Я прикинул, не отвезти ли детей к Кеси и попросить его присмотреть за ними, но покачал головой. Нет. Я не вправе его впутывать, и, если нам придется бежать, нам некуда будет пойти. Я глянул на сидящего напротив Спинка. Его мрачное лицо вторило моим собственным мыслям. Это невозможно, но необходимо сделать. Я должен вытащить Эмзил из тюрьмы и бежать из города вместе с ней и ее детьми. Причем так, чтобы Спинка и Эпини не заподозрили в соучастии. Я вздохнул и заговорил, перебив щебетание детей:
— Боюсь, я не смогу надолго задержаться. Я, скорее всего, уеду сегодня же, после того как навещу пару старых знакомых. — Я посмотрел на Эпини, привлекая ее внимание, окинул взглядом детей, вновь повернулся к ней и продолжил: — Я хочу уехать как можно раньше. Ты не могла бы собрать для меня все необходимое?
Эпини взглянула на троих детей, чужих и в то же время ее собственных. В ее глазах блеснули слезы.
— Да, — спокойно ответила она. — Думаю, чем быстрее это будет сделано, тем лучше.
Остаток дня все делали вид, будто все идет как обычно. Спинку пришлось вернуться к исполнению обязанностей и изображать отсутствие интереса к судьбе своей горничной и даже раздражение от мысли, что ее дети останутся на его попечении. Эпини, отговорившись «весенней уборкой», принялась разбирать детскую одежду и постельное белье. Я вышел еще раз взглянуть на хлипкую повозку и древнюю лошадь. Я, как мог, укрепил колеса и накормил клячу овсом. Все это время я отчаянно пытался продумать свои дальнейшие действия, но понимал, что слишком многое не способен предугадать.
День тянулся медленно и в то же время летел вскачь. Дети все чаще и встревоженнее спрашивали о матери. Обещания Эпини, что она «скоро вернется», уже не могли их успокоить. Диа раскапризничалась. Сем злился, а Кара явно что-то подозревала. Мое намерение обсудить свои планы с Эпини срывалось, поскольку всякий раз, как я улучал минутку с ней наедине, очередной ребенок выскакивал словно из-под земли, требуя внимания или засыпая нас новыми вопросами.
Эпини поручила Каре месить тесто, а Сему доверила нож, чтобы он почистил картошку на ужин. Пока они были заняты делом, мы поспешно погрузили в повозку детские вещи, кое-какую одежду для Эмзил и запас пищи. Эпини приносила все новые и новые пожитки. Кастрюля и чайник. Чашки и тарелки. Когда она принялась снимать с полок их немногочисленные игрушки и книги, я ее остановил.
— Нам придется путешествовать налегке, — заметил я.
— Для детей это очень важно, — возразила Эпини, но со вздохом вернула часть вещей на место.
Мы отнесли собранные пожитки к повозке и нагрузили ее. Поверх я накинул одеяло. Теперь оставалось лишь молиться, чтобы это сооружение не привлекло ничьего внимания.
Кузина отправилась навестить одну из ходящих со свистками женщин, живущую на окраине Геттиса, а меня оставила с детьми. Новость о приговоре Эмзил наверняка уже успела распространиться по такому небольшому городку. Эпини по секрету сообщит Агне, что хочет, чтобы дети Эмзил во время завтрашней казни находились как можно дальше от виселицы, и попросит ее приютить их на ночь у себя.
В отсутствие кузины я остался присматривать за детьми — в том числе и за Солиной. Предполагалось, что малышка в это время снова будет спать. Но как только дверь за Эпини закрылась. Солина начала плакать. К моему невероятному облегчению, при осторожной проверке ее пеленки оказались сухими. Я взял малышку на руки и принялся расхаживать с ней по комнате, как это при мне делала Эпини. Трое детей собрались вокруг, засвидетельствовав мою полнейшую несостоятельность. Вопли Солины лишь становились громче.
— Ее следует слегка встряхивать на ходу, — любезно посоветовал Сем.
— Нет! — пренебрежительно отмахнулась Кара. — Женщины поступают иначе. Ему следует сесть в кресло-качалку, раскачиваться и петь ей песню.
Поскольку ни хождение, ни потряхивание не помогли, это показалось мне здравой мыслью. Когда я уселся в кресло с Солиной на руках, дети так тесно сгрудились вокруг, что я начал опасаться отдавить им ноги.
— Покачивайтесь! — нетерпеливо велел Сем.
— И пойте ей колыбельную, — властно добавила Кара.
Они явно приметили, как обращается со мной Эпини, и в своем поведении основывались на этом. Так что я усердно раскачивался и пел известные мне детские песни. Диа даже решилась забраться ко мне на колени рядом с малышкой. К тому времени, как у меня закончились колыбельные. Солина утихла, но не заснула.
— А вы знаете какие-нибудь песни-считалки? — задумчиво спросила Кара.
— Разве что одну или две, — признался я.
Кара оказалась права. Ребенок заснул прежде, чем мы во второй раз пересчитали десять ягнят в обратную сторону. Снять Диа с моих колен и встать, не разбудив Солину, оказалось непростой задачей, а уложить ее в колыбельку — еще труднее. Остальных детей я выпроводил из комнаты. Сем и Диа охотно ускакали по коридору, но Кара дождалась меня. Как только я прикрыл за собой дверь, она взяла меня за руку и посмотрела на меня снизу вверх. Ее бледное личико светлым пятном выделялось в полумраке коридора.
— Вы — это он, верно? Мужчина, который добывал нам еду той зимой.
— Кара, я…
— Я знаю, что это вы, так что не врите. Вы тогда пели те же самые песни. Вы не помните? И я слышала, как лейтенант называл вас Неваром. А мама говорила, что вы когда-нибудь вернетесь. Может быть. — Она не дала мне возможности согласиться или возразить, лишь глубоко вздохнула и спросила: — У мамы неприятности, да? Она поэтому не вернулась домой.
— Да, у нее небольшие неприятности. Но мы думаем, что скоро все уладится и…
— Потому что есть план, — перебила меня Кара. — На случай маминых неприятностей у нас есть план. Она его придумала и рассказала мне. — Кара подняла голову и серьезно добавила: — Я за него отвечаю. Я должна хорошенько его помнить.
Крепко держа меня за руку, она направилась в маленькую комнатку, где они жили. Опустившись на колени у кровати, она подняла отошедшую половицу. «План» оказался спрятанным под ней небольшим кошельком. Вместе с монетами в нем лежало простенькое серебряное колечко с выгравированной розой.
— Я должна отдать это госпоже и попросить ее позаботиться о нас. Она заберет все, кроме кольца. Его нужно сохранить на случай, если Сем соберется вырасти и жениться на девушке, чтобы у него было для нее кольцо. Оно принадлежало нашей бабушке.
— Это хороший план, — признал я. — Но я надеюсь, что он нам не понадобится. Я постараюсь избавить вашу мать от неприятностей. Тогда мы вернемся за вами. Если госпожа сумеет это устроить, то ты, Диа и Сем будете ждать нас в домике на окраине города. Мы с вашей мамой придем туда, посадим вас в повозку и уедем. Но пока что тебе не стоит рассказывать о нашем плане Сему и Диа. Тебе придется сохранить его в тайне и помогать им вести себя хорошо, пока я не приду за вами. Ты справишься?
— Конечно. Но где наша мама? И где были вы и почему уезжали так надолго?
