Главный коридор штольни шел почти под прямым углом к проходу, по которому Глеб сюда пробрался. Направо, надо полагать, находился заваленный взрывом выход на поверхность; налево коридор, плавно понижаясь, уходил куда-то в темноту. Глеб двинулся налево.
Подземное эхо дробило и множило шаги. Из-за этого Сиверову все время приходилось останавливаться, чтобы посмотреть, не крадется ли кто-нибудь за ним по пятам. Палец он теперь все время держал на спусковом крючке; из-за фонарика это было довольно неудобно, и Глеб пожалел, что не догадался прихватить с собой моток изоленты. Ведь сам же клал его в бардачок грузовика! Сейчас примотал бы фонарик к стволам, и дело в шляпе.
Идти было неудобно из-за того, что ступать приходилось по остаткам гнилых деревянных шпал, на которых до сих пор лежали обглоданные коррозией рельсы. Свет фонаря отражался в мелких лужицах, что стояли в углублениях между шпалами, и Глеб поневоле задался вопросом: откуда здесь столько воды? Сильных дождей в последнее время не было, так откуда она берется?
Луч света вырвал из темноты еще одну ржавую вагонетку, которая не то сошла в незапамятные времена с рельсов, не то была кем-то с них сброшена, чтобы освободить проход. Теперь она стояла наперекосяк, упершись одним боком в стенку тоннеля; порода, которой она была нагружена, частично высыпалась на землю. Глеб осветил эту кучу и, присев на корточки, поковырялся в ней пальцем. Он мало что смыслил в минералогии, но пяток невзрачных зеленых камешков, извлеченных им в течение десяти секунд из валявшейся под ногами груды измельченной породы, не могли быть ничем, кроме неограненных изумрудов. Это показалось ему странным. Месторождение явно было богатое, но Павел Иванович Демидов прекратил его разработку за много лет до событий, которые привели к штурму монастыря правительственными войсками. С чего бы это? Впрочем, думать на эту тему было бесполезно: Глеб действительно слишком плохо разбирался в данном вопросе, чтобы вот так с ходу дать компетентную оценку запасов давно заброшенного месторождения.
Но и в области его профессиональных интересов по-прежнему оставалось много неясного. Прежде всего, он не мог понять, почему ему позволили зайти так далеко. Он почему-то был уверен, что подобраться к монастырю будет намного сложнее, что эти руины денно и нощно находятся под неусыпным, бдительным наблюдением. И вот он, совсем как герой какого-нибудь мистического триллера или, того хуже, компьютерной игры, без каких-то особых помех проник в древние руины, отыскал тайный подземный ход, и все это совершилось будто само собой, без малейшего намека на какое-то сопротивление.
«Не с той стороны подошел», — подумал Глеб. При своей кажущейся легковесности данное предположение выглядело вполне разумным. Настоящая тайна — достояние немногих, и монастырь скорее всего никогда и не был окружен плотным кольцом кордонов и засад. Легенда повествовала о трех потусторонних созданиях, являвшихся некогда промышленником Демидовым, его сыном Акимом и его женой Ольгой Степановной. Так что, даже если монастырь и впрямь охраняли самые настоящие оборотни, держать под постоянным контролем неисчислимые гектары поросших тайгой горных отрогов они были просто-напросто не в состоянии.
Рельсы вдруг кончились. Луч фонаря скользнул по преграждавшей путь неровной, изгрызенной кирками тупиковой стене забоя и неожиданно провалился в сплошную черноту, растворился в ней без следа, как будто за неровным проломом в каменной стене подземелья зияла извечная пустота вселенского вакуума.
Приблизившись к пролому, Глеб посветил вниз.
