– Вода спадет к вечеру, если лить перестанет, завтра замоем… – не договорив, почему-то замолчал Семен.
– Хорошо бы, место фартовое! – ответил Федор Егорыч, поджигая дрова. В этот момент что-то металлическое уперлось ему в затылок.
– Фартовое, говоришь, место? Где золото, гнида? – услышал он у себя за спиной.
Медленно повернувшись в тесном зимовье, он увидел лежавшего на земляном полу лицом вниз Семена и двоих мужиков. Один из них держал карабин прямо перед его лбом, второй вязал руки Семену.
– Что молчишь? Вопрос не слышал? Где золото и жратва?
– Все здесь, берите и уходите. – Федор показал на сундучок с припасами, там же лежал и кошель с намытым золотом.
– Вот это другое дело, – сказал мужик со шрамом на щеке и нажал на спусковой крючок.
Пуля прошла в сантиметре над головой Федора Егорыча, мгновенно опалив его волосы раскаленными газами из ствола. Он присел от неожиданности, рука его опустилась в аккурат на рукоять топора. Он схватил топор и успел замахнуться, но прозвучал второй выстрел, и пуля пробила навылет и его сердце, и тонкое железо трубы дымохода.
– Зачем ты его? – спросил вошедший Клещ.
– Он все сказал, там в сундуке и харчи, и золото. Вытаскивай все наружу. Туз, чё ты с ним возишься? Брось, я его крепко приложил, связанный, если еще и дышит, один черт, сам окочурится. Уходим.
– Не, Шрам, надо добить, а вдруг выживет. – Туз вытащил нож и ударил лежавшего в бок. – Так оно вернее будет.
– Уходим, братва, – скомандовал Шрам.
Через полчаса в это зимовье вошли Кольша и Фрол. Картина была не из приятных. Федор Егорыч был мертв, он лежал навзничь спиной на печке. Его голова с открытыми глазами была запрокинута. В руке так и остался зажатым небольшой топор. Семен – на полу в крови, но он еще дышал. Кольша быстро перерезал веревку, стягивавшую руки, и его осторожно подняли, положив на полати. Кровь текла из раны в боку. Кольша, вытащив из спальника простыню, порвал ее полосами и, обмыв водой, забинтовал рану. Семен, застонав, открыл глаза. Увидев Кольшу и Фрола, закрыл их и прошептал:
– Зря грех на душу взяли, я бы и так золото вам отдал.
– Ты что, Семен, это не мы! – сообразив, о чем он, сказал Кольша.
– А кто же? Я никого не видел, ударили меня сзади сильно, ничего не помню… – прошептал Семен.
– Это беглые зэки, мы за ними по следу идем, хотели их милиции сдать, да как это сделать теперь, мы не знаем.
– Беглые, говоришь? Как они здесь оказались? Севернее в тайге лагерей нет, не из Норильска же они.
– Не знаю, откуда, но они на севера идут, – ответил Кольша.
– Бок очень больно, что там у меня? – спросил, с трудом дыша, Семен.
– Рана ножевая там.
– Вот суки, а где Федор?
– Здесь, убили его.
Семен тяжело вздохнул, закрыл глаза.
– Слушай меня, Кольша, должок за нами, за продукты, сто шагов от зимовья левее ручья большая листвяжина стоит, в ее корнях с севера тайник, заберешь там самородки в кошеле.
– Да о чем ты, Семен, лежи, оправишься, сам распорядишься своим золотом, мы же тебя не бросим.
Семен закрыл глаза, попробовал шевельнуть рукой.
– Кольша, дай свою руку, – попросил он шепотом.
Кольша протянул руку, Семен слегка сжал его ладонь. Его губы что-то шептали, но Кольша, хоть и пытался, не мог разобрать, так продолжалось несколько минут. Кольша сидел рядом и не совсем понимал, что происходит, он чувствовал, что рука Семена стала горячей и сухой. А по его руке и всему телу как будто волна теплая прокатилась. В глазах на мгновение даже свет померк. Кольша тряхнул головой и продолжал молча сидеть, с некоторой опаской прислушиваясь к своим ощущениям. Семен открыл глаза, отпустил руку и как-то с облегчением сказал:
– Вот и хорошо, спасибо, парень, удачи тебе, – еще раз глубоко вздохнул, вздрогнул и, весь выпрямляясь, вытянулся. Его рот приоткрылся в последней фразе: – Они нелюди.
