Я пилигрим!!!
И совершенно не в тон, с берущей за душу печалью:
Времени жалко, что был не с тобой…
Звук еще не растаял в воздухе, когда лютня печально вздохнула, и Менестрель запел:
Есть любовь неземная в словах и касаниях,
Ей дано растворить нас в своих ожиданьях.
Если встретил ее серым будням назло —
Не теряй! Ведь предельно тебе повезло!
Я пилигрим! Вечно один!
А ведь мог я быть там,
Где есть ласки твои
И мои пополам!
Мог счастливым я стать,
Но уже не догнать
To, что время
Успело отнять!
И голос, и лютня то звенели сталью клинков, то рычали зверем, то печально умирали…
Ты сказала, что чувства нам надо проверить,
И никак не пойму, как мог в это поверить?!
Ухожу от тебя в грустных дней круговерть,
Неужели любовь поменяю на смерть?!
Я пилигрим! Сердцем храним!
Тем, что бьется с моим
Уже множество зим
Страстным ритмом одним!
Не могу я поверить — ты это хотела?
Разделить, разорвать единое тело?
Я печалью и болью своей угостился,
Но теперь я прозрел и к тебе возвратился…
И по одному слову, будто задыхающийся от страсти любовник, Менестрель вместе с лютней тихо пропел:
Мигом забылись холод и зной…
Твой пилигрим рядом с тобой…
Я твой пилигрим…
Звуки голоса и музыки уже исчезли, растворились в воздухе, а люди стояли молча, словно сопереживая и переживая что-то в собственной памяти…
— Хорошая песня… — еле слышно прошептала Рита и по ее щеке проложила влажную дорожку слезинка.
Герцог склонился к розовому уху и едва удержался, чтобы не лизнуть его.
— Не надо, Ри… Я уже здесь…
Первой начала хлопать королева и ее поддержали все. А Менестрель безучастно повернулся, забрал со скамейки свой плащ и направился к цветочной арке. По дороге его нагнал старший лютнист и предложил:
— Не хочешь ли ты возглавить музыкантов сегодня? Мы все просим!
— Нет, — ответила маска. — Вы прекрасно сыграны. Я — лишний.
— Но ты мог бы вести свою партию как угодно…
Менестрель остановился столь неожиданно, что лютнист врезался в его плечо.
— Довольна ли моя королева? — гулко произнесла маска.
— Ты, как всегда, великолепен! — улыбнулась Тиана. — Но я поддерживаю этого музыканта. Твоя лютня могла бы внести оригинальный смысл в танцы. Согласен?
— Желание моей королевы — закон для меня, — склонилась в поклоне маска.
Менестрель повернулся и пошел к возвышению для музыкантов, а рядом вился лютнист:
— Может, ты хочешь есть?! Мы отгородим угол! И можешь ли продиктовать песни? Или возглавишь…
— Главный ты! Я на подголосках! — отрезала маска. — А стихи ты получишь.
Но, как позже признали все, эти «подголоски» сделали музыку незабываемой!
Как только Менестрель настроил свою лютню в унисон другим, к музыкантам подошел Реток:
— Королева просила… Скорее — приказала! Она хочет услышать «Король и меч». И чтоб пел сам Менестрель! — Конюх ухмыльнулся: — Еще она сказала, что короля здесь все равно нет…
Маска Менестреля что-то рыкнула, хохотнула, и прозвучал первый аккорд.
Король, нам право неизвестный,
Носил с собой огромный меч.
Сраженный девушкой прелестной,
Завел о…
Гости сразу пустились в пляс. Так что, если кто из музыкантов и сыграл пару раз не совсем правильно, то никто этого не заметил. Менестрель спел целых восемь куплетов, три из которых никто никогда не слышал.
Королева хлопала и хохотала от души. Герцог сначала был недоволен, но молодая жена так веселилась, что и он начал улыбаться.
А коль с мечом твоим не так —
Подружка знает, что и как!
Заточит меч до остроты,
Ну а потом руби и ты!
В перерывах между танцами гости пили за здоровье молодых, за приплод в семье, за короля и королеву… А кого может беспокоить отсутствие самого короля? Выпить-то за него можно?!
— Разошлись! — вздохнул герцог. — Может, сбежим?
Рита покраснела и кивнула, а королева улыбнулась:
— Идите. Вы здесь уже не очень-то и нужны.
Очевидцы рассказывали, что когда герцог с герцогиней, как им казалось, незаметно покидали каретный сарай, Менестрель прервал исполнение мелодии очередного танца и пропел такое четверостишие, что герцог Арлей, обернувшись под общий хохот, погрозил ему кулаком.
***
Недели через три после отъезда короля и королевы, Рита, одеваясь утром, расстроенно сказала:
— Ой! Дэй! Я сломала браслет… Наверное, вчера уронила…
— Разве это печаль, принцесса Ри? Возьми новый и носи! Ты герцогиня, и у тебя есть все! А что сломалось? Замочек?
— Нет. Камешки почему-то светятся.
— А ну-ка дай сюда! — нахмурился Арлей.
— Что, Дэй? Я…
Герцог выхватил браслет, осмотрел и быстро защелкнул на руке жены.
— Вот… Видишь? — виновато произнесла Рита.
— Вижу!
Арлей рассмеялся, повалил жену на кровать, обнажил ее грудь и принялся целовать.
— Ой! Ненасытный Дэй!
— Еще бы! Скоро эти булочки станут мне недоступны!
— Почему, Дэй? — нахмурилась Рита.
— Потому что здесь… — Он положил руку на живот жены. — Двое! Мальчик и девочка!
— Ой! А можно я пока не буду носить браслеты, Дэй?
— Нельзя! — покачал головой герцог. — Ты будешь носить их так, чтоб все видели и знали!
***
Реток, увидев свечение синего и красного камней на браслете Риты, улыбнулся:
— Умница девочка! Глядишь, и еще понянчу внуков старого барона! А может, и научу чему полезному. Пойду-ка я разъясню своей старухе политику на ближайшие годы…
Эпилог
И через сто лет никто не посмел бы заикнуться, что какая-то свадьба в округе хоть в чем-то превзошла торжества в замке Арлей. Понятно, что легенды, которыми обросло это событие, вызывали большие сомнения у знающих людей, но оспаривать даже совершенно невозможные россказни считается неприемлемым.
