– Сомневаюсь. Это наш последний шанс.
Солдаты распахнули перед ними ворота. Панку протянул начальнику палку с привязанным к ней куском белой ткани. Шикай вышел из города.
– Оставь охрану здесь, Панку.
– Господин?
– Если мы с принцессой и чародеем Вартлоккуром не справимся сами, надеяться все равно больше не на что.
– Как прикажешь, господин.
Развернувшись, Панку поспешил на стену и нашел легкую баллисту, после чего зарядил ее с не меньшим старанием, чем его командир при подготовке заклинания. Стоило Избавителю пойти на какую-либо хитрость или предательство, и он тут же узнает, на что способен Панку.
Шикай направился к холму, на котором женщина будила Избавителя. Он шагал уверенно и целеустремленно, не выдавая страха перед уроженцами Запада.
Избавитель встал, откинул волосы назад, уставился на идущих к нему и рухнул без чувств. Женщина опустилась рядом с ним на колени. Наконец он снова встал, всем своим видом демонстрируя высокомерие, и взмахнул рукой. Из-за холма появилась пантера и улеглась у его ног. За ней последовал медведь, сев по правую руку от него. Слева от женщины расположился громадный лесной буйвол с диким взглядом.
– Не спускай глаз с женщины, – сказал Шикай Мгле. – Что с ним такое?
– Он знает этих людей. И пытается представить, что они о нем думают.
– Понятно.
Шикай остановился в пяти шагах от Избавителя. «Пантере вполне хватит короткого прыжка», – подумал он, бросив на мальчишку гневный взгляд. Неужели этот сопляк уничтожил две армии?
Мгла остановилась рядом с ним. Рагнарсон и Вартлоккур последовали ее примеру, но женщина с младенцем двинулась дальше.
– Этриан? – произнесла она на своем языке. – Этриан, смотри, это твоя сестренка. Ее зовут Смирена.
В глазах юноши появилась невыносимая мука, по щекам потекли слезы.
– Мама, – всхлипнул он. – Я думал, тебя убили. Я думал, тебя убили. Мне сказали, что…
Непанта переложила Смирену на левую руку и правой обняла юношу, прижав его к плечу.
– Все хорошо. Все хорошо, Этриан. Все закончилось. Все хорошо.
Воздух словно застыл. Не слышалось ни единого звука, кроме рыданий юноши. И тем не менее волосы и одежда женщины в белом вдруг зашевелились, словно от поднимающегося ветра. Шикай взглянул на Мглу.
– Госпожа?
– Не беспокойся. Она рада за него.
Между женщинами, похоже, шел безмолвный диалог. Мгла кивнула.
Что-то спустилось с неба и повисло над холмом.
– Нерожденный, – пробормотал Шикай.
Он слышал об этом создании, но оно оказалось намного отвратительнее, чем можно было себе представить.
Лесной буйвол фыркнул и ускакал прочь. За ним, неуклюже переваливаясь с боку на бок, последовал медведь. Пантера изящно поднялась, лизнула лапу и направилась в сторону зарослей. Непанта повела сына к городским воротам.
Шикай снова взглянул на Мглу.
– Все закончилось, лорд Сыма. В самом деле закончилось. Идем.
Мимо него прошли мать и сын. Он двинулся следом за ними вместе с чародеем и королем. Обернувшись, он увидел идущих позади Мглу и женщину в белом. Та скорее плыла над землей, чем шла.
Напряженность вдруг спала, и на него навалилась усталость, смешанная с разочарованием. Он даже не представлял, в каком напряжении пребывал…
Все случилось внезапно. Этриан не замечал ничего подозрительного, пока его мать не отшвырнуло в сторону, а сам он вдруг окаменел, окруженный темным сиянием.
В воздухе затрещало. На Шикая навалилось то же самое чувство, что и перед катастрофой на реке Тусгус.
– Госпожа! Принцесса!
Бросившись вперед, Вартлоккур подхватил жену, не дав ей упасть. В руках Рагнарсона с магической быстротой возник меч, он присел, что-то рыча на западном наречии.
– Этриан! Прекрати! – закричала Мгла.
Шикаю послышалось в ее голосе эхо той, другой женщины.
Он повалил юношу на землю, но тот словно превратился в камень, Шикай стиснул пальцы на его горле.
На стене Ляонтуна засуетились. Беспорядочно забегали телохранители. Король взревел, и его меч рассек воздух над головой Шикая.
Тело юноши выгнулось дугой. Вскочив на ноги, Шикай увидел, как король вытаскивает из земли сломанную стрелу, выпущенную из баллисты и не успевшую завершить свой смертельный полет.
– Я перед тобой в долгу, западник.
Он повернулся к Избавителю. Взгляд юноши был полон безумия. Его мать рыдала на груди чародея. Рот Этриана медленно приоткрылся.
Мимо Шикая прошла женщина в белом, и он услышал далекий голос:
– Этриан?.. О нет! Это не он. Им овладел каменный бог.
– Не может быть, – бросил Шикай. – Мы его уничтожили.
Вместе с Су Шэнем, Панку и лордом Го… Или все же нет?
Вартлоккур мягко передал жену Рагнарсону, – похоже, они все же доверяли друг другу. Он слегка шевельнул рукой, и Нерожденный подплыл ближе.
– Нет. Не надо, – сказала женщина в белом. – Это я его призвала, и будет лишь справедливо, если я же его и изгоню.
Лицо юноши исказила чудовищная гримаса, будто внутри него шла яростная борьба. Широко раскрыв рот, он пытался вздохнуть, пытаясь поднести к губам руки, которые беспомощно застыли в нескольких дюймах от его лица.
В воздухе затрещало, как и тогда, перед катастрофой на Тусгусе. Схватив горсть земли, Шикай метнулся вперед и забил ею рот Избавителя, с силой ударив другой рукой в грудь юноши и почувствовав, как под его пальцами затрещали кости.
Голос Сааманан, казалось, доносился отовсюду и ниоткуда, подобно рыданиям тысяч матерей, узнавших, что случилось с их сыновьями во время злополучной западной кампании лорда Го. Юноша повернулся к ней, побледнев и схватившись за грудь.
– Сааманан! – прохрипел он. – Нет! Прошу тебя… Я дам тебе что угодно, могущество, которое дал ему. Я дам тебе Слово. Ты станешь королевой всего мира.
Рыдания стали громче. Шикай зажал ладонями ушные отверстия своей маски, но не мог их заглушить.
Избавитель шире раскрыл рот, его вырвало, и он снова набрал в грудь воздуха, собираясь закричать.
Голос Сааманан сорвался, и юноша снова окаменел. Фигура его замерцала, распадаясь на двух разных Этрианов, и один был лишь слабой тенью другого. Над ним закружился искрящийся туман, а потом остался лишь черный силуэт Этриана, который медленно раскачивался, пытаясь шире раскрыть рот.
По телу юноши, потрескивая, пробежало пламя, и от него начали отваливаться тлеющие клочья. Поднявшийся ветер унес клубы дыма. Внезапно то, что осталось от Этриана, со свистом умчалось в небо, превратившись в увеличивающееся ревущее черное облако.
