– Майклу мало что известно о Хаммад-аль-Накире. Но я знаю, что у Суна были свои люди в Себиль-эль-Селибе.
Браги вновь обратил внимание на празднества, не особо на них сосредоточиваясь. Новости от Дереля заполнили ряд пробелов в имевшихся у Рагнарсона сведениях.
– Умно, – сказал он. – Сун может провернуть все в открытую, а мы даже пикнуть не сумеем. Он просто заявит, что исполняет договорные обязательства, а если мы попытаемся ему помешать, станем агрессорами.
– Именно.
– Что мы можем сделать?
– Есть несколько вариантов. Можем оставить все как есть и надеяться, что ничего страшного не случится. Можно, не обращая внимания на критику, нанести упреждающий удар, если ситуация с Матаянгой станет хуже. Или можно сыграть в ту же игру, что и Сун. У нас нет ресурсов, зато есть голова на плечах.
– Первые два варианта никуда не годятся. А что там насчет головы на плечах?
– У тебя есть умные и опытные помощники. Взять, к примеру, Майкла. Он способен быть коварным и безжалостным и намного умнее, чем пытается показаться. И на службу себе нанимает лучших из лучших. Но главная твоя сила в том, что среди твоих людей есть законный претендент на трон Шинсана. Этим следует воспользоваться. Подумай также о слабых местах Суна. Ему приходится держать гарнизоны по всему бассейну реки Роэ. Западная армия сократилась до пяти легионов. Лучшие из них – в Гог-Алане, охраняют ущелье, и в Троесе. Еще два – в Аргоне и Некремносе. Пятый разбросан по городам поменьше.
– И тем не менее это тридцать тысяч лучших солдат, Дерель.
– Верно. Тебе кажется, что это слишком много, но не настолько, если представить себе население бассейна Роэ. Они являются символом власти Шинсана, но не властью как таковой. Стоит подняться всеобщему восстанию, и им конец.
– В любом случае от них будет немало вреда.
– Конечно. Но их все равно сметут.
– Я требовал от Майкла, чтобы он не мутил лишний раз воду. Теперь ты говоришь, что я должен поднять народ на мятеж?
– Сун не оставит тебя в покое. Нельзя позволить, чтобы это сошло ему с рук. Нужен ответ.
– Тогда он наверняка придет в ярость.
– Не задействуй своих людей – по крайней мере, напрямую. Он все равно ничего не сможет сделать – у него тоже есть свои ограничения. Ему нужно поддерживать образ миролюбивого деятеля, а значит, придется терпеть провокации. В итоге все сведется к тому, что ты будешь вести их же собственную игру, только более грязными методами. Из-за проблем с Матаянгой они сейчас в худшем положении, чем мы.
– Если подумать, Дерель, то все это выглядит довольно бессмысленно. Какое значение все это будет иметь через сто лет?
– Может, и никакого. Некоторые мои коллеги придерживаются мнения, что любые попытки изменить историю тщетны. Но поворотные пункты истории всегда существуют, хотя обычно становятся видны лишь с перспективы будущих веков. Один из великих моментов истории Кавелина свершился в Итаскии. Мы до сих пор ощущаем его последствия.
– Ты о своем, а я о своем, – усмехнулся Рагнарсон. – Совсем меня запутал.
– В день, когда ты покинул свое поместье, чтобы пожаловаться на мелкую неприятность, ты вряд ли многое слышал о Кавелине. Полгода спустя ты возглавил войско Фианы. Теперь ты король.
– Если так рассуждать, то мы с Хаакеном изменили историю, сбежав из Тролледингии вместо того, чтобы сразиться с претендентом на трон.
– Совершенно верно. Если бы ты остался, то уже двадцать пять лет как был бы мертв, зато другие остались бы живы. По-другому бы выглядели и войны Эль-Мюрида. Нечто иное могло случиться во Фрейланде. Герцог Грейфеллс мог стать королем Итаскии. Гражданская война в Кавелине могла пойти иначе. А Великих Восточных войн вообще могло бы не быть.
Слова Пратаксиса встревожили Рагнарсона, давая понять, насколько хрупкой может быть не только жизнь, но и сама история. В детстве его учили другому – тролледингцы непоколебимо верили в судьбу.
– Мы уходим от сути.
– Вовсе нет. По крайней мере, не от той, которую имею в виду я. Я хочу, чтобы ты понял: каждый раз, когда ты совершаешь некий поступок, ты создаешь образ завтрашнего дня. Ты создаешь его, даже если вообще ничего не делаешь. И больше всего шансов создать его таким, как тебе хочется, у тебя будет в том случае, если ты останешься столь же агрессивным. Будет больше разных последствий, и некоторые можно использовать.
– Ладно, я понял. Отправлюсь туда и поддержу огонь под кипящим котлом. Нам ведь ни к чему, чтобы твой научный труд оказался чересчур скучным?
– Сир!..
– Извини, не смог удержаться, – улыбнулся Браги. – Порой ты воспринимаешь себя слишком всерьез.
Рагнарсон поднялся, окинув взглядом гостей. Прибыли сотни людей – больше, чем когда-либо со времен войны. Большинство членов Тинга и их жены. Все его приближенные, кроме Майкла, Мглы и Вартлоккура, избегавших любых торжественных мероприятий. Многие из старой нордменской знати, которые теперь называли себя Сословиями, контролируя самые крупные землевладения. Влиятельные члены гильдии торговцев. Представители молчаливого и редко видимого, но крайне важного класса чиновников-силуро. Криденс Абака и горстка вождей марена-димура, сбившиеся в кучу в углу, напомнили Рагнарсону стадо коров зимой, стоящее нос к носу, повернувшись задом к ветру. Выпивка могла склонить их к желанию поделиться мнением, чему порой способствовали подобные мероприятия.
Браги поискал взглядом Требилькока, хотя и знал, что не найдет. Майкл так и не появился, и после покушения на Лиакопулоса его никто не видел. Рагнарсон беспокоился – ему хотелось поговорить с Требилькоком.
Прибывали все новые гости. В зале становилось тесно. Если бы все приняли приглашение, возможно, возникли бы проблемы с местом.
Появилась Мгла в сопровождении Арала Дантиса, вызвав эффект, подобный парализующему газу. Мужчины замолчали, глядя на нее с благоговейным трепетом или вожделением. Женщины смотрели на нее с завистью и неприкрытой ненавистью. Воздействие ее на публику казалось невероятным – даже музыка на мгновение сбилась с ритма.
И насколько же хорошо она притворялась, будто не осознает впечатления, которое произвела!
Следом за Мглой и Аралом шли Кристен и несколько ее подруг. Браги понял, что невестка в полной мере воспользовалась дополнительными приглашениями. Все ее гостьи были незамужними, весьма симпатичными девушками.
Застигнутый врасплох, он снова опустился в кресло.
– Дерель, только что я кое-что заметил.
– Сир?
– В последнее время появилось множество незамужних женщин, – задумчиво проговорил он, сцепив пальцы под подбородком. – И весьма недурных собой. Как-то это неправильно.
– Позаимствуй брачные законы Хаммад-аль-Накира.
– Что?
– Разреши мужчинам иметь больше одной жены.
