Книга Волчанский крест, страница 92. Автор книги Андрей Воронин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Волчанский крест»

Cтраница 92

Басаргин закричал, но его никто не услышал. Вода продолжала прибывать, и, когда она поднялась до подбородка, в темноте раздался странный звук, как будто некто огромный, величиной с гору, крякнул с досады. Затем что-то протяжно, душераздирающе затрещало, в воду с плеском посыпались обломки, и пол пещеры, дрогнув, начал разламываться на куски и погружаться в пучину гигантского подземного озера, наткнувшись на которое Павел Иванович Демидов полтора века назад прекратил разработку богатого, в высшей степени перспективного месторождения уральских самоцветов.

Многотонные массы камня, рушась и уходя в бездну, увлекали за собой новые пласты. Дно котловины, представлявшее собой свод гигантской пещеры, ходило ходуном, деревья тряслись, как в лихорадке, и падали одно за другим; руины монастыря шевелились, как живые, со стен и башен сыпались кирпичи. Восточная стена колокольни треснула, отделилась от остальных и обрушилась водопадом камня и штукатурки в облаках пыли и черных молниях беспорядочно мечущихся, слепых от дневного света летучих мышей. Казалось, под землей, пробудившись ото сна, ворочается какой-то огромный зверь. Его беспорядочные толчки трижды сбивали Николая Гавриловича с ног, прежде чем он, задыхаясь, весь в пыли и грязи, не помня себя, добрался до склона ближайшего холма и с колотящимся, грозящим выскочить из груди сердцем повалился навзничь, лицом к гибнущему монастырю.

Колокольни уже не было. Субботин увидел, как монастырская церковь вдруг закачалась, словно бумажный кораблик на волнах, а потом накренилась вправо и, разваливаясь на глазах, конвульсивно содрогаясь, начала уходить прямо в землю. Из-под нее выбило гигантский фонтан грязной воды, в котором, кувыркаясь, будто выпущенные из мощной катапульты, летели громадные камни. Склон под Николаем Гавриловичем задрожал и медленно пополз вниз. Субботин перевернулся на живот, а потом поднялся на четвереньки и из последних сил стал карабкаться навстречу этому неумолимому мертвому движению — в клубах пыли, в треске ломающихся деревьев и бешеной пляске сыплющихся сверху, радостно подскакивающих, кувыркающихся камней.

Все стихло примерно через полчаса. Черная поверхность возникшего на месте монастыря огромного озера еще волновалась, и оно все еще продолжало подниматься, но этот процесс замедлялся прямо на глазах, и уже было ясно, что тут, на склоне, примерно в пяти метрах над уровнем воды, Николай Гаврилович в полной безопасности.

Он еще немного полежал на спине, постепенно приходя в себя и слушая, как успокаивается в груди расходившееся сердце, а потом медленно, с трудом сел и нашарил в кармане курево. Глотая горький дым, Николай Гаврилович смотрел на плескавшуюся внизу воду, уже начиная понимать, что в почти двухвековой истории Волчанской обители поставлена жирная точка. Он только что стал свидетелем возникновения в окрестностях Волчанки еще одной Чертовой Прорвы. То есть не Чертовой, конечно, а. ну, скажем, Монастырской. Монастырская Прорва — звучит? Пожалуй. Так это озеро, наверное, и будет называться, потому что такое название первым делом приходит в голову.

