портал.
Если только…
– Кто-то воткнул кусочек серебра величиной с зубочистку рядом с модулем доступа. Контакт заклинило. Теперь все в порядке.
– Отличная работа, Тан Шань, – сказала Мгла. – Что ж, убираемся отсюда, и поскорее. Эта тварь появилась быстрее, чем я ожидала.
Вартлоккур осторожно приближался к Троесу. Естественно, была ночь, причем безлунная, – ему вовсе не хотелось, чтобы люди разглядели, что несет Нерожденный. Хватало и того, что они видели самого монстра.
Радеахар опустил его на вершину башни Карха. Чародей подождал, пока дозорный сходит за начальством. Кандидат, имени которого Вартлоккур не помнил, не спешил. Он двигался медленно и осторожно, еще не полностью выздоровев от полученных ранее ран. Говорил он тоже медленно и отчетливо, судя по всему не догадываясь, что Вартлоккур провел юность в Шинсане и неплохо понимал основной диалект.
Чародей не стал просвещать кандидата. Небольшое преимущество стоило приберечь на потом.
– Прославленной сейчас здесь нет, – сказал кандидат. – Можешь расположиться в наших покоях, пока она не удостоит нас своим присутствием.
Неужели он все-таки успел подзабыть язык?
– Это сарказм, кандидат?
