Желудок сокращался в спазмах и казалось, что даже если поесть, в нём всё равно ничего не удержится.
– Пока ты спал, тебя накачали коктейлями, – сказала Мелета. – А еще биогель в Ванне. У нас очень хороший биогель. С протеинами, углеводами и вообще всем, чем надо. Мы сами делаем.
– Сами? – для Мирона это было шоком.
Биогель, а изначально – просто сухой леофилизат, продавался вместе с Ванной. Одного картриджа хватало на три тысячи погружений – нужно было только подключить воду. Затем он просто испарялся – очень быстро разлагался на кислород, азот и остальные примеси. Как такую штуку можно делать самим – он не представлял.
– Мы много чего делаем, – пожала плечами Мелета. – Например, одежду… – она вытянула руку, демонстрируя рукав. – Нравится? Это я сама сшила.
Мирон робко потрогал шов. Ему и раньше казалось, что с этой курткой что-то не так. Сидела она на девушке, как влитая, но при этом не отличалась изяществом. Мирон вспомнил куртку, которую он заказал на Миланском сайте, а потом бросил в Московской подворотне. От куртки Мелеты не пахло стилем, – понял он. – Не пахло деньгами…
И всё равно, делать что-то самому, своими руками, а потом пользоваться – в этом что-то было. Что-то фундаментальное. Вечное.
Человечество давным-давно ничего не делало своими руками. Миллионы крошечных фабрик по всему миру, невидимых, но вездесущих, пекли на матричных принтерах всё, что нужно, начиная от магнитных застёжек и заканчивая такими сложными агрегатами, как Ванны. Только сырьё подавай.
А сырьё в гигантских количествах добывали на Луне и в поясе астероидов… Люди ни в чём не нуждались. Наборы световых фломастеров, которыми пользовались дети в Корее, ничем не отличались от таких же во Франции. Куртка из нанопоры была курткой из нанопоры везде – и в Японии и в России. Тот же набор цветов, покрой и стандартная шкала размеров.
Фирмы, выпускающие эксклюзивные вещи всё еще пыжились, но их продукцию покупало всё меньше народу – те, кому это было по карману. Но и они делали это всё реже. Выделяться нынче было не модно. Выставлять богатство напоказ – не комильфо. Безликость и однообразие – залог спокойной уютной жизни…
Мелета вдруг остановилась.
– Что? – Мирон напрягся. – Опять дрезина? – он уже понял, что тренированный слух девушки ловит звуки гораздо лучше, чем его привыкшие к Плюсам уши.
– Да нет, всё в порядке, – сказала Мелета и стащила рюкзак. – Давай всё-таки поедим. Потом может не получиться…
– Прямо здесь? – Мирон оглядел уходящие в обе стороны рельсы.
– А ты знаешь место получше?
– Ладно, как скажешь.
Он уселся на рельс – в метро было довольно тепло и металл не холодил. Он был гладким и приятным на ощупь. Прикосновения к нему даже как-то успокаивали.
Эти рельсы выплавили люди еще в прошлом веке… – подумал он. Добывали руду, очищали, варили специальный сплав в Доменных печах… А сейчас они никому не нужны.
– Мы из разбираем, – сказала Мелета, усаживаясь рядом. Она будто услышала мысли Мирона. Или догадалась. – Очень хороший металл, – девушка похлопала ладонью по рельсу. Тот отозвался глухим гулом. – Можно делать оружие, ножи, еще много чего…
Она достала из рюкзака пакет, обмотанный прозрачной плёнкой. Извлекла из него что-то, похожее на сэндвичи, но какое-то неуклюжее и на вид совсем не привлекательное.
– Это что? – спросил он, когда девушка протянула ему слипшиеся комки хлеба.
– Бутерброды.
Он привык, что сэндвичи выглядят не так. Аккуратные треугольники, между которыми зажат ярко-розовый пласт ветчины, красиво уложенные помидоры и обязательный ярко-зеленый листик салата…
Мирон осторожно взял это нечто и принюхался. Пахло, во всяком случае, аппетитно. Девушка уже во всю жевала, и он тоже откусил.
В нос ударили разнообразные запахи. Что-то очень свежее, мягкое, и в то же время хрустящее…
– Из чего это? – спросил он, прожевав первый кусок.
– Жареная говядина, огурцы, майонез. Хлеб.
– Почему он не в треугольниках?
– Потому что пекут его в квадратной форме, балда. А потом разрезают. Наш же выпечен без всякой формы.
– Так это – домашний самодельный хлеб?
Он потёр свободной рукой щеки. Что-то он в последнее время тупит. Совсем не соображает.
– Как и всё остальное. Говядина и соус…
– А где вы взяли мясо? Что-то я не видел у вас фабрики клонирования.
– Потому что это мясо еще недавно ходило на четырёх ногах. И жевало траву.
Мирон чуть не выплюнул. Нет, правда… Ко всему можно привыкнуть, но есть живое существо?
– Где вы его взяли? – выплевывать он не стал, философски рассудив, что раз корову всё равно убили – не пропадать же добру.
– У фермеров, за городом. У нас с ними бартер… Чаю хочешь?
Открыв термос, она плеснула в крышечку ароматной жидкости. От неё сразу пошёл пар.
– Чай вы тоже сами вырастили? – скептически спросил Мирон.
– Нет, дурачок. Чай выращивают в Грузии. С грузинами у нас тоже бартер…
Бутерброд оказался очень сытным – Мирон еле его доел. А потом сразу потянуло в сон. Голова сделалась тяжелой, руки-ноги тоже налились свинцом. Очень хотелось свалиться на землю прямо здесь, не сходя с места, и закрыть глаза.
– Идём, – дёрнула его за рукав Мелета. – Здесь нельзя долго оставаться.
Они вновь затопали по одинаковым шпалам между однообразных рельсов.
– Как думаешь, вашим удалось отбить церковь? – спросил Мирон.
Мелета не ответила. Только передёрнула плечами под лямками рюкзака – после привала Мирон предлагал его понести, но девушка отказалась.
Переживает, – понял он. – Все её друзья там, защищают своё жилище, а она возится с ним…
– Прости, что так вышло, – сказал он, догнав девушку и подстраиваясь под её шаг. – Я ничего не знал.
– Я тебе уже говорила, – отмахнулась она. – То, что мы делаем, гораздо важнее.
– Важнее, чем защитить дом?
– Важнее, чем все дома, вместе взятые.
– Может тогда расскажешь, в чём заключается наша миссия?
– Стой, – вместо ответа сказала девушка.
– Опять дрезина?
Она молча покачала головой и приложила палец к губам. А затем побежала. Мирон рванул следом.
Бежать было неудобно, фонарик, прицепленный к рюкзаку Мелеты подпрыгивал, круг света метался вместе с ним. Нужно было смотреть под ноги, чтобы не споткнуться, и следить за тусклым кружком света, чтобы не отстать.
Наконец они выбежали из узкого тоннеля, Мелета сразу подошла к высокому – выше своего роста, краю платформы, закинула руки и одним красивым ловким движением вспрыгнула наверх. Присела и протянула руку Мирону.