Перед ним была огромная пещера — со сталактитами, сталагмитами и прочими подземными красотами, а значит, природного, естественного происхождения. Ее неровный пол располагался метра на полтора ниже уровня штольни; человеку, пребывающему в хоть сколько-нибудь приличной физической форме, не составило бы никакого труда спрыгнуть вниз, а потом выбраться обратно. И при этом от края пролома вниз вела лестница — самая обыкновенная стремянка, дюралюминиевая, с облезлыми, когда-то выкрашенными в веселый красный цвет деревянными ступеньками. Видимо, тот, кто ее здесь оставил, не предполагал, что сюда когда-либо проникнет посторонний.
Лестница выглядела как приглашение. Глеб забросил за плечо двустволку и, негромко напевая «Не счесть алмазов в каменных пещерах.», стал спускаться вниз.
Глава 19
Глеб не сразу понял, что выбрался на поверхность. Снаружи было темно, как в угольном бункере, и, только угодив в какие-то колючие кусты, он сообразил, что такая растительность не характерна для подземелий. Лишь осознав это, он почувствовал, что воздух вокруг него теплый, свежий и благоухающий, без уже сделавшейся привычной сырой промозглой затхлости. Левой щеки ласково коснулся легкий ночной ветерок, и сейчас же над ухом запищал какой-то измученный бессонницей — не иначе как с голодухи — комар. К нему немедленно присоединился второй, и буквально через секунду Сиверова окружило поющее, звенящее облачко.
Глеб полной грудью вдохнул ночной воздух, с удовольствием распрямил затекшую от долгого пребывания в полусогнутом состоянии спину и снял с плеча ружье. За последнюю пару часов эта бесполезная, богато изукрашенная железка, будто нарочно цеплявшаяся за все подряд, успела ему порядком надоесть; он много раз преодолевал острое желание бросить ее под землей вместе с фонарем, в котором в самый неподходящий момент сели батарейки, но вот теперь, кажется, настал момент, когда эта штуковина могла ему пригодиться.
Временно предоставив комарам полную свободу действий и на всякий случай проверив, не взведены ли курки, Глеб осторожно двинулся вперед, старательно прощупывая прикладом ружья чуть ли не каждый сантиметр неровной каменистой почвы у себя под ногами. Предчувствие его не обмануло: не прошел он и пяти метров, как послышался характерный металлический щелчок, за которым последовал тупой удар, от которого ощутимо содрогнулись зажатые в его ладони стволы ружья.
— Затейники, — проворчал Сиверов, поднимая на уровень груди приклад с повисшим на нем металлическим предметом, который на ощупь очень напоминал медвежий капкан.
Глеб осветил эту штуковину, используя в качестве фонарика дисплей мобильного телефона, и убедился, что это был именно капкан — большой, с крупными острыми зубами, очень ухоженный и даже смазанный — судя по запаху, не машинным маслом, а каким-то салом.
Больше капканов ему не встретилось. Не удалось обнаружить также волчьих ям, взведенных самострелов и иных сюрпризов, что, впрочем, говорило скорее о везении, чем об отсутствии в этих кустиках перечисленных выше средств уязвления человеческой плоти. В пользу этого предположения говорил и вполне откровенный запашок, некоторое время доносившийся до Глеба вместе с ветерком откуда-то слева. Там, в кустах, догнивал все-таки не человек, а просто какой-то невезучий обитатель здешних мест — заяц, лисица или, скажем, барсук.
Выбравшись на открытое место, Слепой решил остановиться на ночевку. Брести в темноте по лесистым горам вовсе не улыбалось, да он еще и не решил, куда направиться. Кроме того, он понятия не имел, куда его вывел извилистый подземный проход; определить свое положение в пространстве, а значит, и дальнейший маршрут можно было только с наступлением утра. Правда, насчет местоположения у него имелись кое-какие догадки. Судя по капкану, хранители тайны малахитовой пещеры частенько пользовались этим запасным выходом и опасались, что им сможет воспользоваться кто-то еще, а это означало, что выход из пещеры расположен не так уж далеко от поселка — возможно, намного ближе, чем монастырь.
