– Ты не единственный, кто пришел к такому выводу после посещения этого заведения.
– Мне, наверное, повезло. Могло быть много хуже. Патолог сказал, что, если бы гроб был герметичный, тело превратилось бы в подобие гнилостного супа.
– Что-нибудь еще, кроме этих приятных воспоминаний? Как насчет причины смерти? Раз уж он заставил выслушать эти приятные описания, то должен был и информацией поделиться.
– Оказалось, не все так ясно, как он сказал Эртле. Сказал, что будет настаивать на проведении надлежащего вскрытия, которое и должно выявить подлинную причину смерти. Но это определенно не сердечный приступ. – Он снова поежился. – В чем я и сам убедился, когда увидел затылок.
– И что же ты увидел? – «Только без живописных подробностей», – мысленно добавил Хюльдар.
– Дыру. Почти идеально круглую.
– И что? Насколько я понял, он поскользнулся, выходя из ванной, и ударился головой. Он ведь страдал от аритмии, да?
– Да. Трещина у основания черепа могла быть результатом удара о край ванны. Но была и другая рана, округлая, оставшаяся после удара тупым предметом. По крайней мере, так считает патологоанатом.
– Почему же об этой, второй, ране не было упомянуто в отчете о вскрытии? Вы уверены, что это то самое тело? Не получится ли так, что где-то есть еще одна пустая могила и что через какое-то время обнаружится и гроб Эйнара?
– Тело не осматривали. Никакого вскрытия не проводилось. В то время никто не сомневался относительно причин смерти Эйнара. Тот ждал своей очереди для установки электронного стимулятора сердца, лечился от аритмии, которая зачастую становится причиной головокружения. Падал Эйнар не раз и не два, и рана на голове могла быть получена в результате такого падения и удара о край ванны. В свидетельстве о смерти упоминаются кровь и волосы на бортике ванны в том месте, где он ударился. Жил Эйнар один; на то, что в момент смерти рядом находился кто-то еще, указаний нет. – Полицейский пожал плечами. – Единственная близкая родственница – дочь, и оснований, чтобы потребовать провести расследование, она не обнаружила. В общем, все согласились с тем, что имел место несчастный случай. Но теперь, учитывая дыру в затылке… Очевидно, она появилась… – Лицо его снова посерело. – Понятно, что о несчастном случае речи быть не может. Неясно только, мог ли доктор, выписавший свидетельство о смерти, определить, не проводя вскрытие, что ран было две.
Хюльдар задумался.
– Но это точно он?
– Да. Доказательства неоспоримые. На одном пальце сохранилось обручальное кольцо с именем его покойной жены, на другом – масонское. Но судмедэксперт намерен запросить стоматологическую карту – если она, конечно, существует – и попытаться выяснить, не было ли у Эйнара старых повреждений, по которым его можно опознать. Не исключено, что тело принадлежит кому-то другому, но вероятность этого невелика.
Группа вокруг Эртлы постепенно разбрелась. Интересные поручения нашли своих исполнителей, остались только самые нудные. Те, до кого очередь еще не дошла, стояли, опустив головы, надеясь, что она их не заметит.
Хюльдар поднялся, вернулся за свой стол и, открыв журнал полицейского учета, отыскал запись, касающуюся смерти Эйнара Адальбертссона одиннадцать лет назад. Он не удивился бы, снова вытащив пустышку и не обнаружив ничего. Но, похоже, охвативший группу оптимизм имел под собой некое основание, и отлив сменился приливом.
Запись не была особенно информативной, но картина происшествия прояснилась. Уборщица Эйнара пришла в квартиру, как всегда, около одиннадцати в понедельник и обнаружила его лежащим в луже крови на полу в ванной. В ванную она заглянула, потому что услышала шум воды. Обычно на время уборки он уходил из дома. Женщина запаниковала и, даже не проверив, жив Эйнар или нет, сразу позвонила в «Скорую». Прибывший врач признаков жизни не обнаружил и, в свою очередь, позвонил в полицию, хотя никаких сомнений относительно произошедшего у него не возникло.
Все указывало на то, что хозяин квартиры упал и ударился головой о ванну. Пьяным он не был, поскольку запах спиртного отсутствовал. Из одежды на нем была пижамная пара, в руке – зубная щетка с пастой. Содержимое медицинского шкафчика указывало на то, что Эйнара лечили от высокого давления. Это подтвердил и врач, выписавший ему лекарства; он также добавил, что его пациент страдал от аритмии, из-за которой однажды потерял сознание и упал. Ничто не свидетельствовало о том, что его смерть стала результатом несчастного случая.
Расследование показало, что накануне вечером Эйнар получил сообщение от внука, мальчика тринадцати лет, сына пасынка Эйнара. Мальчик спрашивал, сможет ли дедушка купить туалетную бумагу, которую он продаст, а вырученные деньги передаст на благотворительность. Эйнар сразу же ответил, что согласен. Полиция связалась с подростком. По его словам, он заходил к дедушке и пробыл у него с полчаса. Также мальчик сказал, что старик чувствовал себя не очень хорошо и собирался лечь. Насчет болезни дедушки он ничего не знал. Звали мальчика Трёстюр Агнесарсон. Отвечая на вопросы, он сказал, что его отец умер, а работавший по делу полицейский поверил подростку на слово и проверять показания не стал. Имя Йоуна Йоунссона не прозвучало.
Согласно заключению, Эйнар Адальбертссон умер в результате несчастного случая, причиной которого стала болезнь. Дело закрыли без дальнейшего расследования, свидетельство о смерти выписали, черту подвели.
Хюльдар встал. Похоже, ему есть о чем поговорить с Трёстюром, и разговор вряд ли уложится в один час. Список вопросов продолжал расти.
Эртла все еще стояла на прежнем месте, разговаривая о чем-то с последним оставшимся членом следственной группы. Вид у парня был довольно испуганный. Когда Хюльдар подошел ближе, тот воспользовался своим шансом и осторожно удалился.
– Как дела? – Хюльдар потянулся за пластиковым стаканчиком, поставил его под жиклер кофемата и выбрал черный кофе. Надпись на этой кнопке давно стерлась, тогда как латте и капучино были как новенькие.
– Все хорошо. Чертовски хорошо. Что-то начинается. Я это чувствую. Арест произведем ко вторнику, в худшем случае к среде.
– Ты им там, наверху, так и сказала? – спросил Хюльдар, глядя, как темная струйка наполняет стаканчик.
– Да. Может, не в таких выражениях, но я сказала, что настроена оптимистично и скоро мы произведем арест.
Хюльдар отхлебнул обжигающе горячего кофе. Эртла сделала большую ошибку, но указывать ей на это не имело смысла.
– Разговор с Трёстюром будет долгий и жесткий. Надо определить линию поведения.
– Это может подождать. Тут кое-кто решил отметить… Пицца да пиво. Если успеем заказать до семи, получим скидку.
– Кто идет? – Хюльдар и сам не знал, хочет он составить коллегам компанию или нет. С другой стороны, а что еще оставалось делать? У большинства его друзей были жены и дети, и, хотя время от времени они уходили в отрыв, спонтанно такие решения не принимались. Договаривались заранее, иногда за пару недель.
