Молодые мамочки убирали разлитое своими карапузами молоко: им явно было не до изменений в магазине. Писатели сидели в огромных наушниках, укрывшись ими от остального мира. Даже Лючия смотрела на меня так, будто я проводила слишком много времени, уткнувшись носом в книги.
– Несчастный случай? – спросила она, протирая столик. – Здесь, в «Книгах Просперо»?
– Я не знаю где. Я только знаю, что она погибла в страшной катастрофе, – объяснила я.
Лючия уверенно покачала головой.
– Если бы произошло что-то подобное, я бы об этом слышала.
Она взяла ведерко для уборки и унесла его на кухню. Мне казалось, что следы трагедии остаются навсегда, словно запах затхлости, который не выветривается полностью, но никто в «Книгах Просперо» не догадывался о существовании Эвелин. Кроме Шейлы, которая слишком уважала личное пространство Билли, чтобы спросить, что случилось, и Малькольма, которому было известно больше, чем он говорил.
Я посмотрела на Малькольма. Он сидел в кругу мужчин, рассказывающих друг другу байки об охотничьих буднях и смертельных схватках. На столе стояла открытая бутылка виски, а на коленях у каждого из них лежали «Зеленые холмы Африки» Хемингуэя. Я заметила двух незнакомых мне посетителей в клетчатых рубашках, с ремнями с латунной пряжкой. Чарли заманивал хихикающих девчонок. Малькольм приводил задумчивых мужчин. Он изобразил охотничью стойку, увлеченно рассказывая о встрече с жертвой, которая закрыла глаза, прежде чем он нажал на курок. Эту впечатляющую историю заполняли подробности, далекие от реальности: животное рычит, скалит зубы, капелька пота падает с брови Малькольма на винтовку в его руках. Какой же он жулик, гипнотизирующий сладкими словами! Но у него определенно был к этому талант. Крепкие мужчины придвинулись к самому краю своих стульев, слушая его. Он и меня мог заговорить своими байками о фантастической способности Билли выбирать нужные книги по искусству. Еще он часто отвлекал меня предложением выпить виски и болтовней о биографии Кеннеди.
– Ты хоть раз стрелял в оленя? – спросила я Малькольма после того, как дровосеки ушли.
– Конечно, нет, – усмехнулся он, закрыв бутылку виски.
– Значит, ты солгал?
Улыбка исчезла с его лица. Не самый убедительный способ добиться разговора, но меня раздражало то, что у Шейлы не оказалось следующей подсказки, что Джей не звонил мне и не писал, что постоянные посетители даже не интересовались историей места, которое якобы любили, что в «Книгах Просперо» скрывалось столько секретов и что Малькольм так хорошо их хранил. Билли был его лучшим другом, а все в жизни Билли сводилось к Эвелин. Малькольм должен был знать о ней. Он просто должен был.
– Мы просто обсуждали всякую фигню, – бросил он как ни в чем не бывало. Он вернул стулья, стоящие по кругу, на свои места. – Что с тобой? Ты какая-то странная сегодня. Даже больше, чем обычно.
– Ты сказал, что проводил с Билли каждый день. – Он выпучил свои красивые глаза, ожидая продолжения. – И он не говорил ничего, чем следовало бы поделиться со мной?
Парень вздохнул.
– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Сожалею, если тебе больно это слышать, но Билли никогда не говорил о тебе. Я даже не знал о твоем существовании, пока ты не появилась здесь.
– Пока я не появилась на похоронах. – Я поправила стул, который Малькольм небрежно приставил к столику. – Ты видел меня на похоронах.
– Я плохо помню похороны. – Он оперся рукой о спинку стула, слегка покачивая его.
– Переборщил с виски? – Прозвучало грубее, чем мне бы хотелось.
– Нет. Господи, Миранда, я тогда только потерял друга! – Малькольм швырнул стул за столик. – Мир не крутится вокруг тебя.
Он схватил бутылку виски и поспешил исчезнуть за стойкой. Я наблюдала за ним с другого конца комнаты. Чем больше он уходил в себя, тем больше тускнел его взгляд. Я чувствовала себя сволочью. Черствой и эгоистичной. Малькольм каждый день приезжал в магазин и видел здесь меня, а не Билли. Ему каждый день приходилось вновь сталкиваться с тем, что Билли нет, что «Книги Просперо» могут вскоре закрыться. И как я столько времени не понимала? Малькольм ничего от меня не скрывал. Он скорбел.
* * *
Мои неудачи в разгадке квеста Билли были прямо пропорциональны нашим успехам в организации предстоящего торжественного вечера. Я опросила каждого постоянного посетителя, изучила все местные газеты, проштудировала каждый ящик в квартире и в магазине, так и не найдя ни одного упоминания об Эвелин, зато к нашему мероприятию добавились еще три авторские презентации. Малькольм связался с публицистом. У того недавно вышел первый роман, который ему очень понравился. Этот писатель жил в Сан-Франциско. Он согласился приехать в «Книги Просперо» на нашу вечеринку. Один из друзей Лючии, известный в определенных кругах диджей, предложил занять время между чтениями небольшой музыкальной паузой. Мы с Малькольмом решили, что танцевальную музыку лучше оставить на конец нашего вечера, когда друзья Шейлы, люди вроде доктора Ховарда и прочие, у кого есть деньги для анонимного аукциона, разойдутся по домам. Собственно, это единственное, в чем наши мнения совпадали. Малькольм вернулся к своей манере общаться односложными предложениями, обращаясь ко мне только в случае необходимости. Я скучала по нашему общению намного сильнее, чем предполагала, но Малькольм продолжал ходить с оскорбленным видом, словно чем дольше он дуется, тем весомее его обида. Его короткие ответы и намеренное молчание, когда я говорила с ним, выглядели жалко. Видя такое поведение, мне совсем не хотелось просить прощения, хотя я понимала, что была не права, не замечая его горя и думая только о себе.
Наши посиделки за бутылкой виски резко прекратились, а работу мы разделили строго напополам так, что возложенные на нас задачи не зависели друг от друга. Малькольм стоял за стойкой, обслуживал покупателей и заказывал книги. Я следила за стеллажами и кафе, раскладывая новые книги и убирая те, что никто не покупал.
Однажды, пока я упаковывала коробку с книгами, которые мы собирались вернуть поставщику, в магазин влетела Шейла, размахивая конвертом. Я положила на полку произведение, которое сжимала в руках, и поспешила к ней.
– Посмотри, что я нашла утром в почтовом ящике! – Она протянула мне стандартный прямоугольный конверт, где в качестве обратного адреса было написано «PB». Его отправили день назад. Почтовый индекс – Лос-Анджелес, 90005. Благодаря интернету мы узнали, что индекс относился к Хэнкок-парку. Там работал Элайджа. Я не могла понять, почему он ждал так долго, чтобы отправить письмо.
Я открыла конверт. Шейла склонилась над моим плечом, и мы достали загадку, напечатанную на офисной бумаге.
«Будучи мастером шарад, имена, которые она дает героям, неспроста такие. Хоть он не Фицуильям, его ценность неоспорима даже после его ухода».
Шейла нахмурилась.
– Здесь грамматическая ошибка. – Она указала на слово «будучи». – Это она мастер шарад, а не имена. Уж Билли-то об этом знал.