Он вдруг заметил, что где-то обронил пистолет. Пустая деревянная кобура по-прежнему висела через плечо на узком кожаном ремешке, а вот пистолета не было. Да оно и немудрено: в том бедламе, что творился тут полчаса назад, можно было и голову потерять, а не то что какой-то пистолет. Субботин замедленными, неуверенными движениями смертельно усталого человека потянул через голову ремень, зачем-то аккуратно обмотал его вокруг пустой кобуры и швырнул в воду. Там плавала пропасть всякого мусора — всплывшая хвоя, пучки травы, мох, листья, вырванные с корнем кусты и молодые деревца, сухие ветки, коряги — все, чему в скором времени суждено было опуститься на дно и гнить там, превращаясь в пушистый ил. Среди всего этого добра у самого берега покачивались на мелких волнах несколько заплесневелых царских сторублевок, а подальше, метрах в двадцати от кромки воды, Николай Гаврилович заметил предмет, подозрительно похожий на форменное милицейское кепи. Сказать с уверенностью, действительно ли это головной убор Басаргина, Николай Гаврилович не мог, да это, пожалуй, и не имело значения. Он хорошо представлял себе, что произошло под землей: рванули гранаты, все три ящика, и подземное озеро, о котором упоминал в своих записках Павел Иванович Демидов, вырвалось на свободу. Судя по масштабам разрушений, сокровища малахитовой пещеры пропали окончательно и бесповоротно — оттуда, с никем не меренной глубины, из-под обломков монастыря и многотонных нагромождений каменных глыб, их не достанут никакие водолазы. «Заставь дурака Богу молиться, так он и лоб себе расшибет», — подумал Николай Гаврилович о Басаргине.

Он закурил еще одну сигарету и вдруг подумал: что ни делается, все к лучшему. Того, что уже было за десятилетия перетаскано из пещеры и частично обращено в деньги, ему хватит на три жизни. Тем более что наследников не осталось, заботиться не о ком. Деньги при нем, власть все еще при нем, и, черт возьми, не надо больше просыпаться по ночам от ужаса при мысли о том, что кто-то проник в пещеру и наложил лапу на фамильное богатство. И не надо больше беспокоиться, как бы эти здоровенные оболтусы не наломали дров, и разоблачения бояться тоже больше не надо, потому что ни доказательств, ни свидетелей, ни соучастников его дел не осталось. Вон они, свидетели, соучастники и доказательства, в озере плавают — ныряй, если охота! Вот это вот и называется: концы в воду. Чем плохо? Это как Семен говорил после того, как утопил в Чертовой Прорве бандитский джип: без следа — значит, без следа.

Конечно, по мелочам подчистить придется. Например, надо похоронить Серегу Выжлова, разобраться с этим шустрым москвичом. Теперь, когда доказательства уничтожены, москвич не представляет никакой опасности — пусть бы бежал в свою Москву, врал начальству про чудеса малахитовой пещеры. Начальство кинется на такое диво поглядеть, а тут — ба! — не то что пещеры с сокровищами, монастыря-то никакого нет, озеро плещется! Что ж ты, скажут, сучонок, тут делал-то столько времени — с бабами водку жрал? И — по шеям, а еще того хлеще — под суд. Это бы, конечно, славно, да только должок за ним числится, слишком много он тут, в Волчанке, накуролесил. Один Серега чего стоил, за него одного рассчитаться — святое дело.

Он бросил окурок в озеро, и тот, коротко зашипев, закачался на грязной поверхности рядышком с царской сторублевкой. Торчащий из кармана пиджака туго набитый пакет напомнил о себе негромким шуршанием. Пирожки, подумал Николай Гаврилович. Это ж надо! Люди померли, целый монастырь утонул, добра на миллионы долларов пропало, а пирожки — вот они, не запылились даже. Ну разве что помялись чуток, так это на вкус не влияет.

А с Матвеевной тоже придется что-то решать, подумал он, разворачивая пакет, из которого в нос так и шибануло знакомым сытным духом. Причем решать быстро, пока из района не прислали на смену без вести пропавшему Басаргину какого-нибудь умника с чувством долга и прочими заморочками. Надо, чтоб к приезду этого самого умника в Волчанке уже все было шито-крыто, чтоб все, кому следовало пропасть, пропали, а у остальных все шло своим чередом — тишь, гладь да божья благодать. Тогда, даже если новый начальник милиции вздумает проводить какое-то расследование, копать чего-то, черта с два он что-нибудь выкопает.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация