«Он слышал нас?» – испугалась мама.
«Конечно, слышал».
Может, так и должно было случиться, потому что на следующее утро, спустившись со мной на руках, мама увидела, как Билли, одетый в рубашку и брюки, загружает в посудомоечную машину тарелку и кружку.
«Иду на собеседование на новую работу», – отчитался Билли, завязывая галстук перед зеркалом.
«Билли, насчет того, что случилось ночью…».
Их взгляды пересеклись в зеркале.
«Даже не думай об этом».
«Вы с Мирандой можете оставаться у нас столько, сколько вам понадобится, мы будем рады».
«Дэвид прав. Мне нельзя вечно сидеть у вас».
Он завязал галстук и притянул его впритык к воротнику.
– Меня еще тогда смутила сама формулировка. «Мне нельзя вечно сидеть у вас». Наверное, я должна была догадаться, что он не собирался брать тебя с собой. Думаю, он сам не понимал, что говорит.
На часах было шесть часов вечера, а Билли так и не вернулся. Мама позвонила на его домашний номер в Пасадене. Вряд ли он поехал туда, но мама не знала, как еще связаться с ним. Билли не ответил, тогда она оставила сообщение на автоответчик:
«Билли, это Сьюзан. Не знаю, когда ты собираешься вернуться. Если получишь это сообщение, пожалуйста, позвони и объясни, что случилось».
В семь вечера она позвонила в «Книги Просперо». Ли поднял трубку. Она попросила позвать Билли.
«Это Сьюзан», – пояснила она.
На другом конце провода повисло молчание.
«А разве Билли живет не у вас? Мы уже несколько месяцев с ним не встречались».
«Да, он у нас, просто я подумала, вдруг он заходил. Наверняка он скоро вернется».
«Попросишь его перезвонить? Мы волнуемся».
Мама пообещала передать Билли слова Ли, умолчав о том, что сама сильно переживает.
К половине восьмого пришел папа. Стол был накрыт на двоих. Я сидела в детском манеже.
«Не знаю, где он», – призналась мама, поставив на папино место тарелку с курицей и жареной картошкой.
«Он вернется».
Папа поднял меня на руки и посадил на колени. Мама ждала, что он продолжит разговор, начавшийся прошлой ночью. Она была готова согласиться с ним. Все вышло из-под контроля. Внезапные уходы Билли. Спальня, подготовленная специально для него. Колыбелька в комнате мамы и папы. Забота о ребенке.
«Он вернется», – повторил папа.
– Я хотела обратиться в полицию, но судебное разбирательство набирало обороты, и папа сказал, что, если адвокаты Берта узнают, что Билли пропал неведомо куда, это плохо на нем отразится.
Билли не спешил возвращаться. С каждым днем мамин страх все настойчивей вытесняла ярость. Она повторяла себе, что Билли оплакивал смерть Эвелин, но ведь она тоже тяжело переживала. Ей было больно, но, тем не менее, она просыпалась среди ночи, чтобы покормить меня. Она покупала продукты, готовила ужин, ходила со мной по врачам, меняла подгузники. А Билли просто исчез.
Больше всего маму злило то, что ей нравилось материнство. Ей пришлось отменить два концерта, ведь папа работал допоздна, а оставлять меня с чужими людьми она не хотела. Но она не расстраивалась. Ей нравилось, что я узнавала ее голос, ее запах, ее лицо. Ей нравилось брать меня с собой в продуктовый магазин, потому что остальные женщины начинали со мной сюсюкать и говорили маме, какая у нее красивая дочка. Ей нравилось ходить в парк и наблюдать за детьми на детской площадке, пока я сидела у нее на руках. Ей нравилось, как остальные мамочки улыбались нам. Она улыбалась в ответ, чувствуя себя частью их материнского общества, но в какой-то момент вспоминала: я – не ее ребенок.
Билли рано или поздно вернется.
И если он захочет забрать меня, ей придется меня отпустить.
Глава 21
– Поэтому ты перестала петь? – спросила я. Мы все так же сидели на нижней ступеньке. Я откинулась назад, подвинув ноги ближе к ней, и мы слегка соприкасались коленями. – Из-за меня?
Мама покачала головой.
– Пришло время. Вот и все. Благодаря тебе я перестала корить себя за то, что хочу другого от жизни.
Сомневаюсь, что она была до конца честна с собой. Я понимала по ее взгляду, что ей хотелось верить в эту правду. Она хотела верить в то, что я спасла ее.
– Но когда Билли вернулся?
– Он пропадал неделю. – Она засмеялась, вспоминая случившееся. – Заявился к нам с таким видом, словно ничего не произошло, именно в тот момент, когда я решила, что больше мы его не увидим.
Мама прибрала гостевую комнату и распахнула окна, чтобы проветрить помещение. Она купила кроватку и сделала из кабинета импровизированную детскую. Было воскресенье. Мама мариновала курицу к грилю. Прозвенел дверной звонок, и папа вместе со мной подошел к двери. Мама услышала его голос из прихожей:
«Миранда, смотри, кто это. Это Билли!»
Мама подметила, что он сказал «Билли», а не «твой папа» и гадала, обратил ли внимание на это и Билли.
Она не обняла его. Она не хотела его обнимать, не хотела тотчас же его простить. Билли принес ей прямоугольную коробку. Внутри лежали четыре тарелки из перегородчатой эмали: черные, с золотыми птицами в центре.
«Я купил их в Пекине», – сказал он.
«В Пекине?»
«Там проводилась конференция».
«Билли, какого черта?»
«Знаю, но мне нужно было уехать».
Маме хотелось кричать. Она так переживала, что всю неделю глаз не могла сомкнуть, а он просто улетел, никому ничего не сказав. Это эгоистично. Хотя нет, эгоистично – не то слово. Он оставил свою дочь и отправился в Пекин! Как его вообще туда занесло? Билли не ездил за границу и всегда считал, что Калифорния для сейсмолога – словно минное поле и работы здесь достаточно. Он выбрал неподходящее время для путешествий. Маме не терпелось отчитать его и высказать все, что накопилось в душе, тем более что Билли походил на подростка, готового к родительским поучениям.
Однако вместо этого она поблагодарила его за красивые тарелки.
Во время ужина Билли рассказывал истории из своей поездки в Китай. Про Даву, Ечэн, Таншань и прочие места, названия которых он с трудом выговаривал. Значительная часть местности была сельской, поэтому на земле все еще виднелись трещины, оставшиеся после землетрясений, случившихся несколько лет назад. Мама с папой внимательно слушали в ожидании, когда Билли вспомнит про свою дочь и переведет тему, удивится, как сильно она выросла за неделю его отсутствия.
Билли ни слова не сказал обо мне.
Он даже не извинился и не поблагодарил моих родителей за заботу.
После ужина Билли помог маме отнести посуду на кухню. Услышав мой плач, мама достала меня из детского манежа.
