Он оставил ее разыскивать малыша, а сам вернулся к столам Кинроува. Слова мальчика-солдата наполнили меня дурными предчувствиями, но я не сумел подсмотреть в его разуме весь замысел целиком.
Еще до заката я услышал бой первого барабана, а вскоре ритм подхватили и остальные. Присоединились рожки, и даже сквозь толстые кожаные стены шатра Кинроува я услышал топот босых ног, выколачивающих из земли пыль и магию, покоряющую Геттис.
И Дэйси тоже услышала этот звук. Она сидела с нами за столом и насыщалась с не меньшим усердием, чем мы. Со времени нашей первой встречи ее лицо заметно округлилось. Трое воинов, вооруженных железными мечами, постоянно держались поодаль, не подходя настолько близко, чтобы металл ощущался болезненно. Один из них стоял у входа в шатер. Пока он там находится, никто из великих не осмелится туда подойти без позволения Дэйси. Еще двое расположились у стены так, чтобы Дэйси могла все время видеть их, а они — ее. При малейшем признаке опасности для нее, как все знали, им было приказано убить нас с Кинроувом. Когда ударили барабаны, Дэйси вскинулась и замерла, слушая, как нарастает звук. Затем в круг вошли танцоры, и она тяжело вздохнула и жестом велела одному из кормильцев Кинроува положить еще мяса ей в тарелку.
— Никто не может спасти мужчину от него самого. Или женщину, — устало пробормотала она.
Кинроув поставил чашку на стол.
— Эти мужчины и женщины спасают нас, — заметил он, и в его голосе проскользнула нотка вызова.
— Они годами вас защищали, — согласился мальчик-солдат, к раздражению Дэйси, но добавил: — Однако их защита несовершенна, и захватчики нашли способ ее преодолеть. Они одурманивают своих рабов, так что все их чувства притупляются и они уже не ощущают воздействия твоей магии. Именно так они продвинулись дальше в лес и срубили несколько деревьев предков этим летом. Они используют этих рабов куда безжалостнее, чем Кинроув своих танцоров. Если мы не остановим их до того, как весна очистит лес от снега, следующим летом они прорубятся глубоко в рощу наших предков.
Я знал, что перед его мысленным взором стоит маленькое деревце Лисаны. Оно было таким уязвимым в сравнении с лесными великанами. Его корешки едва цеплялись за землю, оно все еще кормилось от корневой системы ее старого дерева. Он должен был ее защитить.
Я тоже этого хотел бы, но, в отличие от мальчика-солдата, не был готов ради безопасности Лисаны принести в жертву каждую живую душу в Геттисе, а также тех, кто придет вслед за ними. Я задумался, пойдет ли на это Дэйси, и пришел к выводу, что рано или поздно узнаю ответ на этот вопрос.
Дэйси со стуком поставила чашку на стол.
— Если мы не остановим их? Разве ты не обещал, что сделаешь это? Но твои слова были пустой ложью, не так ли? Ты не знаешь, как их остановить. А я знаю. Железом. Тем самым железом, которое они используют против нас. Железо — вот ответ. — Она огляделась по сторонам, улыбаясь потрясенному молчанию, которое вызвали ее слова, и кивнула. — О да, железо. Пистолеты и ружья. Несколько я уже купила и приобрету еще. У меня есть план. Для его исполнения понадобится сотрудничество всех кланов. Все меха, которые народ добудет этой зимой, мы будем менять только на ружья. Среди захватчиков есть предатель, который их нам продаст. А как только мы получим ружья, то сразу обратим их против захватчиков. Они узнают, каково это — падать, когда железные пули разрывают твою плоть. Если наша магия не способна их повергнуть, мы воспользуемся их же собственным оружием. Что ты об этом думаешь, маг захватчиков?
Мальчик-солдат грохнул об стол чашкой, словно пытался перечеркнуть жест Дэйси.
