– Уже заблудился? – поинтересовалась я, когда Джей взял трубку.
– В каком смысле?
– Ну, ты едешь домой со школы. Вот я и гадаю, успел ли ты уже потеряться.
– Почему ты так уверена, что у меня топографический кретинизм?
– Вовсе нет. Я просто флиртую. Я же вечно достаю тебя тем, что ты теряешься.
Странно, что мне пришлось ему это объяснять.
– Ага, – только и ответил Джей.
Мы замолчали, и я внезапно задумалась: зачем вообще я ему позвонила? Я хотела рассказать о том, что сижу в Калтехе, но тогда бы он спросил, какого черта я там забыла, а значит, мне бы пришлось рассказывать и про листовку, и про то, что доктор Кук мог знать нечто важное о Билли. Джей бы снова спросил меня: нормально ли биться над загадками покойного дяди, о котором я прежде не говорила, но сейчас я не была готова к этому разговору.
– Как лагерь? – наконец, спросила я.
– Неплохо. Тут появился один паренек, с осени будет учиться у нас. Вот он очень классно играет.
Я ждала, когда он спросит про магазин, но Джей молчал.
– Как мама?
– В порядке.
– Ты там хорошо с ней обращаешься?
– Я всегда хорошо с ней обращаюсь, – сдавленно усмехнувшись, ответил Джей.
Дверь кабинета отворилась, и наружу вышел симпатичный парень, оставивший меня в холле минут двадцать назад. Легкой походкой он побрел дальше по коридору.
– Мне нужно идти, – прошептала я Джею.
– Перезвонишь? – попросил он, так и не поинтересовавшись, почему я вообще должна была куда-то уйти.
– Конечно, – ответила я и положила трубку.
Доктор Кук выглянул в коридор и посмотрел, не ждет ли кто-то еще своей очереди. Он был значительно тучнее, чем на фотографии с сайта, и мало походил на робкого бородатого мужчину с листовки.
– Доктор Кук? – спросила я, когда он меня заметил.
– Вы не из моих групп.
Я встала и поправила свои брюки.
– Я племянница Билли Силвера.
Мужчина сильно удивился, и его лицо вдруг помрачнело.
– Мои соболезнования по поводу Билли.
– Вы дружили с ним?
– В детстве.
Доктор жестом пригласил меня войти.
На стеллажах в ряд стояли книги, многие из которых оказались его авторства.
– А я думала, вы просто учились в одном университете.
– Так и есть, но мы еще и дружили с начальной школы.
– Значит, вы знаете и мою маму?
– Вы ее копия.
Я покраснела. Когда мне говорили, что я похожа на маму, я всегда воспринимала эти слова как комплимент.
Мистер Кук вглядывался в мое лицо именно как человек, который видит меня впервые.
– А зовут вас, по всей вероятности, Миранда?
– Откуда вы знаете?
Доктор прошел в другой конец кабинета и открыл шкаф с документами, откуда достал стопку писем. Он принялся перебирать их, складывая в ящик один конверт за другим.
– Это где-то здесь. Я не мог его выбросить.
Вдруг он заметил еще одну небольшую связку писем на книжной полке.
– Ага!
Он вернулся ко мне с конвертом, на котором было написано:
«Для Миранды Брукс, в случае если она придет. БС».
– Моя жена считает, что у меня в кабинете вечный бардак. Я же предпочитаю говорить – неупорядоченный порядок. Все великие ученые были «неряшливыми». – На последнем слове доктор Кук показал знак кавычек. – Как раз таки отсутствие рассеянности многое рассказывает об ученом.
Я постаралась вспомнить, был ли Билли неряшливым. Я ни разу не видела его рабочий кабинет, а чистота в «Книгах Просперо» – вряд ли его заслуга.
Я открыла конверт. Доктор Кук не переставал наблюдать за мной.
«Что бы ни случилось, я знала, что выживу. Более того, я знала, что продолжу работать. Выживать – значит, перерождаться вновь и вновь. Это нелегко, к тому же это всегда больно. Но или так, или смерть».
– Это письмо вам отправил Билли?
– Я получил конверт несколько дней назад, – сказал доктор Кук. – Сначала я подумал, что это какой-то розыгрыш! Но шутки в такой мрачной ситуации… Как-то уж слишком. На прошлой неделе мои аспиранты перекрасили метки на парковке. Я приехал, а мое место исчезло! Вот это розыгрыш, а письмо от покойника… – Доктор в знак сочувствия покачал головой. – Признаться, ваш дядя всегда был тем еще шутником.
– Билли?
Ну, конечно. Розыгрыш несильно отличается от квеста.
– По всему кампусу стояли апельсиновые деревья. Билли называл их природными боеприпасами. Жесткие, ужас! Он соорудил картофельную пушку и стрелял апельсинами в Пасаденском колледже каждый день в обеденное время. Чаще всего именно я оказывался мишенью его выходок. Он дважды заваливал дверной проем моей комнаты в общежитии. А еще как-то раз перетащил мои вещи на бадминтонный корт и до неузнаваемости переделал мою спальню. Но я всегда разыгрывал его в ответ, не переживайте.
– Судя по всему, вы близко общались.
– Верно, – с грустью ответил он. – Мы довольно долгое время были близкими друзьями.
Я дала доктору Куку листовку с его лекцией в Аспене.
– Билли оставил мне это.
Мужчина перевернул флайер, и теперь его молодое лицо с фотографии смотрело на меня.
– Поверить не могу, что этот уродец стал еще уродливее.
– Что-то особенное произошло на той конференции?
Билли мог прислать мне их детский, совместный снимок или же фото с первого курса университета. Он мог оставить памятку с выпускного или грамоту с какой-нибудь научной олимпиады. Но вместо этого он оставил мне кажущуюся незначительной листовку с лекции по физике элементарных частиц, что наверняка имело причину.
– Билли был там?
Доктор Кук щелкнул пальцами и указал на меня.
– Да.
Он застыл, уставившись в одну точку.
– Да, был, – повторил он задумчиво. Его окутали воспоминания.
– Доктор Кук? – позвала я, и мужчина приподнял подбородок. – Что-то… случилось?
По его обеспокоенному выражению лица стало ясно, что он сомневался, стоит ли рассказывать правду. Дальнейший разговор сулил неприятные подробности.
– Раз уж мы заговорили об Аспене, зови меня просто Джон.
– Так что случилось, Джон? – вновь спросила я, назвав его по имени в надежде, что так ему будет спокойнее. – Какой бы страшной ни была правда, мне нужно ее узнать.
Доктора Кука – Джона – мои слова не особо убедили.
