– Сто пятьдесят тысяч. Все, кем он в состоянии управлять, и еще какое-то количество на замену.
– В каком смысле – все, кем он в состоянии управлять?
– Стольких он может оживить. Сразу за пределами горы – около ста тысяч. Здесь… ну, пожалуй…
– Гм… – Тут требовалось больше подробностей. – Лучше объясни. Если у него есть еще какие-то недостатки, кроме глупости…
– Чем дальше от горы, тем меньшим количеством тел он может управлять. На расстоянии в пять миль он может справиться со ста тысячами. Их не отличить от живых солдат, не считая того, что они раз за разом поднимаются на ноги. Здесь он не может управлять больше чем пятьюдесятью тысячами, да и теми с трудом. Вот почему они просто стоят. У него еще тридцать тысяч дальше, в ущелье.
– А если дойти до края пустыни?
– Десять-пятнадцать тысяч. На расстоянии в тысячу миль он не сможет оживить больше четырех-пяти.
Этриан окинул взглядом ряды войска.
– Как он собирается куда-то дойти? Идеи у него, конечно, великие, вот только эту империю можно будет объехать за день. Она никогда не выйдет за пределы пустыни.
– Именно для этого и нужны мы.
– То есть?
– Потом.
Больше она не отвечала на вопросы, утверждая, что для них еще не пришло время. Сперва зверь должен был отомстить за причиненный ущерб солдатам в ущелье.
Этриан нашел тенистое место и какое-то время спустя решил, что ему все ясно.
Зверь хотел, чтобы он полностью ему подчинился, надеясь обманом заманить его в рабство, а потом передать способность повелевать мертвыми. Имея возможность свободно перемещаться, он создал бы новую империю.
Этриан поделился мыслями с Сааманан, и та лишь кивнула в ответ.
Улыбаясь, он вернулся в тень. Положение его оказалось куда устойчивее, чем он предполагал. Довольный собой, он задремал.
Сон был неглубок – Этриан сохранял контроль над своим сознанием, понимая, что момент сейчас слишком удачный, чтобы потратить его впустую. Мягко и осторожно, превозмогая сопротивление упрямой оболочки, он высвободился из тела и воспарил над армией мертвецов, не боясь упасть. Его радовала обретенная свобода. В небе не было места страданиям.
Заметив некую тьму, льнущую к горам в том месте, где расположился легион, он напряг свои чувства, ощутив мощь каменного зверя, который гнал орды на земляные укрепления Шинсана.
Усилием воли Этриан переместился на запад, и его нисколько не обрадовало то, что он там увидел. Зверь бросил на обороняющихся тридцать тысяч солдат, в рядах которых прокладывали широкие просеки серебряные стрелы. Мертвых солдат, которым удавалось пробиться достаточно близко, тут же сокрушали. Тьмой, которую увидел Этриан, оказался дым костров, на которых сжигали захваченных мертвецов.
Армия зверя не могла причинить серьезного вреда в ответ. Немногочисленных раненых со стороны Шинсана отправили через порталы, прежде чем зверь успел захватить их в плен.
Недовольный Этриан поплыл дальше на запад, быстро преодолевая большие расстояния и восхищаясь разумом, управлявшим легионами.
Тервола опережали его на три или четыре шага. Он понимал, что никакой надежды вырваться из пустыни у него нет. Каменный зверь растратил бы все свои силы в ущелье, послав лишь жалкий ручеек против вражеской крепости, и на этом бы все закончилось. Год спустя тервола смеялись бы над великой войной в пустыне, удивляясь глупости побежденного врага.
Он вернулся в свое тело.
– Хорошо спал? – спросила Сааманан.
– Нет. – Этриан рассказал ей обо всем, что видел, и о том, сколь мало осталось сил у зверя. – Он что, будет и дальше продолжать в том же духе? Там всего пять тысяч солдат, но им на помощь идут вдесятеро больше. И за ними стоит могущество Шинсана. Сааманан, он упрям и глуп, но ты должна заставить его понять, что он делает.
– Вряд ли он станет меня слушать. Слишком уж он зол. Может, когда успокоится…
– Так успокой его. Сделай что-нибудь. Он нас погубит.
Сааманан беспомощно, с какой-то детской непосредственностью взглянула на него, а затем резко кивнула и села на дракона. Ящер взмыл в воздух и устремился на восток.
Этриан взглянул на солнце – до заката оставался еще час. Следовало отдохнуть. Возможно, у Сааманан все получится. Он вернулся в тень скалы.
Сумерки уже сгущались, когда Сааманан его разбудила.
– Уже вернулась?
– Ты нужен ему.
– Он готов поговорить?
Она кивнула:
– Сегодня он многое увидел… Он очень спокоен, очень рассудителен и очень встревожен. Контратака его потрясла.
– Контратака?
– Противник позволил ему растратить бо́льшую часть сил, а потом окружил оставшихся. Ему не удалось спасти ни одного солдата, а они не потеряли и пяти сотен. Он выучил урок.
– Значит, теперь он готов слушать? – улыбнулся Этриан. – Что ж, полетели.
И они полетели. Сааманан не жалела сил своего дракона, в лицо Этриана хлестал ветер. За полчаса они добрались до каменного зверя.
Юноша сразу же почувствовал перемену, случившуюся с чудовищем. От ярости и высокомерия не осталось и следа, словно у ребенка, который решил показать, на что он способен, но ударил в грязь лицом.
– Сааманан сказала, что ты готов поговорить! – крикнул Этриан, стоя среди каменных обломков. Отец научил его смелости, однажды заметив, что боги не просто так наделили людей безрассудством.
Зверь был удручен, но не сломлен. Он ответил на слова Этриана едва заметной усмешкой.
– Мне известны пределы твоих возможностей, – снова крикнул Этриан. – Мне известны твои слабые места. Мне известно, что тебе нужно. И у тебя никого больше не осталось.
Зверя это развеселило еще больше.
– Теперь у меня есть силы, чтобы найти кого-нибудь еще.
Этриан взглянул на Сааманан. Она кивнула:
– Но у него нет времени.
– Ты знаешь, какая сила теперь тебе противостоит? – спросил Этриан.
– Если ты про наших противников – то да. Я их недооценил. Мир изменился. Человеческое могущество возросло, а могущество богов пришло в упадок. Избавитель, я предлагаю союз. Мы трое – против всего мира. Ты освободишь нас и поведешь наши войска. Сааманан будет владеть нашим оружием Силы. Я передам свою мощь тебе.
Этриан повернулся к женщине:
– Не уверен, что вполне его понимаю.
– Это тройственное соглашение. Ты избавляешь нас, он дает тебе войска, а мне – могущество, чтобы сражаться с тервола. Мы вместе построим империю.
– А он что будет с этого иметь?
– Чтобы это понять, нужно быть богом.
