– А ты?
– А я сидел там голый, пока не пришел следующий класс. В итоге директор вызвал в школу моих родителей, и я оправдывался перед ними, прикрывая зад портфелем, а перед – дневником. Честно говоря, до того момента всегда считал дневник абсолютно бесполезной вещью! – рассмеялся он.
– Хорошо, что ты вспоминаешь это с улыбкой, – вздохнула я.
– А… – Рома замялся. – То, что Софья сказала про тебя и Оливию…
– Это правда. – Я опустила взгляд.
– Хреново.
– Да.
Наконец из-за двери появилась Эмилия. Она посмотрела на сестру, та что-то ей сказала, и девушка взглянула на меня. По моей спине промчались мурашки размером со слона. Только в этот момент я призналась самой себе окончательно: прийти в школу, встретиться взглядом с девушкой Кая – вот что было для меня страшнее всего на свете. Но только не сейчас. Смерть Мики меняла все. Абсолютно все.
– Не знаю!
– Знаешь!
Софья наседала на нее – это все, что я могла понять по языку тела и обрывкам долетающих до нас фраз.
– Я выйду, – кивнула я Роме. – Достань, пожалуйста, коляску.
– Погоди, – попросил он, поднимая палец.
– Хорошо, – сдалась наконец Эмилия.
Сестра достала телефон и записала что-то, а затем пошла к машине.
Все время, пока она шла к автомобилю, Эмилия не сводила с меня взгляда. Он бил, точно розгами. Мне очень хотелось отвести глаза, но я не могла. Терпела. Знала, что заслужила, знала, что должна принять наказание.
– Поехали! – сказала Софья, падая на пассажирское сиденье.
Ромыч посмотрел на адрес на экране ее смартфона и надавил на газ.
42
Это место пряталось у старого причала на окраине Сампо. Деревянный помост, старая хижина, удочки, разбросанные по пирсу, золото солнца, растворенное в прозрачной глади воды.
Я заметила машину Кая, брошенную в тени, за деревьями, еще до того как Ромыч остановил автомобиль у подъезда к берегу.
– Помогите мне выбраться, – попросила я.
– Сходить с тобой? – уточнила сестра, подставляя ладонь к лицу «козырьком».
Там, на разбитом крыльце старой хибары, привалившись к кривым перилам, одиноко восседала мужская фигура.
– Не нужно, – покачала головой я. – Просто побудьте рядом, он не причинит мне вреда.
Рома вышел, хлопнул дверцей, и мужская фигура напряженно замерла. Кай выпустил из рук бутылку, и та покатилась вниз со ступеней. Кажется, он выругался.
Я поспешила пересесть в поданную Ромычем коляску.
– Мы будем здесь, – прошептала Софья, опускаясь на корточки и цепляя к креслу подножки.
– Спасибо, – выдавила я, когда она заботливо приподняла мои ноги и установила их на железки.
Мы мерзко относились друг к другу, и сестра не обязана была меня поддерживать. Но делала это. И я не знала почему. Может быть, все это время я ошибалась в ней?
– Ну, давай. – Она развернула меня и помогла проехать еще метров десять, прежде чем остановилась на середине помоста.
Я вращала колеса, приближаясь к Каю, и видела, как он неотрывно следит за мной. Это была наша первая встреча со дня аварии, и меня ощутимо лихорадило. Мы как два живых свидетельства общей вины – желали бы никогда впредь не встречаться друг с другом.
Раньше я думала, что ему все равно, но теперь, глядя в его лицо, твердо знала, что это не так. Возможно, Кай не сожалел о содеянном, но уж точно понимал, что разделяет со мной ответственность.
Я подкатила ближе и остановилась в паре метров от него. Дала ему возможность рассмотреть меня. Турунен заметно осунулся, похудел, хитрые глаза казались блеклыми на фоне резких темных впадин глазниц. Кай был босым, он сидел, ссутулившись и вытянув длинные ноги, а отросшие черные волосы перьями свешивались ему на лицо. Выглядел король класса так, будто жизнь его нехило потрепала и накинула с десяток лет.
– Вот как ты теперь живешь, – скрипучим голосом произнес он.
Я сразу поняла, что Кай был нетрезв. Запах, дрожащие руки, слипшиеся пряди волос – мне и раньше доводилось видеть его таким, но сейчас он выглядел стариком, запертым в теле спортсмена.
– Привет, – я подъехала еще ближе и поставила коляску на тормоз.
Все мои мысли разбежались при виде его. Ничего в этом уставшем человеке не напоминало парня, из-за которого я однажды потеряла голову.
– Я часто вспоминал о тебе, – произнес он, криво улыбнувшись.
– Неужели, – выдохнула я.
Мы смотрели друг на друга, и я не могла понять, что могло свести меня с ума в этой улыбке со сломанным зубом, в грубом, асимметричном лице и безразличном взгляде.
– Все как-то неправильно произошло тогда, – пожал плечами Кай. – Да?
– Ты про смерть Оливии? – вздохнула я, ныряя в воспоминания. – Или про то, что было потом?
Он рассмеялся. Этот смех лишь с натяжкой можно было назвать здоровым. Звуки были каркающими, неживыми, и Кай будто натужно выкашливал из себя их.
– Мы были детьми. Жестокими детьми, – произнес он, стирая кулаком улыбку со своего лица.
– Нам и сейчас по семнадцать, – напомнила я.
Еще пара мгновений – и нас ждет взрослая жизнь, в которой придется нести ответственность абсолютно за все.
– Ты мне нравилась, новенькая, – переходя на шепот, сказал Кай. – Честно нравилась. Но ты же понимаешь, у жизни свои правила.
– Да, – кивнула я. – Как бы мы ни старались убежать от чувства вины, по итогу придется ответить за все.
– Ты уже ответила. – Турунен махнул рукой, указывая на инвалидное кресло.
В моей груди словно застучал отбойный молоток.
– Расскажи мне, – попросила я.
– О чем? – Его лицо напряглось, глаза впились в озерную гладь.
– Ты был с Микой в ту ночь? Это ты столкнул его с вышки? – Мой голос дрогнул.
– Нет, – хрипло ответил парень.
Я поняла, что он врет.
– Ты был там.
Кай медленно поднял взгляд и уставился на меня. Ничего в нем не осталось от спортсмена с легкой походкой, любителя девушек и веселых развлечений: Турунен будто всаживал в меня ножи. Один за другим.
– Нет, – повторил он.
Будто два человека в одном, и я сейчас говорила со вторым.
– Кай, я знаю, что ты был там, – повторила я.
– А ты докажи, – оскалился он. – Я буду все отрицать.
– В полиции разберутся, но сейчас я пришла к тебе. Скажи, зачем вы встретились с ним на вышке? Это ты его туда заманил?
