— А чего думать-то?! — усмехнулся Реток. — Через два дня у них и спросим! Если Пустошь позволит, конечно. Торгаши там как гиены голодные набегут! Только… Ты же позволишь, Дэйран… Ну, если что, титулом твоим надавить? Тебе только молчать и хмуриться придется. Они начальство уважают и боятся его!
— Дави, если надо, — согласился герцог. — А что это Риты не видно? Не заболела?
— Можно и так сказать, — кивнул конюх. — Сидит у себя и то в книгу, то на камешки пялится. Болезнь это… Пристала ко мне вечером. Вот знает Дэйран о том, что живые бриллианты цвет меняют в зависимости от настроения того, кто их держит или нет?! Обхохочешься с ней! Еще убеждала меня, что герцог очень красивый, когда смеется…
— Большинство людей красиво, когда… — печально вздохнул Арлей. — Спать пойду. До следующей крепости ничего интересного не будет?
— Как это?! — удивился Реток. — В Пустоши всегда что-то интересное есть! Если повезет, конечно. Но и я подремлю, пока спокойно..
Спал герцог плохо: никак не мог заснуть, ворочался, потом часто просыпался… Позже конюх усмехнувшись пояснил, что это все Пустошь. Пока едешь по ней — спишь, как убитый, а в крепости или на земле… Большинство караванщиков, как вернутся, недели две в норму приходят.
***
Караван герцога покинул крепость рано утром. Насколько понял Арлей, проблемы со сном были у многих и в дороге люди просто получали возможность выспаться. Пусть и по очереди. Сам же герцог умылся, прихватил кусок копченой свинины, миску сухарей и уселся в кресло рядом с бодрым Ретоком.
— Доброе утро, Дэйран. Или не очень?
— Среднее, — поморщился герцог. — Потом досплю. Завтракать будешь?
— Позже. А ты бы сейчас спать лег, — дал совет конюх и усмехнулся: — Половина каравана уже там. И раньше вечера ничего интересного не будет.
— А вечером что будет?
— Да вот… Решили мы с Алексом молодежи пустошного хохотуна показать. Для обучения. И вам с Ритой интересно будет. Если, конечно, одного найдем.
— Хорошо. Много сгрузили в крепости?
— Не очень, — усмехнулся Реток. — Лотос оставили для замка герцога Арлея. Потом сами заберем или предыдущий караван доставит. Заказы взяли на магические эликсиры — по пути нам. Ну и мелочь всякая.
— Хорошо. Если эликсиры будут стоящие, то и о герцоге Арлее не забудь. А чего ж солод не скинули, раз уж он в цене упал?
— О! Почти весь мы везем для одного хорошего человека! Он в дрязгах не участвует и платит всегда хорошо! Зачем его обижать? И свежий-то солод лучше.
— Ясно. Пойду-ка я почитаю… А ты сказал Рите, чтоб не беспокоилась? По поводу рынка?
— Нет, — Реток помрачнел. — С товаром не разговаривают.
— Закон Пустоши? — усмехнулся Арлей. — Так я могу…
— Нет! Пустошь пренебрежения не прощает! Лучше уж я сам… Если так хочет мой герцог. Только она пока не очень-то и беспокоится.
— Странно как-то…
— Не очень. Угасает она внутри. После смерти матери месяца не прошло, как отчим попытался ее в жены к себе определить. Но быстро осел, как пыль на дороге. После того, конечно, как Ритара пообещала прирезать и сынка его оскопить. А руку в лубках этого дурня видели? Похоже, он решил, что дорос до такой девицы…
— Это откуда ж такие способности? — удивился герцог.
— Говорит, мать научила. Достойная женщина.
— Пожалуй, — согласился Арлей. — Зови, если нужен буду.
Через полчаса Реток заглянул в комнату хозяина и, обнаружив Дэйрана спящим в кресле, одобрительно кивнул. А вот прежде чем открыть дверь в каморку Риты, конюх постучал.
— Ты спала, Рита?
— Ой! Конечно! Ночью выспалась.
— Понятно. Привычка.
— Такая хорошая книга! Такие картинки красивые! Ой, Реток! А ты знаешь, что бриллианты различают хорошее и плохое?!
— Рита… — укоризненно произнес конюх и тут же улыбнулся. — Эти камни просто отражают твое настроение. И все.
— Ой… — расстроенно вздохнула девушка. — А я думала, что нашла что-то интересное…
Книга перед ней была раскрыта где-то на середине, а на развороте очень достоверно изображены обыкновенная белая астра слева и темно-зеленое в черную крапинку порождение Пустоши справа. Реток улыбнулся, когда Рита протянула руку и положила на оба рисунка по живому бриллианту. Камень слева мгновенно стал изумрудным с желтыми прожилками, а правый — багровым…
Конюх так и ушел в комнату управления с улыбкой на губах. Но улыбка его была скорее обескураженной.
***
Будить герцога не пришлось — от неудобной позы в кресле у него затекла шея и поясница, что совсем не красило мир в радужные тона. Усевшись рядом с Ретоком, Арлей мрачно посмотрел на него и, не прекращая растирать шею, сообщил:
— Я уже здесь.
— Хорошо, — согласился конюх из-под шлема. — Но ты пришел еще рано или уже поздно.
— Как это?
Герцог оставил в покое шею, застонал, прогнув спину, и натянул шлем.
— Очень просто, Дэйран. Гвоздичные поля мы проехали с час назад, но там и смотреть не на что сейчас — заплесневелые серые стебли. Да и когда зелень эта ядовитая в цвету… Поганый цветок! Уйма воды уходит, чтоб после сбора отмыться! Но маги платят за гвоздики хорошо. Для зелий и ядов берут… А пустошный хохотун пока не попадался… Ну, так, чтоб один был и поменьше. А группы нам не нужны. Вон, смотри! Еще парочка торчит слева.
Хохотуны стояли друг от друга в паре километров. Если верить показаниям визира шлема, то высота одного из них чуть превышала сорок метров. Второй ниже, но явно массивнее. Гладкая, словно шлифованный камень, поверхность и по паре как бы полуколонн, вздымающихся по бокам тел почти до самой скругленной макушки.
— На картинках они выглядят иначе…
— В жизни все выглядит иначе, — философски заметил Реток. — Персик на картинке, и персик во рту различаются очень сильно. Но картинки иногда правильно передают внешний вид.
— Хорошо. Посмотрим. Но, если судить по карте, то никаких гвоздичных полей мы проезжать не должны. Так?
— Точно, — согласился Реток. — Другой дорогой идем. Пятеро молодых караванщиков у нас — надо показать что возможно. Да и по времени почти не проиграем. Но если еще час не найдем ничего подходящего… Значит, не повезло! Зато тихо здесь. Рядом с зимовкой хохотунов живности не очень-то и сладко — взбрыкивают они иногда даже во сне.
— А после зимовки они улетают? Или как? — спросил Арлей.
— Кто ж их знает? Охотятся они далеко на западе и ничем не брезгуют! Но улетают, уползают или упрыгивают — никому не известно. А сейчас, зимой, они вялые, как и вся пустошная живность.
— А крупнее этой парочки бывают?
— По молодости мы наткнулись летом на одного, когда дорогу метили. В полтора раза выше! Только он хохотнул, когда мы еще на подходе были. Далеко. Но хватило вполне! А когда мимо шли, он уже обедал…
