Последнее слово она успокаивающе шепнула малышке, и та в последний раз всхлипнула и со вздохом затихла. Сам я полагал, что уже подержал Солину сколько хотел, но благоразумно оставил свое мнение при себе.
— Она поразительна, — вполне искренне сказал я. — Уверен, ее отец со мной согласится. Но где же Спинк? Он придет?
— Его не было дома, когда прибыл рядовой Кеси, но, прочитав твою записку, я поняла, что должна ехать к тебе немедленно. Капитан Тайер вызвал Спинка что-то обсудить или зачем-то еще. Этот человек, похоже, не может позволить офицерам делать их работу. Он все время надзирает за ними или собирает их, чтобы прочесть очередную проповедь. Поэтому я не могла заехать за Спинком, но оставила ему записку на столе. Кара присмотрит за мальчиками, пока ее мать ходит за покупками. Она прекрасно управляется с младшими, да и Сем стал вполне ответственным для своих-то лет. А Эмзил скоро вернется домой, так что все будет в порядке. Я ничего не сказала про тебя детям; хотела знать наверняка, прежде чем объявлять о твоем возвращении. Ох, Невар, они будут так рады! Помнишь, ты купил им книгу? Я читала ее им, пока она не рассыпалась по листочку. Ты будешь доволен тем, как хорошо Кара знает буквы и цифры, и даже Сем многое схватывает! Он во всем соревнуется с сестрой. Ты можешь гордиться этим мальчиком! Мы с Эмзил распороли старую форму Спинка, чтобы сшить ему настоящие брюки и куртку — только не думай, что мы одели его как маленького солдата. Это было бы ужасно! Я помню, как ужасно выглядел Колдер Стит — совсем ребенок, но всегда одетый по-взрослому. Но Сему нравится одеваться как Спинк. До сих пор поражаюсь умению Эмзил обращаться с иголкой! Я говорю, что ей стоит открыть швейную мастерскую — знаешь, в Геттисе ни одной нет. Она возражает, что женщины не захотят иметь с ней дела. Но я твержу, что стоит одной или двум попробовать, и остальные увидят ее работу и придут к ней, чтобы не отстать от моды. Я уверена, Эмзил добьется успеха, если мы найдем денег, чтобы она могла начать. И Кара так быстро учится! Она уже вышила первый образец. Подожди, пока ты…
Я нежно прижал два пальца к губам Эпини.
— Давай поднимемся на холм и зайдем в хижину, ладно? Возможно, у Кеси найдется немного кофе, и мы сможем поговорить за чашечкой. Я так много хочу узнать.
И принять так много решений.
Эпини двинулась вверх по склону рядом со мной. Кеси сел править двуколкой, а его лошадь потрусила следом. На вершине холма Эпини раздраженно фыркнула, когда я настоял на том, чтобы осмотреть колеса и оси ее повозки. Я отправил их вперед, попросив Кеси сварить для всех нас свежего кофе. Думаю, оба понимали, что я попросту выгадываю себе несколько мгновений, чтобы подумать. Когда я наконец вошел в дом, Эпини уже угнездилась на большем стуле. Маленькая Солина покоилась у нее на коленях, оглядываясь вокруг круглыми глазками. Запах свежего кофе уже начинал заполнять тесную комнатку.
— Ты, вероятно, сможешь благополучно добраться на ней до дома, если поедешь медленно и кто-нибудь на всякий случай тебя сопроводит. Я не хочу, чтобы вы с ребенком застряли по пути у сломанной двуколки.
— Но ты же поедешь со мной! Я вообще не понимаю, зачем мы задержались пить кофе. Я не к тому, что мне неприятно твое приглашение, рядовой Кеси. Но ты, разумеется, поедешь со мной, Невар. Я затем и одолжила повозку, чтобы ты…
— Эпини, — перебил я кузину, — еще ничего не решено. Ты забыла, что я осужден за убийство, не говоря уже о других преступлениях?
