– Кто мастер шарад? – спросила я.
– Джейн Остин. Она славится своими шарадами. Их особенно много в книге «Эмма». Но этот персонаж не из «Эммы». – Она указала на имя Фицуильям. – Знаешь, кто это?
– А должна?
Шейла нахмурилась.
– Если не знаешь, то придется конфисковать у тебя купон на книги Джейн Остин.
– У меня такой вряд ли найдется.
Шейла закатила глаза.
– Джейн Остин никому не по зубам. Точно так же как и мистеру Дарси нет равных в гордости. И я сейчас про мистера Фицуильяма Дарси.
Мы продолжили изучать загадку.
– Видите концовку? – Я приставила палец к последней строчке. – Его ценность неоспорима даже после его ухода. Ценность и уход… Ключ к разгадке где-то здесь!
Мы наклонились поближе к письму, будто расстояние мешало разглядеть отгадку.
– Его ценность…
Я вбила слово «ценность» в тезаурус и прочитала вслух определение. «Количество. Стоимость. Цена. Значимость. Выгода».
Шейла щелкнула пальцами.
– Значимость
[5], – сказала она командным тоном. – Запомни это слово, а пока что скажи, как по-другому можно описать «уход»? Возможно, глаголом совершенного вида вместо существительного?
– Вы что, повелитель грамматики?
– Когда дело касается грамматики, мне не до шуток. Так какой правильный ответ?
Из нее вышел бы хороший учитель.
Уход. Уходить…
– Уйти
[6]. – Меня охватил такой восторг, будто я нашла ключ к величайшей тайне человечества.
Шейла одобрительно кивнула.
– Капитан Фредерик Уэнтворт
[7]. – Я в недоумении посмотрела на нее. – Ты безнадежна.
Шейла отвела меня к разделу классики. Она изучила все стеллажи с книгами Джейн Остин, пока не нашла «Доводы рассудка» от издательства Penguin Classics. В книге лежал пустой спичечный коробок, зажатый между начальными страницами романа. На этих страницах было подчеркнуто описание главы семейства Эллиот.
«В основе личности сэра Уолтера стояло тщеславие: был он неописуемо горд как своими качествами, так и положением».
И следующее предложение:
«Редко встретишь женщину, которая бы заботилась о своей внешности так, как сэр Уолтер, и ни один слуга какого-нибудь новоиспеченного лорда не был в таком восторге от своего положения в обществе».
На спичечном коробке стояла эмблема стейк-хауса из округа Ориндж. Согласно информации из интернета, заведение было продано и переименовано в 2002 году. Оно сменило с десяток владельцев перед окончательным закрытием в 2011-м. Среди отзывов затерялось множество комментариев от клиентов, ностальгирующих по ресторану в его первоначальном виде. «Берт Вестон, может, и слыл тем еще скрягой, – писал один обозреватель, – но, по крайней мере, его персонал мог приготовить гребаный стейк». Я повернулась к Шейле, но она пожала плечами, не замечая ключевую деталь этого отзыва.
Теперь настала моя очередь играть эксперта.
– Вестон, – воскликнула я. – Как и Эвелин Вестон! Берт Вестон, видимо, был ее отцом.
И, скорее всего, тщеславным и самовлюбленным человеком. Я уже прекрасно понимала, что Билли не любил его.
Интернет выдал огромное количество информации о Берте Вестоне. Единственный владелец Weston Family Farms, крупнейшего поставщика фруктов в долине Сан-Хоакин. Он несколько раз попадал на обложку различных журналов, включая «Форбс». В семидесятых и восьмидесятых годах газеты восхваляли его историю восхождения из грязи в князи. К началу девяностых появились статьи, где разоблачалась правда об адских условиях труда на его предприятиях, о политических взятках и массовых сокращениях. На него подали в суд профсоюзы и бывшие работники, а также бывшие жены. В конце девяностых, когда ему было за шестьдесят, он продал свою ферму одному конгломерату и ушел на пенсию. Я бы хотела знать, сколько денег получила каждая жена и какая из его жен являлась матерью Эвелин.
Такие богатые и неоднозначные люди, как Берт Вестон, обычно не раскрывают свой адрес. Но через образ сэра Уолтера Эллиота Билли поведал нам о важнейшей черте характера Берта: о его тщеславии. Вполне возможно, он хотел, чтобы люди догадывались о его местонахождении. Даже после того, как он продал свой бизнес и ушел на пенсию, после того, как он перестал давать интервью, он, скорее всего, хотел, чтобы его могли найти.
Его адрес был внесен в реестр одного охраняемого жилого комплекса в округе Ориндж, и он находился в часе езды от Лос-Анджелеса.
* * *
Дорога к округу Ориндж пролегала напрямую по автомагистрали, но моя машина сделала крюк до того, как я осознала, куда направляюсь. Мама удобряла розы в саду. На ней была широкополая шляпа, которая защищала от солнца. Я не могла разглядеть выражение ее лица, спрятанное в тени.
– Миранда! – Мама встала и позвала меня с другого конца двора. – Что ты здесь делаешь?
Мне хотелось броситься к ней, словно я вернулась в детство, крепко обхватить ее руками, но я продолжала держаться в стороне.
– И тебе привет, – сказала я.
Она сняла шляпу, и я четко увидела ее лицо, на котором был макияж, даже несмотря на то, что она просто копалась в саду.
– Дорогая, все в порядке?
– Конечно, нет. О каком порядке ты говоришь?
– Не знаю. – Она сняла перчатки и зажала их под мышкой. – Рада, что ты приехала домой.
– Это не мой дом, – оборвала я. – Просто хочу сказать, что я собираюсь к Берту.
– К Берту? – невинно переспросила она.
– К Берту Вестону.
Она бросила шляпу на землю. Следом за ней упали перчатки, когда мама бросилась ко мне. Она схватила меня за руку.
– Не делай этого.
– Ты даже не спросишь, откуда я его знаю?
Я попыталась отойти назад.
– Миранда, прошу тебя. Не говори с ним! – Она сжала мое предплечье и аккуратно потянула на себя. Затем потянула еще раз, когда поняла, что я не шевелюсь. Но я была сильнее. Моложе. Упрямее. – Пойдем домой. Давай поговорим.
– Поговорим? Ты серьезно? Я здесь уже два месяца. Ты могла поговорить со мной в любой момент. Я больше не хочу с тобой разговаривать. Мне и не надо.
Мама отпустила меня и обвила себя руками за талию. Она старалась справиться со своими эмоциями, ее трясло.
– Берт Вестон – жестокий и эгоистичный человек.
Она вдруг показалась невероятно маленькой. Я сжала кулаки, чтобы не поддаться желанию успокоить ее.