— Я думаю, что ты глупа, — с ленцой протянул он. — Ты обвинила меня во лжи. А я обвиняю тебя в глупости. Дай народу железо, и мы перестанем быть народом! Сделай это, и нам больше не придется бояться, что захватчики убьют деревья предков. Мы и сами справимся, стоит нам пройти через их рощу с железом. Принеси железо в наши поселения, и, думаешь, хоть один ребенок вырастет великим? Поступи как предлагаешь, и нам не придется больше беспокоиться из-за захватчиков. Мы сами станем захватчиками и сами себя уничтожим.
Дэйси краснела по мере того, как он говорил. Когда мальчик-солдат закончил, губы ее были сжаты до белизны, а остальное лицо пылало алым румянцем, кроме темного узора пятен. Дэйси так сильно стиснула чашку, что, казалось, та вот-вот разлетится на осколки. Должно быть, с ней давно уже никто не говорил столь резко и тем более не называл ее глупой. Наверное, она полагала, что никто не осмелится так к ней обратиться. Я гадал, не убьет ли нас грубость мальчика-солдата. Оликея замерла, затаив дыхание. Однако мальчик-солдат, когда я коснулся его разума, оказался удивительно спокойным, словно ждал следующего хода противника по игре.
Несколько мгновений Дэйси от ярости не могла ничего сказать. Когда она наконец нашла слова, они прозвучали вызовом рассерженного ребенка.
— Если можешь предложить лучший план, говори сейчас, маг захватчиков! А если не сможешь, умрешь первым из них! Я не стану все ждать и ждать, пока ты изречешь якобы известную тебе мудрость. Довольно! Что за великую магию ты намерен на них напустить?
Мальчик-солдат сохранял загадочное спокойствие. По его жесту Ликари поставил тарелку с мясом, которую держал для него. Он наклонился к ребенку.
— Теперь принеси мне то, что купил для меня на ярмарке.
Когда малыш убежал, мальчик-солдат расправил плечи, словно обращая на себя всеобщее внимание. Он заговорил тихо — я знал эту уловку, — остальным пришлось склониться к нему и напрячь слух, чтобы услышать.
— Не сомневаюсь, начало тебе понравится, Дэйси. Начнем мы с убийств. Иначе нельзя. — Он произнес это мягко, почти нежно, смягчив бритвенную остроту своих слов.
— Нет! — закричал я внутри него.
И зачем только Эпини произнесла эти пророческие слова? Он не обратил на меня внимания.
— Начнем мы с убийств, — повторил он — а не с магии. Нет. Но и не с железа. Наша магия не будет действовать в их форту. И сколько бы железа мы ни обратили против них, они ответят втройне. И с умением, которого нет у нас. Мы должны использовать силу, которая не боится ни магии, ни железа.
Он оглядел слушателей, словно убеждаясь, что не утратил их внимания. И тут, в точно рассчитанное время, вернулся Ликари. Он нес что-то, завернутое в оленью шкуру. Мальчик-солдат оставил сверток у малыша в руках, откинул уголок, вытащил наружу одну из стрел с плетенками и поднял ее вверх.
— Мы используем огонь. Поместив его в эти стрелы. И холод. Мы нападем на них зимой, огнем, который не сможет остановить их железо. А огонь откроет их холоду, с которым железо не сможет сражаться. А магия приведет нас туда и вернет обратно. Но это будет лишь началом.
Они слушали его, затаив дыхание. Мальчик-солдат улыбнулся и вернул стрелу Ликари. Он заметил, что в свертке их лишь дюжина, но скрыл разочарование и снова повернулся к слушателям.
— В одном Кинроув всегда был прав. Одни только убийства их не прогонят. И ты, Дэйси, права в другом. Мы должны воевать с ними так, чтобы они это поняли. — Он улыбнулся сначала одному великому, потом другой, и я восхитился тому, как он сблизил их признанием их заслуг. — Захватчики должны твердо знать, что смерти исходят от нас. И нам нельзя убивать всех. Нескольких придется пощадить. Быть может, лишь одного, если правильно выбрать. Того, кто обладает положением и властью среди них.
