Ревякин взял фотографии голов, сделанные заботливым Романом Романовичем, и отправился в библиотеку. Там он спросил книгу, которую вчера брал Юрий Терпухин. Ему принесли толстый том в академической обложке с надписью: «Растительный мир Кавказа и Закавказья».
Следователь сел за стол, начал листать этот том. От количества иллюстраций зарябило в глазах. Вскоре Ревякин понял, что разобраться с тем, что же за лист был у Атамана, он не сумеет.
Между тем Сергей был убежден, что ошибаться сейчас нельзя ни в коем случае. Если Жвания дал Терпухину именно этот лист, то можно быть уверенным: ответ только здесь и нигде более. Это по-настоящему удручало — держать в руках ключ к пониманию ситуации и не знать, как им воспользоваться.
Ревякин снова стал листать страницы, напрягая память. Заодно он высматривал какие-нибудь пометки, которые мог оставить Атаман, отыскав нужное растение.
Увы, это тоже не представлялось возможным. Книгу, к сожалению, брали не самые добросовестные читатели. Она была сплошь исчиркана карандашными пометками, на страницах виднелись продавленные бороздки от ногтей. Короче разобраться в этом не смог бы, пожалуй, и сам Шерлок Холмс.
Ревякин захлопнул энциклопедию, подпер голову руками и задумался. Ему очень хотелось понять, что на самом деле на уме у этого Терпухина. Ведь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: этот человек не может вот так запросто оставить свое дело.
Идея пришла в голову внезапно и была простой, как таблица умножения. Ревякин помнил, где живет этот странный тип — Жвания. Почему бы не наведаться к нему в гости? И попросить, чтобы Жвания не играл с ним в загадки, как с Терпухиным.
Прикинув, что именно так он и будет действовать, Сергей вернулся к себе. Надо было запротоколировать результаты антропологического исследования и реконструкции черепов, подготовить ориентировки на внешний вид потенциальных новых жертв загадочного убийцы. или убийц. Ревякин все больше сомневался в том, что кавказцев убивал один серийный убийца. Ему казалось, что тут дело гораздо более глубокое и загадочное.
Разобравшись с писаниной, он подшил бумаги в папку, отправил материалы в службу оповещения и только после этого стал собираться на аудиенцию к Жвания.
Он сел в ту же машину, на которой ездил вчера с Атаманом, и уже хотел было отправляться, но решил перекусить. Он выехал к морю, проехал до небольшого открытого кафе — одного из многочисленных подобных заведений, рассыпанных по берегу. В этом, называющемся «Альбатрос», он уже неоднократно бывал. Кормили здесь очень неплохо и относительно дешево. Как раз по карману простому следователю.
Сергей уселся за пустым столиком лицом к морю. Принесли заказ, и он приступил к еде, глядя на голубую равнину моря. Сегодня, в безветренный и ясный день, оно было особенно прекрасным. Яркое солнце, отражаясь в воде, слепило глаза, рассыпаясь на тысячи теплых бликов. Чайки носились над этим великолепием, иногда пикируя и выхватывая рыбешек, казалось, прямо из солнечного сияния.
— Можно? — раздался у него над ухом приятный женский голос.
Ревякин увидел молодую рыжеволосую женщину.
— Да, конечно, присаживайтесь.
Она улыбнулась, села, поставила рядом со стулом небольшую, но плотно набитую спортивную сумку.
Ревякин улыбнулся в ответ и снова отвернулся к морю.
И вдруг застыл, будто пораженный молнией. Медленно, не делая резких движений, он повернулся к своей соседке.
— Прошу прощения, — сказал он, — как вас зовут?
Женщина от такого вопроса явно пришла в замешательство. Она быстро огляделась вокруг, точно ожидая нападения.
— Ника, — выговорила она непослушными губами.
2.
Ника прокляла все на свете. И чего ее понесло в эту дурацкую забегаловку? И отчего угораздило сесть за столик именно к этому типу?
Этот человек достал из папки фоторобот и показал ей. Ника увидела свое лицо. Только стрижка совсем другая, ни капли не похожая на ее теперешнюю.
— Вам не кажется, что между вами и фотоснимком есть некоторое сходство? — спросил молодой человек.
— Ну, я бы сказала, что это не просто сходство, — ответила Ника, удивляясь, как спокоен ее голос. — Кто вы? — спросила она.
— Сергей Ревякин, Главное управление внутренних дел города Сочи. Следователь по особо важным делам.
Ника почувствовала, что ее сердце провалилось куда-то в пятки.
— Я веду расследование серийных убийств, происшедших в городе в последние полтора месяца. Тот снимок, который вы видели, — это реконструкция внешнего облика одной из жертв.
— Реконструкция? — нахмурилась Ника.
— Именно так. Дело в том, что убийца орудует с крайней жестокостью. И он так сильно уродует свои жертвы, что внешность пришлось воссоздавать. — Ревякин помедлил, — воссоздавать специальными методами.
— Чего вы хотите от меня?
— Вы очень похожи на эту женщину. И не исключено, что убийца, если ему случится столкнуться с вами, может выбрать следующей жертвой именно вас. Он, кажется, маньяк.
Ника прервала Ревякина. Она решила, что, вполне возможно, этот следователь может оказаться ей полезным.
— Нет, это точно не маньяк.
Если бы Ревякин был охотничьим псом, он сделал бы на эту фразу стойку. Но он ограничился тем, что спросил с деланой безмятежностью:
— А вы откуда знаете?
— Знаю, — улыбнулась женщина, и следователь поверил.
Что делать дальше, Сергей не знал. С одной стороны, надо брать эту даму в оборот и узнавать у нее все, что можно. С другой — как-то не по-джентльменски получается.
Ника, кажется, почувствовала эти сомнения и сказала:
— Я могу объяснить вам, что происходит на самом деле. Но только я не хотела бы делать это в отделении или управлении. И свое нежелание я тоже могу объяснить.
— Но что вы предлагаете?
— Вы живете один?
— Да, — ответил Ревякин, отдавая себе отчет в абсурдности ситуации.
— Давайте я устрою свою исповедь у вас дома. А потом вы решите, что со мной делать.
Ревякин задумался. А Ника добавила:
— А если вы сейчас попытаетесь меня взять силой, то будьте уверены — я способна постоять за себя.
И Ревякин почувствовал: она не блефует. Он думал всего несколько секунд.
— Хорошо, — сказал он. — Сделаем так, как вы хотите. Поедем ко мне. Хотя мне надо быть в другом месте. Но теперь, по-видимому, такая нужда отпадает.
Ревякин галантно проводил Нику до автомобиля, держа ее под руку. Распахнул дверцу, предложил сесть. Она, поддерживая игру, сделала книксен.
Всю дорогу они молчали. Не имело смысла начинать серьезный разговор по дороге. Тут требовался вдумчивый и неторопливый подход: Ревякин нутром чуял, что дело будет непростое.
