— Вот дела, а? Золото. И не сомневайся, теперь Поющие земли запели по-новому. Я слышал, они вдруг захотели торговать с нами и предлагают вполне приличные условия. А кое-кто из знати вроде как говорит: «Пусть сперва вернут нам прибрежные провинции». Интересно, зайдут ли они настолько далеко?
Я все еще пытался осмыслить новости.
— И как все это обернулось для Геттиса?
— Ну, трудно сказать, к добру или к худу, но вполне ожидаемо. Теперь тут и говорить не о чем. Когда сюда добрались новости про золото, большинство горожан, кто мог собраться и уехать, так и сделали. Потом пришел приказ отправить обратно каторжников. Их увели, и с ними, ясное дело, ушла охрана, да еще и часть войск в сопровождение. Мой полк и так уже изрядно проредили болезни, смерти и дезертирство. А теперь мы уже даже не полк. Командующий и старшие офицеры собрали вещички и отправились на запад, едва получив приказ. Здесь остались только две роты, и то больше для порядка. Наш старший офицер имеет чин капитана. Как будто они уехали, а нас попросту забыли тут. Велели нам «удерживать форт». Только не сказали как.
— Но… — начал я и осекся, задумавшись, что спросить дальше.
Уехал ли Спинк с Эпини, Эмзил и детьми на запад вместе с остальными?
— Но ты остался?
— Думаю, я слишком долго служил.
Он откусил кусочек кукурузной лепешки, пальцем протолкнул еду поглубже в рот, и я вспомнил, что у него всегда были плохие зубы. Теперь он шумно чавкал, стараясь удерживать пищу там, где у него еще оставались зубы. Он не прекратил говорить, но теперь его слова звучали не слишком внятно.
— Повиновение приказам для меня давно уже больше чем привычка, оно вошло в мою плоть и кровь. Мы с большинством старых псов остались. Сидеть. Стоять. Стеречь. Вот это для нас. Теперь тут полный бардак, когда столько офицеров вернулось на запад. Теперь там какой-то новый закон, священнические штучки, насчет знати и их сыновей. Видать, многие дворяне потеряли старших отпрысков во время чумы, и им это не особо понравилось. Некоторые наши офицеры, кто родился сыновьями-солдатами, услышали, что могут стать наследниками, если новый порядок будет утвержден. По мне, так это звучит дико. Человек должен делать то, для чего родился, и не ныть. Однако все изрядно меняется, если офицерам вдруг приходится возвращаться на запад и наследовать своим отцам. Конечно, есть и такие, кого мы только рады были бы спровадить! Тот парень, который сейчас тут командует, не повел бы новых рекрутов в бордель, даже если бы у нас здесь все еще был этот самый бордель, но вот он как раз остался с нами. Нельзя сказать, чтобы капитана Тайера любили солдаты. Но мы повинуемся этому засранцу, поскольку блестящие нашлепки на его форме нам велят.
— Капитан Тайер теперь командующий?
К моему горлу подкатила тошнота.
— Ты знаешь Тайера?
— Нет, нет. Я имел в виду, неужели простой капитан командует целым полком?
— Ну, я ж сказал, большая часть полка ушла. Здесь сейчас только две роты. И не было особого выбора, кого оставить за главного. Тайер имел самый высокий чин, так что он и получил командование. Наверное, его повысят, чтобы все было как положено, — когда руки дойдут. Я только надеюсь. Тайер тогда не решит, что теперь обязан стать еще большим святошей.
— Довольно узколобый тип, так, что ли?
Старина Кеси ничуть не изменился. Пары поощрительных слов хватает, чтобы он разговорился.
Он долил свою чашку смесью кофе и гущи.
— Ты и половины еще не знаешь, — проворчал он. — Зудит о добром боге всякий раз, как с нами разговаривает. Выставил из города всех шлюх — отослал, когда ушли каторжники. Никто так и не понял почему. Они ведь все были честными шлюхами, по большей части. Но капитан Тайер твердит, что женщины ведут мужчин к гибели. Приказал высечь солдата за то, что тот тайком навещал чужую жену, а мужу сказал, что ему следовало бы держать свою благоверную дома и занимать работой, чтобы та не морочила другим головы. В итоге супруги провели в колодках приятный денек.
— Колодки? Я и не думал, что здесь есть колодки! Сурово! Похоже, он и впрямь затянул гайки.
Я был несколько озадачен. Странно, что такой человек смог завоевать сердце Карсины.
— Он вообще мастак поболтать о наших грехах и о том, как они навлекли на всех нас беду. И еще он твердит, что прилюдный позор — лучшее средство против греха. Так что теперь у нас завелись колодки и столб для порки рядом со старой виселицей. Он не так уж часто ими пользовался — не приходилось. Довольно пройти рядом с ними, чтобы кровь в жилах заледенела. Капитан говорит, что похоть, шлюхи и женщины с дурной репутацией — худшее, что может случиться с солдатом, и он намерен всех нас уберечь. Но, скажу я тебе, мы все предпочли бы, чтобы нас оберегали не так усердно.
— Могу себе представить, — тихо подтвердил я.
Я задумался, как понравился Эпини капитан Тайер в роли командующего. Может, улицы форта и сделались безопаснее для женщин Геттиса, но не думаю, что ее радует его намерение разогнать их по домам. Я постарался не ухмыльнуться. Готов поспорить, Эпини не для того ускользнула из-под опеки моей тетушки, чтобы подчиняться командиру мужа.
Я вдруг понял, что мне нужно увидеться с ней и Спинком сегодня же и риск меня не волнует. Я уже был готов отправляться немедленно, но вспомнил об Эмзил и замешкался в нерешительности. Я тревожился о ней. Так почему же мне не хотелось с ней повидаться? Я опустил взгляд, увидел себя и осознал очевидный ответ.
— Мне нужна приличная одежда, — заметил я сам себе и, лишь договорив, понял, что рассуждаю вслух.
— Это верно, — с усмешкой согласился Кеси. — Если бы не твой наряд, я бы тебе ни за что не поверил. Наверное, я бы счел тебя дезертиром: ты ходишь и сидишь как солдат.
— Я? — Мне пришлось рассмеяться, чтобы скрыть нахлынувшую вдруг гордость. — Нет. Только не я. Но я знаю одну семью в форту… ну, на самом деле не так уж и знаю — с ними знаком мой кузен. Он советовал мне навестить их, если я забреду в эти края. Но не думаю, что мне стоит показываться им в таком виде.
— Да уж, твоя правда, — с улыбкой согласился Кеси.
Он всегда был добрым человеком. Я очень на это рассчитывал, и Кеси меня не разочаровал.
— Не думаю, что что-нибудь из моих вещей подойдет тебе больше, чем то, в чем ты сейчас. Но если хочешь, могу отнести записку друзьям твоего кузена — может, они сумеют тебе помочь.
— Я буду в вечном долгу перед тобой, — с жаром ответил я.
Когда Кеси услышал, что друг моего кузена — это лейтенант Кестер, он радостно кивнул.
— Один из немногих офицеров, все еще ведущих себя по-офицерски. Посуди сам: к нему пришел личный фургон с припасами, опередивший военные, — и знаешь, что он сделал? Поделился со всеми, хотя в его доме полно ребятни: его собственная малышка и недоросли шлюхи из Мертвого города.
Меня по-прежнему ранило, когда Эмзил так называли, но я почти сдержался.
