В данном случае ничего такого, что могло бы спровоцировать неловкость и смущение, не произошло. Тем не менее именно с неловкости и смущения все и началось. Фанни, мама Саги, впустила гостью не сразу, а когда все же впустила, никак не могла определиться с линией поведения и постоянно колебалась между гостеприимством и дружелюбием и холодностью и резкостью. Тем не менее встретиться она согласилась, так что Фрейя не свалилась как снег на голову, и ей не пришлось совать подарки, чтобы получить разрешение войти. Купленное платьице оказалось слишком ярким и веселым для ребенка, которому больше подошли бы приглушенные цвета – например, серые или похоронно-черные. И уж определенно не с клубничным принтом, которое, если подумать, выбрал Хюльдар.
К тому же платье не вписывалось в окружающую среду. Квартира выглядела безупречно; каждый предмет занимал свое место и был окружен охранной зоной шириной по меньшей мере в метр. Что-то похожее Фрейя видела в домах некоторых подруг, где каждый дорогой предмет дизайнерской работы, будь то сливочник или пресс для лимона, помещался так, чтобы его все видели. Здесь, на длинной полке, не было ничего, кроме одной-единственной сумочки. Детских игрушек Фрейя не обнаружила; оставалось только надеяться, что где-то дальше по коридору есть детская. Впрочем, в глубине души уже зарождалось подозрение, что этот пустой минимализм характерен для всей квартиры.
– А у тебя детей нет? – поинтересовалась Фанни, отпивая кофе из чашки «Ройял Копенгаген». Фрейя могла бы поклясться, что жест она затянула нарочно, чтобы продемонстрировать фирменную печать на основании чашки.
– Нет. Я живу одна. В данный момент. – Она коротко улыбнулась, придумывая, как бы увести разговор от темы ее личной жизни.
– Вообще-то, так оно даже лучше. Это я к тому, что не придется проверять ни твоего мужа, ни бойфренда. – Фанни элегантно поставила чашку на красивое блюдечко. – У тебя всё в порядке, а поскольку ты дипломированный детский психолог, то, надо понимать, и с детьми у тебя проблем быть не должно. По крайней мере я на это надеюсь. А поскольку у тебя и бойфренда нет, то рисковать я буду только с одним человеком, а не с двумя. Должна сказать, для меня это большое облегчение. На душе теперь гораздо спокойнее. В смысле теперь, когда мы познакомились.
Фрейя смущенно улыбнулась. Она так и не поняла, о чем говорит эта женщина, тем более что мысли то и дело переключались на расследование, в которое втянул ее Хюльдар.
– Да, верно. Спасибо, – ответила она туманно.
– Бальдур уверил меня, что ваша квартира подходит для ребенка. На него можно положиться, или мне нужно прийти и проинспектировать ее самой?
– О… думаю, вы можете поверить ему на слово. – Фрейя и подумать не могла о том, чтобы впускать Фанни в свое жилище. В сравнении с этими апартаментами квартира Бальдура напоминала благотворительный магазин. Однако заданный Фанни вопрос озадачил ее, хотя женщина вроде бы удовлетворилась ответом и отложила визит или, скорее, инспекцию.
– Извините, не уверена, что поняла… Зачем вам проверять мою квартиру?
Фанни удивленно посмотрела на нее.
– Вы же не предполагали, что сможете оставаться здесь?
Сидевшая на полу малышка Сага добросовестно следила за ходом дискуссии, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону в зависимости от того, кто говорил, и напоминая в этом отношении зрителя на теннисном матче. Теперь она вдруг нахмурила брови, что придало ей вид еще более сердитый. Не понимая, о чем идет речь, девочка улавливала тончайшие вибрации голосов и инстинктивно чувствовала: происходит что-то интересное.
– Нет, мне и в голову не приходило, что я останусь здесь. Но, должна признаться, я не вполне тебя поняла.
– Неужели? – Фанни подхватила девочку и усадила себе на колено. Полное отсутствие какого-либо сходства между матерью и дочерью поразило Фрейю. Посторонний человек мог бы принять ребенка за подкидыша. – Я имею в виду отцовские уик-энды, которые ты обещала взять на себя, пока Бальдур… ну, знаешь… – Она накрыла ладонями ушки девочки и прошептала: – В тюрьме. – Потом, убрав руки, добавила: – Мне понадобится по меньшей мере каждый второй уик-энд. Не знаю, говорил ли тебе Бальдур, но после Рождества я записалась на курсы. И это помимо работы. Все оказалось труднее, чем предполагалось, и мне очень помогло бы, если б я получила несколько свободных дней в месяц, чтобы полностью посвятить их курсовой работе. – Она прижала к себе Сагу. – Но оставаться с ней на ночь ты не будешь. Только в дневное время, пока я работаю.
Каким-то чудом Фрейе удалось не выдать своих чувств. Бальдур решил проблему за ее счет, даже не посоветовавшись предварительно. А чему тут удивляться?
– Да, конечно. Извини, я не подумала. – Конечно, брат знал ее лучше, чем она сама. И, конечно, Фрейя не могла отрицать, что давала всякого рода обещания, потому что в противном случае ей почти наверняка указали бы на дверь. И вот теперь за той самой дверью будет ее маленькая, вечно хмурая племянница, которую она не увидит до освобождения Бальдура…
Да и что такого важного она делает каждый второй уик-энд, что важнее вот этого? И даже если Бальдур начнет с чистого листа, жизнь у бедняжки не станет такой уж сладкой, ведь расти ей придется с родителем-уголовником. В его отсутствие Фрейе придется представлять отцовскую сторону семьи. Она не колебалась – только выдаст по первое число брату, без зазрения совести и предупреждения свалившего на нее родительские обязанности.
– У нее ведь нет аллергии на собак?
– Нет, аллергии нет. А у тебя собака? – с ноткой сомнения спросила Фанни. – Большая?
– Не такая уж и большая. – Если иметь в виду, что и слоны, в общем-то, не такие уж большие. – Разумеется, я буду держать ее подальше от Саги. – А если с этим возникнут трудности, Молли придется сдавать по выходным в гостиницу для собак. – Ты уверена, что это хороший вариант? Сага не стеснительная? Похоже, я не очень-то ей нравлюсь. – Может быть, малышка так гримасничает из-за того, что не доверяет незнакомке… Провести весь день с плачущим ребенком – это кошмар. Может быть, в естественных условиях малышка улыбается и смеется…
– Ты ей не нравишься? Да она в восторге от тебя! – Фанни наклонилась, посмотрела на дочку и перевела взгляд на Фрейю. – Неужели не видишь?
Наткнувшись на хмурый взгляд племянницы, Фрейя улыбнулась. Сошедшиеся у переносицы брови не дрогнули. Вызов в чистом виде. И тогда Фрейя сказала себе, что гадом будет, но добьется улыбки от этого ребенка.
* * *
В конце концов Бальдур отделался сравнительно легко: порку заменил обычный нагоняй. Фрейя оставила ему сообщение с просьбой перезвонить, а потом, торопясь домой к условленному времени, нарушила скоростной режим. Дома она первым делом поставила телефон на зарядку и, хлопнувшись на софу, почувствовала, как из нее истекают злость и негодование. Когда брат наконец позвонил, Фрейя честно попыталась устроить ему головомойку, но он постоянно перебивал ее вопросами о дочери, и в какой-то момент она обнаружила, что сил ругаться уже не осталось. Вместо этого принялась описывать малышку Сагу и даже поймала себя на том, что расхваливает ее, причем вполне искренне.
