– Ложись, – он указал на плед.
Я осторожно легла и уставилась в небо. Мика лег рядом, и теперь наши тела соприкасались по всей длине. Это вызывало у меня дрожь.
– Удобно?
– Да.
Чтобы оказаться на уровне моих глаз, длинноногому Мике пришлось немного подвинуться вниз. Он достал телефон и включил музыку. Заиграла какая-то ритмичная мелодия.
Я сложила руки на груди, смежила веки и приготовилась слушать.
– Эй, ты куда? – пихнул он меня.
– Что? – Мне пришлось открыть глаза и повернуться.
– Мы не договаривались, что ты уйдешь в себя, это же танцы! Двигайся! – Мика стал показывать движения. – Плечами, головой, руками – вот так!
Мне не удалось удержаться от смеха.
В небе догорал закат, а мы дергались вдвоем на пледе, изображая танцевальные движения и стараясь делать их синхронно. Музыку слышали только мы двое, поэтому, уверена, со стороны это смотрелось о-о-очень странно.
А еще я знала, что нет никого в целом мире, кто бы вот так лег бы ради меня на плед на краю света и танцевал плечами и бровями, чтобы меня рассмешить. И никто не стал бы таскаться с моим инвалидным креслом и приклеивать светящиеся звезды к потолку.
Мы смеялись, потом молчали, затем снова смеялись и слушали песню за песней. Эта дискотека была такой уютной и непринужденной, что не было нужды говорить о чем-то.
Наконец заиграли первые ноты романтической композиции, и я заметила, что Мика лежит, любуясь мной.
– Ты окосеешь, если будешь так пялиться, – улыбнулась я.
– А что, если я хочу станцевать с тобой медленный танец? – спросил он, переворачиваясь на бок.
– Медляк? Тогда тебе придется лечь на меня, – рассмеялась я, а затем покраснела. – Боже, я даже не подумала…
– А-ха-ха! – Мика подставил руку под голову. – Все верно сказала.
Его взгляд был таким многозначительным, что у меня кружилась голова.
– Какая песня… – выдохнула я.
В наушниках играла «Ты остаешься со мной» Джона Ньюмена.
Символично.
– Мое предложение еще в силе, – прошептал парень.
Я опустила глаза. Мне было так неловко.
– Потанцуем? – спросил он.
Мика дотронулся до моего подбородка пальцами, и я вынуждена была посмотреть на него. Парень наклонился надо мной и осторожно погладил меня по щеке. Я испугалась этой нежности и вздрогнула.
Предатель Ньюмен продолжал сладко петь своим низким и хриплым голосом о любви, ему вторила неспешная и легкая, как воздух, мелодия, и у меня не было ни единого шанса не проникнуться потрясающе романтичной атмосферой.
Мика Ярвинен собирался поцеловать меня, а я думала только о том, не стучит ли мое сердце громче музыки.
– Я поведу, – улыбнулся Мика и переплел мои пальцы со своими.
И в этот миг я сделала важное открытие: когда ты лежишь, ноги тоже могут подкашиваться. Вот это да…
– Уверен, что это будет танец?
Мне не удалось договорить, потому что Мика меня поцеловал. Его приоткрытые губы мягко коснулись моих: они оказались сладкими на вкус. Я обвила руками его шею, прижалась к его груди, почувствовала тяжесть его тела, и весь мир, кроме песни в наушниках, перестал существовать.
А потом Мика лег и притянул меня к себе – фактически уложил сверху. Едва разлучившись, наши губы и языки соединились снова, и это было потрясающе. На нас будто полились звезды.
В этот миг я вдруг поняла, что звезды живут не только в небе. Они повсюду: в жарких поцелуях, в объятиях любимого, в его запахе, смехе, в мягких волосах с игривыми завитками, в лесном воздухе и аромате влаги, идущем от озера. Они в каждом счастливом моменте, прожитом под этим небом.
Они в наших сердцах.
– Анна… – мечтательно произнес Мика, когда я без сил упала на его грудь. – Я бы забрал себе все твои поцелуи. Навсегда.
Мы целовались, пока не кончились все песни, пока не опухли губы, а мозг не начал подавать сигналы о кислородном голодании. Как люди вообще могут не целоваться, когда внутри бушуют такие чувства? Когда грудь так сильно распирает от скопившихся в сердце эмоций? Как они вообще живут обычной жизнью после того, как испытали это?
Мои мысли прервал телефонный звонок.
– Отец, – прошептал Мика, сбрасывая.
– Ты не ответишь?
– Украду у этого вечера еще несколько минут наедине с тобой. – Он обнял меня и аккуратно уложил мою голову к себе на плечо.
В его объятиях было тепло и спокойно, а от кожи шел жар и терпкий мужской запах.
– Смотри, первые звезды проклевываются, – прижимаясь к нему, произнесла я.
Снова зазвонил телефон.
Мика скинул, затем нежно коснулся губами моего лба и записал послание для автоответчика:
– Э-хэй, привет, зачем бы ты ни звонил, ты зря делаешь это! Если я не отвечаю, значит, я занят: смотрю с Анной на звезды. – На этом моменте я не выдержала и захихикала. – А если это ты, Профессор, то просто кинь камешек в мое окно! До связи-и-и!
Я обняла его и уткнулась носом в шею:
– Странно лежим.
– Как в гробу.
– Не-е-ет!
– Я бы не хотел, когда умру, лежать в темном душном ящике, – поглаживая мое плечо, тихо сказал Мика. – Я бы хотел быть везде: в воздухе, в воде, в небе. В ветре, который ласкает твои волосы…
– Ты не умрешь раньше меня, – улыбнулась я.
Потянулась к его губам, и (простите, но это было неминуемо) мы снова стали целоваться. Все остальные мои мысли в тот миг вытеснила одна-единственная: Мика Ярвинен целовался так хорошо, что я была согласна отдать ему все свои поцелуи до конца своей жизни. Так и запишите.
Домой мы вернулись в половине одиннадцатого. Мика помог мне подняться, завел в дом и по-приятельски махнул на прощание рукой (нет, мы не стали целоваться при маме). А когда я очутилась в своей комнате, то увидела его за окном. Парень стоял на газоне и указывал пальцем на что-то темнеющее на стекле окна.
Это была записка в виде сердца.
Я быстро перебралась на постель и открыла окно. Подтянулась, чтобы выглянуть.
– Прости, оно черное. Не люблю розовый цвет. – Мика приблизился и поцеловал меня.
– «Ты и я»? «Завтра»? Что это? – Мне не хотелось отпускать его.
– Настоящее свидание.
– А что тогда было сегодня?
– Репетиция, – рассмеялся он.
– Тогда я буду ждать.
– Договорились. – Его горячие губы в последний раз коснулись моих. – Ну, мне пора. Нужно отдать папе ключи.
