– Кто ты?
Девушка пригладила развивающиеся волосы, пытаясь прочесть в моих глазах ускользающие мысли, которые я старательно прятал.
– Ответ на такой простой вопрос всегда зависит от того, кто его задает. Но тебе я бы просто назвала свое имя, – и она грустно прибавила, – Если бы его помнила.
Наверное, она, как и я, оставила Асперос совсем недавно.
Девушка неуверенно подошла на шажок ближе, рассматривая мои руки.
– Почему они черные?
– Это вечное напоминание о прошлых ошибках.
– Вечное? – усомнилась она, – Но это не может быть навсегда!
Ее самоуверенный тон поднял во мне волну возмущения. Травила ли она себя снотворным до остановки сердца? Бывала ли в подземельях Рохаса, шла ли наперекор архантам? Уверен, таких заслуг у нее нет. Сомневаюсь, что ее, точно так же как меня, преследуют кошмары и демонические голоса.
– Как много ты об этом знаешь? – спросил ее я.
– Нет ничего вечного. Каждое явление, однажды начавшись, обретает завершение.
– А ты не допускаешь, что возможно, нет ничего конечного?! Ничто не исчезает бесследно и не уходит в пустоту?
Она не решилась возразить. Мой нрав снова одержал победу над желанием стать добрее к людям. Глядя на девушку, я понимал, что напугал ее. Наверное, стоит как-то сгладить неприятную ситуацию…
– «Какой же он красивый» – внезапно донеслось до меня.
Отлично. Я услышал, о чем она подумала. Вот так, значит, духи слышат мысли новичков – против собственного желания. Фразу как будто произнесли вслух, причем громко и отчетливо. Хотелось провалиться под землю от столь неловкой ситуации.
Я лихорадочно соображал, как завершить этот диалог и ничем себя не выдать. Не хотелось ее расстраивать – она казалась довольно милой, но наше знакомство ни к чему не приведет. Если я буду с ней приветлив, она зацепится за это и начнет проявлять еще большую заинтересованность. Захочет подружиться, узнать поближе, влюбится и будет мечтать о взаимности, но в конечном счете я причиню ей лишь боль и горячую обиду. Как всегда и случалось.
– Почему ты постоянно один? – спросила она.
Я опешил.
ПОСТОЯННО один?
То есть, она следила за мной? Что-то мне это все не нравится!
Она замялась, сообразив, что сболтнула лишнего.
– Мне ждать объяснений?! – я впился в девушку взглядом.
– Лучше сам себе объясни, зачем ты привязался к этому месту, – осмелела она, – Тебе принадлежит весь Эйдор со всеми его далекими и близкими мирами, а ты застрял в этой гниющей хижине.
– Это вообще не твое дело!
Внезапно рядом с нами проявилась еще одна фигура.
– Привет, – Иларем помахал нам рукой, – Не помешаю?
Девушка еще больше смутилась и исчезла столь же внезапно, как появилась. Иларем выглядел растерянным.
– Ты не помешал! Как раз вовремя! – я облегченно выдохнул.
– А ты времени зря не терял, – подмигнул приятель.
– Не имею представления, кто она.
– Да я не об этом, – он указал на груду строительного хлама, – Ты смог развалить собственный дом и приобрел эти симпатичные развалины. Не перестаешь удивлять утонченным вкусом.
Мы весело переглянулись.
– А сам чем занимался?
– Каждой поклоннице необходимо внимание, они без него впадают в ярость и крушат города, – отшутился тот, – А если серьезно – такие изменения не каждому новичку под силу. У тебя здорово выходит управлять энергией.
– Я себя больше не ощущаю новичком, – это было чистой правдой, – Вот только измениться не выходит. Только что я нагрубил этой девушке.
– Почему?
– Сам не знаю. Начал раздражаться из-за ерунды. Во мне сидит тьма, я чувствую ее и мне страшно. Такое предчувствие, что надвигается что-то неизбежное… Будто во мне умирает все хорошее.
– Хм… Помнишь, я говорил о силе творчества?
– Ага. Советовал мне приобщиться к искусству или вроде того. Но зачем? Мне это не интересно.
– Почему людей все время волнует этот вопрос? Зачем, зачем, зачем! – он закатил глаза.
– Им задаются, когда не хотят напрасно терять время. Когда не видят смысла в чем-либо.
– В том-то и дело, что смысл виден не сразу. Только по прошествии цепочки событий мы можем оглянуться назад и понять, для чего они предназначались!
– Ладно, – сдался я, – Давай, показывай уже эту грандиозную силу творчества.
В глазах Иларема заплясали безумные огоньки:
– Ну так погнали!
* * *
Мы летели над лесом, стремительно набирая скорость и наслаждаясь виражами. Парили как две большие птицы, и улыбки не сходили с наших лиц. Иногда я поддавался ребячеству и откланялся от курса, улетая чуть в сторону, чтобы разбить облака. Мы мчались мимо деревьев и ручьев, мимо чьих-то жилищ, преодолели ни один луг и ни одну горную цепь, прежде чем оказались там, куда стремились – у бескрайнего синего океана.
Должен отметить, так далеко я еще не забирался.
– Почти добрались, – крикнул Иларем, спускаясь к земле.
Здесь шумели волны и пахло солью, а на берегу расположился сад камней. Там прогуливались люди. Они предвкушали какое-то приятное событие.
Мы с Иларемом мягко опустились на песок. Он оказался теплым и мягким, почти что бархатным. Каждая песчинка – идеально круглый крохотный шарик, блестящий в лучах закатного солнца.
Сад камней представлял собой круглую арену, украшенную различными по размеру, форме и цвету камнями. Квадратные, шаровидные, пирамидальные – они располагались отнюдь не хаотично, а в некоей последовательности, образуя рисунок.
Прибывающие отовсюду люди занимали места возле арены. Кто-то располагался на валунах, кто-то на большие корягах, кто-то садился прямо на прогретый солнцем песок, чуть зарываясь в него ногами. Мы же устроились на большом гладком камне. Похоже, только я не понимал, что сейчас произойдет, поскольку все остальные просто слушали море и ждали.
С моря подул слабый ветерок, поднимая в воздух песчинку за песчинкой. Откуда-то издалека, из самой глубины моря, послышалась чарующая мелодия. Принимая всеобщее внимание, музыка становилась громче, а ветер настойчивей. И вот уже тысячи песчинок закружились в хороводе танцующими воронками. Они сливались и снова разделялись, вытягивались и становились шире, изгибались в самых разнообразных формах и движениях.
– Управлять стихией не трудно, – пояснил Иларем, – Но заставить ветер танцевать, а море петь – это уже искусство!
Как только ветер достиг нужной скорости, а музыка нарастила необходимую мощь, песок в центре арены обрел дыхание. Он вздымался все выше и выше, как грудная клетка великана, и наконец, образовал подобие вулкана. Из самого пика вырвалось облако красного песка, в точности как лава из жерла, и стоило песку обрушится вниз, мы все увидели автора представления.
