Как эти люди могли быть столь уверены в себе? Неужели они настолько свободны от паранойи, что в самом деле думали, будто им нечего опасаться? Или они в такой степени надеялись на покровительство Господа?
Наверняка. Но ни один здравомыслящий человек так бы не поступил.
Господь не раз доказывал, что его благосклонность весьма непостоянна. Гарун бин Юсиф не верил никому, кроме самого себя. Полчаса он медлил, пытаясь найти скрытые ловушки, которые наверняка поставили бы разумные люди на случай возвращения незваного гостя. Неужели подобное вообще не пришло им в голову?
Он вполне мог представить, что Ясмид способна смягчить любую попытку заманить его в силки, но не верил, что она поступила так на самом деле.
Чувствуя, как трясутся поджилки, он наконец заставил себя двинуться вперед – но не в том месте, где до этого проникал в шатер. Нужно было оказаться внутри до того, как станет достаточно светло и кто-то заметит, что происходит нечто странное.
Вартлоккур почти убедил его, что, если все получится, мучениям, от которых королевство страдало в течение двух поколений, придет конец. Все должно было измениться, приведя в итоге к рождению нового порядка, поскольку от старого ничего не останется. И только от самого Гаруна зависело, какую форму обретет этот новый порядок.
Именно на то, что им удастся совершить здесь, собирался опираться Вартлоккур, продвигая новый порядок в мире.
Гарун двинулся вперед. Ему хотелось верить, что все будет хорошо, но он не мог. Они все еще пытались обуздать стихию. И тем не менее он надеялся. У него снова появилась цель, хотя он сам ее до конца не понимал.
Оказавшись внутри, он сотворил слабый магический огонь, в свете которого направился туда, где когда-то устроили логово лисы. Теперь все выглядело совсем иначе – обширное пространство расчистили до голой земли, и ему не пришлось перебираться через груды хлама.
Все необходимое было у него с собой, и он надеялся, что шум его не выдаст.
Расположив три магических огня в виде треугольника, он собрал шест длиной в пятнадцать футов, затем прикрепил к нему наконечник, столь острый, что на него даже смотреть было страшно. С его помощью он сделал восьмифутовый разрез в ткани над головой, потом еще один под прямым углом к нему, затем третий параллельно второму, так что вниз свесился лоскут. Затем он сделал еще один параллельный разрез, так что получилась полоса шириной в шесть дюймов, по которой можно было взобраться на случай внезапного бегства. Вот только…
Вот только ткань оказалась почти столь же старой, как и он сам, и под его весом оторвалась более длинная полоса.
Проклятье!
Он впустую тратил время. Он уже отставал от графика – все больше и больше. Если он в ближайшее время не подаст сигнала, Вартлоккур бросит его на произвол судьбы.
Надув бараний пузырь, он прикрепил к нему механическое устройство, которое дал чародей, и снабдил пузырь левитационным заклинанием – простым как детская игрушка, но подобный трюк не приходил ему в голову, пока его не показал Вартлоккур. За то время, что Гарун провел с Разрушителем Империи, он успел понять, насколько ограничены его собственные таланты и воображение.
Как только пузырь поднялся на несколько сотен футов, сработало механическое устройство, и на несколько секунд вспыхнуло пламя. В такое время, по идее, никто не должен обратить на него внимание, в крайнем случае – примут за падающую звезду.
Гарун, однако, считал, что вряд ли стоит на это надеяться. Весьма вряд ли.
Он терял терпение. Риск возрастал – слишком многое зависело от других, которые вполне могли все испортить, но он ничего не мог изменить. Хуже того, его роль теперь заключалась исключительно в том, чтобы ждать.
Вартлоккур и Нерожденный спустились с небес столь тихо, что Гарун наверняка бы их не заметил, если бы не следил специально. Чародей окутал Нерожденного черной вуалью, которая делала его невидимым, не особо мешая монстру воспринимать окружающий мир.
Опустив чародея на землю, Нерожденный повис на фоне звезд.
– Вон там! – показал Гарун. – Если посмотреть прямо вверх, видно розовое свечение.
– Не слишком ли ты стар, чтобы заглядывать под чужую юбку? И что на этот счет говорит твоя религия?
Слова Вартлоккура ошеломили его подобно удару молота.
– Мы опаздываем. Нужно поторопиться, если мы все еще хотим обойтись без лишнего шума.
Лишь на это и оставалась надежда – исполнить задуманное, оставшись незамеченными. Прийти и уйти, оставив после себя лишь замешательство.
Надежда.
Гарун считал ее безнадежной, безумной, невозможной.
Что-то обязательно должно было пойти не так хотя бы потому, что в этом участвовал он сам. С другой стороны, долгий опыт подсказывал ему, что другим никогда не достигнуть его компетентности – они не умели так сосредотачиваться на цели.
– Что-то не так? – спросил чародей. – Есть какая-то причина, по которой ты медлишь вместо того, чтобы спешить?
– Никакой причины, – признался Гарун. – Мы вполне можем успеть, если ты воспользуешься сонными заклинаниями. Ты был прав. Никто нас не заметит, и никакая тревога не сработает. Здесь нет магии. – Он не стал уточнять, что именно он имеет в виду под «магией».
Вартлоккур его понял.
– В таком случае воспользуюсь этим преимуществом. А заклинания применю на ходу.
Гарун оценил тот факт, что Вартлоккур не стал тратить время на слова вроде «Я же тебе говорил». Он выступал за более решительное применение чародейских средств, и его меньше заботили следы, которые они могли после себя оставить.
Гарун направился в обитаемую часть шатра. Там произошло множество перемен, и самая большая заключалась в том, что значительно сократился беспорядок. Оттуда вынесли тонны хлама, которые затем закопали, сожгли или выложили для желающих в них порыться.
Кто-то проделал мастерскую работу, которую еще не закончили. Они прошли через нетронутую часть, где груды достигали высоты человеческого роста. Большинство их, похоже, составляли старые записи, заплесневевшие, покрытые влажными пятнами и, судя по всему, бесполезные.
Покоям Ученика предшествовало помещение со стенами из ткани, где на земляном полу спал матаянгец в набедренной повязке. Судя по всему, он не любил темноту – рядом с ним горел маленький масляный светильник, отгонявший ночной мрак.
Похоже, этим недостатком страдали все матаянгцы – светильники горели во всех помещениях, примыкавших к четырем полотняным стенам, которые окружали покои Эль-Мюрида. В ту пору, когда Матаянга воевала с Шинсаном, в ночи таилось зло.
Вокруг Ученика спали Фогедатвицу и его люди, что выглядело вполне разумно, поскольку у Эль-Мюрида порой возникало желание куда-нибудь уйти. Матаянгцы попали под воздействие усыпляющего заклинания, но сон их был неглубок. Вартлоккур что-то раздраженно пробормотал себе под нос. Почему они не храпят, как полагается заснувшим мертвым сном?