Кольша посмотрел на стоявшего все это время рядом Фрола. Тот был белее полотна.
– Фрол, ты чё? Тебе плохо?
– Плохо мне, Кольша, оттого, что мы этих гадов до сих пор не придушили. Они от сатаны, и с ними надо кончать, как можно скорей.
– Да, сплоховали мы, придется грех на душу брать.
– Не грех это! Это нашими руками им наказание Господне! – сказал Фрол и вышел из зимовья.
С большим трудом выкопав в каменистой земле одну могилу, Кольша с Фролом опустили в нее тела старателей и на холмике поставили восьмиконечный крест. В пустую бутылку вложили записку с именами усопших и положили на могилу. Переночевав в зимовье, рано утром они ушли с твердым намерением догнать и прикончить бандитов. Арчи всю ночь отсутствовал, а утром появился и рванул по следу зэков.
Шрам уводил своих, все больше уклоняясь на север от реки. Это меняло все планы. Даже если Петька уже сообщил милиции о беглых, они будут искать не там, где предполагал Кольша. Поэтому выхода другого, как уничтожить убийц, Кольша не видел, да и события последних дней говорили о том же. Этих зверей надо было остановить.
Они догнали пировавших бандитов на третий день. Те остановились в устье небольшой реки и жарили мясо. Запах жареной лосятины Кольша почувствовал раньше, чем они вышли к речке, поэтому близко подходить не стали. Все и так было ясно, зачем рисковать…
– У них карабин и ружье, у нас ружье и лук, – рассуждал Фрол. – Надо напасть неожиданно, и все. С двух стволов я двоих уложу, а ты третьего из лука.
– Фрол? Ты людей убивал? – спросил Кольша разгоряченного погоней друга.
– Нет, Бог миловал, – ответил Фрол, перекрестившись.
– Вот и не будешь, нечего тебе душу поганить. Это моя работа. Я справлюсь, Фрол, ты только пособить должен. Отвлечь их внимание на себя. Они сейчас сытые, расслабились, кого им здесь бояться. Выйдешь к ним, а я сбоку, кто оружие в руки возьмет, того я и положу сразу, а там посмотрим.
– Прямо сейчас пойдем?
– Нет, надо все посмотреть, приготовиться. Давай раненько утром?
– Хорошо.
Действительно, Шрам и его подельники несколько расслабились. Последние дни для них сложились очень удачно. Разобравшись, что никакой погони за ними нет, они пошли спокойно. Два дня назад случайно вышли на старателей, и теперь у них был запас еды и даже кошель золотого песка, а вчера, рано утром, на косе Шрам увидел пьющего воду лося. Тот, дурной, совсем его не испугался и подпустил близко. Когда Шрам вскинул карабин, лось поднял голову и посмотрел на него. Шрам дважды выстрелил, зверь медленно опустился на колени и завалился на бок. Теперь они были со свежаниной, которую решили засолить и закоптить в дорогу. Наконец они смогли наесться до отвала и теперь отдыхали у костра, благо было тепло и сухо, ветерок продувал берег, отгоняя полчища крылатых кровопийц. Под вечер Шрам решил еще пройтись по берегу с ружьем, на косах жирные глухари клевали гальку, и он хотел подстрелить пару-тройку этих красивых птиц. Для разнообразия мясного рациона почему бы и нет, птички людей тоже не видели, бей не хочу. Шрам медленно, почти не укрываясь в кустарнике, двигался вдоль берега и на отмели в небольшой заводи увидел прибитую к берегу лодку. Он не поверил своим глазам, лодка лежала вверх дном и видимых повреждений днища не было. Лодка была абсолютно целой, он легко перевернул ее и поставил на воду. Для верности встал в нее и убедился, что даже малой течи нет.
