– Никак наш курильщик? – усмехнулась Дагмар. Примечательно, что сейчас она выглядела намного лучше, чем в первый раз, когда Хюльдар увидел ее. Женщина выглядела почти счастливой и беззаботной. Ей разрешили привести себя в порядок, волосы были красиво уложены, и она навела макияж, как будто ожидала фотографов. – Мой любимый полицейский. – Дагмар была свидетельницей инцидента с Йоуном Йоунссоном, но пока не призналась в этом. Она понятия не имела, что была следующей в его списке, и даже если б знала, это, вероятно, не изменило бы ее отношения. Йоун Йоунссон был человеком, которого она ненавидела больше всего на свете, а ничто не объединяет людей так, как общий враг.
Хюльдар сделал вид, что ничего не слышал, и Эртла попросила задержанную продолжить свой рассказ.
Дагмар снова повернулась к ней.
– Я уже рассказала вам все вчера и накануне вечером, но, поскольку вы не отличаетесь сообразительностью, повторю еще раз. – Она откинула упавшую на ее щеку прядь волос. – Как я уже сказала, у меня и в мыслях не было позволить Йоуну Йоунссону проделать с девочкой все, что он хотел.
– Девочку зовут Карлотта. – Эртла посмотрела в глаза Дагмар. – Попытайтесь это запомнить.
– Карлотта… Довольно претенциозное имя, не правда ли? Не обращайте внимания. Я просто хотела, чтобы ее крик услышал ее мерзкий отец. Крик. Как кричала Вака, когда Йоун готовился… – Она как будто споткнулась, смутилась на секунду, затем пожала плечами и продолжила в той же небрежной, как и раньше, манере: – Когда он уже приготовился сделать то же самое, что и с моей дочерью, я оттолкнула его. Он был так пьян, что не мог со мной справиться. Жалею только, что не убила его, пока была возможность. Но я решила вырубить его и подождать, пока он проснется, прежде чем брать бензопилу…
– Бензопила, да. – Эртла нацарапала записку, и молодой адвокат побледнел.
– Я могу поговорить с моим клиентом наедине, пожалуйста?
– Ох, хватит вмешиваться, ладно? Вы здесь, чтобы выполнить формальности. Неважно, что я говорю или делаю. В любом случае получу свои шестнадцать лет.
– Не обязательно. Можете получить и двадцать лет. Или пожизненное. Тот факт, что этот срок никому еще не давали, не означает, что его не могут дать. – Адвокат посмотрел на Хюльдара и Эртлу с просьбой о поддержке, но те молчали. Дагмар должна сама защищать свои интересы. Если она отказалась от совета, пусть так и будет.
Дагмар закатила глаза.
– Бла-бла-бла… Могу я продолжить?
– Да, пожалуйста, – наконец подал голос Хюльдар. – Расскажите о ваших отношениях с Йоуном Йоунссоном. Как вы его заманили?
– Просто. Я переписывалась с ним. Напечатала на конвертах имя его адвоката и адрес парикмахерской, чтобы выглядело официально, и добавила имя адвоката в наш почтовый ящик. Никто не заметил. Написала, что понимаю его; скопировала тексты, которые нашла в Интернете, где люди утверждают, будто педофилия является допустимой сексуальной ориентацией. Он попался на это, а я просто продолжала лгать; говорила, что могу предоставить материал, который удовлетворит его потребности, и тогда настоящие дети ему не понадобятся. Если б я сказала, что собираюсь предоставить ему детей, он догадался бы. А так – считал, что нашел вторую половинку, женщину, которую привлекают заключенные…
Дагмар замолчала и самодовольно посмотрела сначала на Хюльдара, а потом на Эртлу. Казалось, она ожидает, что они будут аплодировать ей за сообразительность. Но они только смотрели в ответ с каменными лицами, и она сдалась. Небрежно покачала головой и продолжила свой рассказ.
– Я немного волновалась, что при встрече он увидит меня насквозь, но, как оказалось, волновалась зря. Ему больше не к кому было обратиться. Тонущий не проверяет качество брошенного ему спасательного пояса.
– А когда он вышел?
