— Знакомая история, — посочувствовал Глеб. — У нас, — он похлопал ладонью по баранке, давая понять, кого имел в виду под словом «нас», — та же история: и проходимость повышенная, и характер, мать его, сложный. Ну что, цеплять будем?
Басаргин, казалось, задумался над этим предложением.
— Нет, — сказал он наконец с какой-то мстительной интонацией, — цеплять не будем. Больно много чести! Пускай ковыряется, умник. Мастер, понимаешь ты, на все руки. Десяти лет машине нет, а она у него ездить не хочет! Если его сейчас на буксире в поселок притащить, — пояснил он, прихлопывая на шее комара, — он еще две недели ремонтироваться будет — канючить, запчасти требовать, права качать. А так, глядишь, за часок-другой управится. Тем более что темнеет уже.
— Да, — согласился Глеб, — темноты у вас, в Волчанке, не только люди, но, по-моему, даже и машины боятся.
Басаргин волком зыркнул на него из-под козырька фуражки, но никакой иной реакции не последовало.
— Меня-то подвезешь? — спросил он, откусывая и выплевывая под ноги обслюненный кончик папиросного мундштука. — А то мне еще надо в отделение зайти, посмотреть, что да как.
— Да не вопрос, — сказал Глеб. — Залезай.
Басаргин пообещал сию минуту вернуться и отошел к «уазику». Стало слышно, как он что-то резко и неприязненно объясняет водителю, на что последний отвечал из-под капота что-то ворчливое, не такое резкое, но тоже неласковое.
Пока они там выясняли отношения, Глеб достал из кармана мобильный телефон. Дорога в этом месте шла между двумя высокими, поросшими лесом холмами, и, поскольку ближайшая ретрансляционная вышка находилась где-то у черта на рогах, связи, как и следовало ожидать, не было и в помине — на дисплее виднелась надпись «Поиск сети». В этом безнадежном деле телефону можно было только посочувствовать; впрочем, в данный момент Глеб не особенно нуждался в услугах оператора мобильной связи, его вполне устраивало наличие самого аппарата.
Увидев, что Басаргин возвращается, он снова включил погасшую было подсветку и приложил молчащий телефон к уху.
— Да, — громко, как будто связь была ни к черту, сказал он в мертвую трубку, — да! Я говорю: да, уже возвращаюсь! Да еду, еду я уже!!! Вот, остановился капитана нашего подобрать. Капитана, говорю! Басаргина! Что?.. Ба-сар-гин!!! Ну! Машина у него заглохла, просит подвезти. Да! Да что вы, ей-богу, как будто я сам не соображу. Минут через сорок, через часок будем на месте. Да! Слышимость плохая, спутник уходит. Все, отбой!
Повернув голову, он встретился взглядом с Басаргиным, который уже успел забраться в кабину. На усатой физиономии капитана застыло недовольное, озадаченное выражение, и Глеб между делом порадовался, что Басаргин не догадывается о повышенной остроте ночного зрения агента по кличке Слепой.
— У нас тут мобильная связь не фурычит, — с оттенком вопроса сообщил капитан.
— А это спутниковый телефон, — небрежно ответил Глеб, от греха подальше пряча мобильник в карман. — Тоже, между прочим, не сахар. Спутникам на орбите тесно, а когда надо, бывает, черта с два ты его поймаешь. Зато когда не надо, — он запустил не успевший остыть движок и включил передачу, — когда не надо — вот, как сейчас, к примеру, — начальство тебя в любой щели достанет. Беспокоится он, видите ли, куда я подевался, почему так долго. — Он вывел машину на дорогу и дал газ. — Вот я ему и говорю: не дрейфь, мол, наука, еду с милицейским сопровождением! Моя милиция меня бережет.
— Сначала ловит, потом стережет, — механически закончил Басаргин. — Да, шагнула техника.
Голос у него был озабоченный и какой-то отстраненно-рассеянный, как у человека, напряженно думающего о чем-то своем, не имеющем отношения к предмету разговора.