— Но тебя никто не узнает! Кеси ведь не узнал, а он знал тебя куда лучше остальных и…
— И в любом случае, как я могу явиться в таком виде в Геттис, а тем более — в дом офицера? Что подумают о тебе люди, если ты приведешь к себе человека, одетого как дикарь?
— О, это можно уладить, Невар! Ты слишком много беспокоишься о том, что подумают другие, слишком осторожен! Тебе нужно просто вернуться в город и к прежней жизни. Как долго Эмзил должна тебя ждать?
— Эмзил? Шлюха из Мертвого города? — недоверчиво встрял Кеси. — Она влюбилась в Невара?
Он снял кипящий кофейник с огня и поставил на стол.
— Похоже, ты тут изрядно прибрался, пока меня не было, — заметил он.
— Эмзил — не шлюха и никогда ею не была, — возмущенно выпалила Эпини.
— Я хотел хоть как-то тебя отблагодарить за то, что ты помог незнакомцу, — одновременно с ней пробормотал я.
— Да, мне давно стоило навести тут порядок, я знаю, что хозяин из меня никакой. И простите, если я влез не к месту, госпожа, или ляпнул что-то не то. Просто о ней так говорят. И, видит добрый бог, с прошлой зимы о ней много болтали в городе. Она смотрит на солдат так, словно способна, щелкнув пальцами, обрушить на их головы гнев старых богов. И все время отпускает колкости. Это не завоевало ей ничьей дружбы.
— Если бы ты только знал, что ей пришлось вынести… — начала Эпини.
— Помнишь ту ночь, когда, как все считали, меня растерзала толпа? — перебил я поток ее слов. — Так вот, Эмзил была там. Кое-кто из солдат собирался изнасиловать ее, потому что она была моим другом. Чтобы причинить мне боль, заставить на это смотреть, а потом убить ее на моих глазах. А капитан и пальцем не шевельнул, чтобы их остановить. Это было чудовищно, Кеси. Тогда я сумел ее защитить, но ей этого уже не забыть. И не простить.
— Я кое-что об этом слышал, — кратко ответил Кеси. — Наш полк уже не тот, что прежде. Если на людей так долго давить, некоторые попросту ломаются. Обычно кавалла малость лучше прочих войск, но… Не то чтобы кто-то гордился той ночью, Невар, и капитан Тайер — меньше всех. Не так давно, на богослужении Шестого дня, он говорил о том, как может ошибиться мужчина, доверившись женщине. Мол, даже самая прекрасная женщина в мире может оказаться лгуньей и соблазнительницей, и, если мужчина ей поверит, он способен на ужаснейшие преступления по ее указке. Мол, ни одной женщине нельзя доверять, даже собственной жене. Каждый понял, что он говорит о той ночи. Всех нас — ну, не меня, я давно уже не бывал на богослужениях — потрясло, когда он вдруг не выдержал и разрыдался. Похоже, ее ложь глубоко его ранила. Впрочем, он так и не объяснил, в чем она ему соврала. А под конец заявил, что это должно стать для нас уроком и нам следует жить достойно и не вверять свои сердца никому, кроме доброго бога. И, — Кеси вдруг заметно смутился, — он что-то говорил насчет того, как удачно вышло, что ты совершил другие преступления, заслужив подобную участь. — Он вдруг резко осекся.
— Да уж, удачно, — с горечью проворчал я. — А то бы он и его люди убили невиновного.
Кеси просто посмотрел на меня.
— Кеси, я действительно невиновен. Во всяком случае, в том, в чем меня обвинили. Я этого не делал.
Он серьезно кивнул и поставил на стол три кружки. Две жестяные и одну из толстого фаянса. Он неторопливо разлил по ним горячий кофе, стараясь не всколыхнуть гущу.
— Так лейтенант и сказал, когда пришел сюда расспрашивать меня о том сне, — заговорил он, не глядя на меня. — А мы с Эбруксом обсуждали эту историю, и даже до его прихода она показалась нам чертовски странной… Ох, простите за грубое слово, госпожа.