– Мы договорились об этом в последних письмах. Он должен был позвонить мне, когда приедет в город. Я присматривала бы за ним, пока он не встанет на ноги. – Дагмар мрачно засмеялась. – Все прошло как по маслу. Он позвонил с телефона-автомата, и я подъехала и забрала его. На переднем сиденье положила бутылку виски, предложила отпраздновать его освобождение. Он немного заколебался, и я забеспокоилась. Боялась, что если он будет трезвым, то вспомнит, что видел меня на суде, и узнает. Но беспокоилась я зря – он открутил крышку и сделал глоток. Дальше все шло гладко. Я отвезла его в дачный домик, где мы с Орри положили матрас, выпивку, еду, электрический обогреватель и какой-то отвратительный материал, который распечатали из Интернета много лет назад. Это было все, что ему требовалось, и больше, до самого последнего времени, мы о нем не думали. Хотя на всякий случай я сняла с него туфли, чтобы он не ушел, и заперла комнату, где мы держали Ингви. Имейте в виду, к тому времени тот перестал кричать и почти что отдал концы. А потом и вовсе умер. – Дагмар отпила воды. – На самом деле это была ошибка.
– В чем ошибка? – Эртла оторвалась от записей, которые делала, пока Дагмар говорила.
– Мы думали, что Йоун выйдет раньше. Но его освобождение по какой-то причине отложили, поэтому мы застряли с этим чертовым Ингви на два месяца.
– Зачем было ждать? – Скорее всего, об этом говорилось накануне, но Хюльдара с показаниями Дагмар ознакомили только в общих чертах. – Почему вы просто не убили его двумя месяцами ранее? Вы так долго планировали это, что я не понимаю, почему два месяца вообще имели какое-то значение.
– По двум причинам, мой любимый коп. Во-первых, мы всегда хотели представить картину так, будто многих из них убил Йоун. Во-вторых, все убийства нужно было совершить в короткие сроки. Это снизило бы риск того, что нас поймают до окончания всего дела, как, к сожалению, и получилось. Я хотела бы убить ту дрянь, Сольвейг, и, конечно же, допустила промашку, позволив Йоуну выжить. Это уже вина полиции. Если б вы пришли на час позже, я порезала бы его на мелкие кусочки. На глазах у Торвальдюра, чтобы ему не было скучно.
– И перед его детьми?
Дагмар пожала плечами.
– Нет. Скорее всего, нет. – Ее адвокат, услышав это заявление, расслабился. – Но я могу сказать вам одну вещь, мистер Мальборо. – Дагмар усмехнулась Хюльдару, а когда он не ответил тем же, похоже, не расстроилась. – К тому времени меня уже не волновало, обвинят ли в убийствах Йоуна или нет. Меня не трогало, что случится, когда все закончится. А вот Орри относился к этому иначе.
– Вы уверены в этом? – прервала ее Эртла, опередив Хюльдара. Ее раздражали постоянные намеки Дагмар на дело с сигаретой. – Я почти уверена, что вы удалили бы все отпечатки пальцев и другие доказательства своего присутствия, как это, кажется, сделал Орри. Это мы вам помешали.
– Нет. Вы неправы. Я была бы довольна, если б нам удалось убить всех. Я могла бы умереть счастливой. Понимаете, когда Ваку убили, во мне что-то сломалось. До этого я была счастлива. Я любила ее больше жизни. Я любила Орри, и мы прожили жизнь, никому не причинив вреда. Потом, однажды, ее не стало. Я видела ее тем утром. Мы все спешили, и у нас не было времени ни поцеловать ее, ни сказать, что мы ее любим. Мы суетились, успокаивали Ваку, потому что у нее был первый день в новой школе. Помню, я спросила, не потеряла ли она чайную ложку из коробки для завтрака. Это было последнее, что я сказала ей. Можете представить? Дурацкая чайная ложка… – Дагмар помолчала. – Нам так и не вернули ее школьную сумку. И ее одежду. Они все еще должны быть здесь, в вашем офисе. И чайная ложка, наверное, тоже. – Ее высокомерие испарилось, и она выглядела совершенно подавленной. – К тому времени, когда к нам пришел Трёстюр, мы оба почти потеряли желание жить. Мы едва вставали по утрам. Мы думали только о том, через что, должно быть, прошла Вака. Наша милая маленькая девочка. Меня рвало, когда я представляла, как стонет это чудовище и плачет наша малышка. С тех пор это стало саундтреком к нашей жизни. Орри не тошнило, но его часто настигали приступы ярости. Просто так. Без причины.
