– Как ее зовут? – Я принялась листать комикс, только чтобы не встречаться с ним взглядом.
– Сивилла.
– Красиво. И что у нее за сверхспособность?
– Однажды она теряет возлюбленного и обнаруживает, что может путешествовать во времени. Каждое такое перемещение отнимает у нее годы будущей жизни, но она жертвует ими для того, чтобы исправить прошлое.
– И в чем же загвоздка? – улыбнулась я, посмотрев на него. – Ведь всегда же бывает какое-то «но».
– Верно. Каждое изменение прошлого приводит к новым проблемам в будущем, поэтому ей приходится совершать все больше и больше скачков в пространстве.
– Это ужасно, – сказала я. – Надеюсь, все кончится хорошо?
– С тобой неинтересно, Анна, ты знаешь концовки всех хороших историй! – надулся Мика.
Мы рассмеялись.
– Можно мне его прочесть? – спросила я.
– Бери.
Пока я листала комикс, он взял один из альбомов, открыл и стал что-то рисовать в нем.
– Только не говори, что рисуешь меня. – Мне хотелось подсмотреть, но парень поднял выше набросок.
– Я и не говорю.
– Но ты рисуешь.
– Как видишь.
Он меня дразнил. Да, так и было. Мика издевался, заставляя гадать, что же он такое черкает в своем альбоме.
– А ты не думал связать с этим свою жизнь? – поинтересовалась я, возвращаясь к комиксу.
Герои на страницах его истории выглядели живыми, а их эмоции неподдельными. К тому же нарисовать и раскрасить такое количество сцен – это большой и тяжелый труд. Когда делаешь что-то настолько масштабное, хочется поделиться этим с миром, разве нет?
– Я вообще пока не знаю, с чем свяжу свою жизнь. – Мика поднял на меня взгляд, и впервые тот был грустным. – Еще два года назад я грезил о спортивной карьере. А год назад, после травмы, уговаривал себя, что все еще могу найти себя в какой-то земной профессии. Уже почти смирился с тем, что поступлю на юридический, как того хочет мама, а теперь вот – уехал на край земли, потому что никому там, дома, больше не нужен.
– А что говорит отец?
Мика продолжил сосредоточенно рисовать. Его глаза сузились, карандаш размашисто летал над бумагой.
– Отец всю жизнь проработал инженером на местном заводе, делал электропроводку для европейских большегрузов. Для него комиксы – не больше чем мазня, а мое увлечение плаванием – блажь.
– Это он так сказал? Или твоя мама?
Похоже, Мике не очень понравились мои слова. Он тряхнул волосами и уставился на меня.
– Вы ведь с ним еще только наводите мосты, так? – улыбнулась я.
Парень кивнул.
– Хорошо. Он этого не говорил, но наверняка так думает. В любом случае летом мне исполняется восемнадцать. Здесь я не останусь.
Я отвела взгляд.
Дрисс по-хозяйски развалился под небольшим деревцем и смотрел на нас, виляя хвостом. Мне не хотелось показывать Мике своего разочарования. Я вдруг остро осознала тот факт, что не хочу его отъезда. Может, это к лучшему, что мы не успели сблизиться настолько, чтобы наше расставание стало для меня трагедией?
– Конец учебного года, – продолжил Мика. – Все знают, чего хотят от жизни, а я понятия не имею, кто я, чем хочу заниматься в будущем и куда должен поступать. Это нормально вообще? Есть ли вокруг еще такие же чудаки?
Он опустил взгляд и продолжил делать набросок.
– Ты уже подал документы в местную школу? – уточнила я.
Мика глянул на меня, затем на обрывки весеннего неба над нашими головами (будто там могли найтись ответы) и снова уткнулся в альбом.
– Уже неделю посещаю уроки в гимназии.
– Ух ты. Здорово. – Я прикусила губу. – Ммм… Ну, и как тебе там?
– Нормально. – Кажется, его лицо не выражало каких-то особенных эмоций. – Ребята неплохие, приняли меня хорошо.
– Это прекрасно.
– Они знали Оливию.
Я постаралась не выдать своих чувств.
– О, ты попал в наш класс… – Мой голос все же дрогнул.
Мика снова поднял на меня взгляд:
– Точно, вы же учились вместе?
– Ага.
– Тогда, получается, я занял место одной из вас, – кивнул он.
Я не понимала, что написано в его глазах. Парень не был задумчив или печален, он не был загадочен или холоден. Вряд ли ему успели что-то рассказать обо мне или о ней.
– Ты уже подружился с кем-то?
– Не уверен. Парни приглашали на соревнования, надо бы сходить. А девочки предлагали помочь с учебой, но я пока справляюсь самостоятельно. – Мика что-то старательно заштриховывал в альбоме. Ветер играл с его волосами. – Слушай, Анна, а как ты переживала переезд сюда? Я постоянно ловлю себя на том, что мысленно еще со своими прежними одноклассниками и прежними друзьями. Мы продолжаем созваниваться, разговаривать, и от этого мне еще труднее привыкнуть к новым знакомым.
– Мы ведь много переезжали. – Я сделала глубокий вдох. – Я старалась не привязываться к новым одноклассникам, понимая, что скоро они тоже станут бывшими.
– А как ты вообще?.. – Он посмотрел на меня и запнулся, не сумев подобрать нужных слов.
– Я учусь дистанционно, – стеснительно улыбнулась я. – Что будет дальше – тоже не знаю. Если сдавать госэкзамены и поступать куда-то, то, сам понимаешь… – я развела руками, – придется столкнуться с теми же проблемами, что и здесь. А именно: как посещать занятия, как подниматься по ступеням в здании универа, например. Я даже не знаю, есть ли смысл поступать куда-то дистанционно: зачем мне это вообще?
Я впервые открыто сказала кому-то об этом, и в горле тут же встал ком.
– А можно еще вопрос? – Мика прикусил щеку изнутри.
– Валяй.
– А… почему ты не ходишь? Что с тобой случилось? И как давно?
Его вопрос словно вывернул меня наизнанку.
Я моментально разнервничалась, но не хотела, чтобы он видел это. Временами мне казалось, что я и сама настолько верю в то, что все еще ограничена в возможностях, что с легкостью проведу даже полиграф. Но стоило посторонним завести речь о моей инвалидности, как тут же ощущала себя подозреваемым на допросе: у меня начиналось заикание, кровь отливала от лица, и моментально сохло в горле.
– Авария, – тихо произнесла я, обнимая себя руками. – Было очень скользко, и мама не справилась с управлением.
– О, ясно. – Мика закусил губу.
– Это случилось через неделю после смерти Оливии.
– Ужасно.
– Я уже приспособилась, – попыталась улыбнуться я. – Правда, на второй этаж не подняться. Пришлось переехать вниз, в мамину спальню. Зато она просторная. И еще я редко бываю на свежем воздухе. В остальном моя жизнь не так уж плоха.