— И не говори, — поддакнул Глеб, с некоторым трудом втыкая третью передачу.
Он был доволен. Случайно Басаргин очутился в этот час на дороге или сия нежданная встреча была нарочно подстроена с каким-то умыслом, по-прежнему оставалось только гадать. Зато теперь, когда начальник экспедиции Краснопольский якобы был о данной встрече проинформирован, у Басаргина появился повод для пересмотра планов в отношении Глеба (если таковые у него действительно имелись). Если таких планов у капитана не было, Сиверов ничего не терял, разыграв этот маленький спектакль. А вот если все-таки были. Если были, то нехитрая выходка с телефоном могла избавить от серьезных проблем, самой маленькой из которых стал бы убитый или покалеченный капитан милиции. Потому что попытка осуществить эти самые планы непременно кончилась бы для нападавшего увечьем или смертью: Глеб вовсе не собирался безропотно позволить себя прикончить и закопать в лесу.
Тускло освещенная фарами гравийная дорога пестрой неровной лентой бежала навстречу, желтоватые отсветы скользили по косматой стене подступавшего вплотную к ней леса. В наливающемся густой вечерней синевой небе повисла серебряная монета полной луны. «Полнолуние, — указывая на нее, полушутливо заметил Глеб. — Самое время для оборотней. За сержанта своего не опасаешься?» — «Ага», — невпопад ответил Басаргин, продолжая что-то такое обдумывать. В тусклом свете приборной панели лицо его по-прежнему выглядело угрюмым и недовольным, густые брови сошлись к переносице, а чапаевские усы встопорщились, как у раздраженного кота.
Что бы ни обдумывал бравый капитан, времени у него было кот наплакал. Когда впереди замелькали электрические огни поселка, капитан глубоко, с каким-то облегчением вздохнул и заметно расслабился — не как человек, исполнивший тяжкий долг, а как тот, кто окончательно осознал, что поставленная перед ним задача абсолютно невыполнима и что дергаться поэтому не стоит.
Подъезжая к гостинице, Глеб еще издали увидел небольшую толпу на освещенной площадке перед крыльцом, и давешнее нехорошее предчувствие снова зашевелилось в его душе: похоже, он действительно зря оставил своих временных коллег без присмотра. Но, с другой стороны, это ведь взрослые люди! Не мог же он, в самом деле, объявить военное положение, узурпировать власть в экспедиции и круглосуточно расхаживать вокруг гостиницы с пистолетом наголо! Да если бы и расхаживал — что толку? Пассивная оборона — последнее оружие обреченных.
Он остановил машину, и к ней сейчас же подбежал Краснопольский.
— Ну, наконец-то! — воскликнул Петр Владимирович, когда Глеб распахнул дверцу и выпрыгнул из кабины на корявый, еще хранящий дневное тепло асфальт. — А, и вы тут! Вот кстати! — добавил он, увидев в кабине Басаргина.
— А где же мне еще быть? — удивился капитан.
Краснопольский ответил на эту реплику непонимающим взглядом, но тут же забыл о недоразумении, явно обеспокоенный чем-то гораздо более важным и, судя по выражению лица, не слишком приятным.
— Ну, что тут у вас стряслось? — спросил Глеб.
Стряслось же следующее. С утра пораньше реставратор Зарубин с разрешения начальника экспедиции отправился на этюды, вдохновленный, надо полагать, благим примером своего старшего коллеги. Наученный горьким опытом Аристарха Вениаминовича, Зарубин ушел из гостиницы не один, а в сопровождении водителя Пермяка, который вызвался исполнять при нем роль личного охранника и с этой целью прихватил с собой карабин. Краснопольский отпустил их со спокойной душой, резонно рассудив, что в случае каких-то неприятностей пальбу из «сайги» услышит весь поселок. Глеб на это заметил, что на всякого мудреца довольно простоты, а прямодушный Басаргин без лишней витиеватости осведомился: «Умней ничего не придумали?»
