– Понимаю, только, как вы это успеете, не знаю. Тунгусов-то, это по пути в деревню, а вот старателей, это даже я не знаю где, но точно далеко в тайге. А погода-то портится. Пойдут дожди, как вы туда пройдете, а обратно? – Лицо начальника отдела было искренне озабоченным.
– Виктор Викторович, что-то надо делать, у нас сроки расследования, дело-то особой важности.
– А что, только то, что я и сказал, выезжайте туда. До ручья, где захоронены тунгусы, вас Петров доведет, он их могилу видел, вы останетесь, а Петров в деревню за свидетелем съездит. Глядишь, застигнет на месте, а нет, передаст, чтоб тот немедля явился, куда надо. Насколько я помню, он обещал явиться на допрос по первому требованию. А уж потом решать будем, что делать по трупам старателей. Двоих еще парней местных вам дам для сопровождения. Они охотники и тайгу знают, а то, как вы там одни.
– Что ж, раз так, согласен, когда выезжаем?
– Сегодня уже поздно, завтра, думаю, с полудня и отправитесь, а сейчас прошу ко мне, жена там стол накрыла, да и банька натоплена, а?
– Как отказаться от баньки после такой дороги, пыль аж на зубах скрипит. Идемте, Виктор Викторович.
– Вы выходите, вас водитель на машине подвезет, а я сейчас, насчет завтра распоряжусь и приеду.
Майор вызвал дежурного и приказал позвать участкового Петрова.
– Он только уехал домой, товарищ майор.
– Машина сейчас вернется, пошли за ним, я жду.
Через полчаса Петрова привезли.
– Я тебя разве отпускал, лейтенант?
– Никак нет, но я подождал, время-то уже, мне на участке надо… – начал было оправдываться Петров.
– Молчать! – твердо сказал майор. – Слушай приказ. Завтра… – И майор подробно объяснил Петрову, где и чем участковый инспектор, лейтенант Петров, будет заниматься ближайшую неделю, а может и две, под непосредственным руководством следователя прокуратуры Силаева. Причем приступить к подготовке необходимо немедленно. Готовность группы к выезду – завтра после обеда. – Вопросы есть?
– Есть.
– Задавай.
– Опять через колхоз насчет лошадей и продуктов?
– А ты думал, как?
– Теперь только один вопрос: этих там, заодно, всех арестовывать как врагов народа будем?
– С чего это ты их во враги записал?
– Ну как, я же докладывал в рапорте…
– Слушай, Петров, а ты знаешь, что у нас в стране свобода вероисповедания? Ежели им их вера что-то запрещает, это еще не преступление! Вот, не курят они и водку не пьют, вера запрещает, а нам не запрещает. С бабами у них, опять же, один раз на всю жизнь и никаких разводов. Вот так вот! Понял?
– Понял. – Ошарашенный ответом начальника, Петров вышел из кабинета.
«Ничего я не понял, чего-то мудрит майор, умный очень стал», – пока шел, думал участковый.
«Нет, это ерунда какая-то, для них, что ли, и власти никакой нет, не может того быть, надо выше рапорт подавать», – сев на коня, решил Петров.
Через три дня к деревне староверов, рано утром, прямо на восходе солнца, подъехал верхом на лошади участковый милиции лейтенант Петров. Деревенские собаки подняли шум, Петров спешился и уже подумал было, что опоздал, ушли в тайгу, опять скрылись, но все жители были на месте. Они и не собирались прятаться. Староста вышел вместе со всеми и поздоровался с участковым.
– Со вчера ждем вас, мы тут подумали и решили, что с властью надо в дружбе и согласии жить. Зачем нам неприятности, правильно, товарищ лейтенант?
– Ага, значит, вы, как бы, и власть – это, как бы, две стороны, и вы готовы, на каких-то условиях, с властью договориться?
Петров сделал удивленное лицо и подошел вплотную к старосте.
– А вот это ты видел? – Он, сложив фигу, чуть не ткнул ею в лицо старику. Посмотрев на замерших от неожиданно разворачивающихся событий мужиков и женщин, Петров, шагнув к ним, вынул из портупеи револьвер и, держа его в руке, продолжил: – Вы все должны беспрекословно подчиняться советской власти, а иначе все пойдете в лагеря без всяких там условий, ясно? А кто этого не понял и окажет сопротивление представителю власти, получит пулю прямо меж наглых глаз.
Шагнув к Кольше, за спиной которого стояла Варвара, он, направив на него пистолет, улыбаясь ржавыми от табака зубами, медленно спросил:
– Ну что, есть такие? Может, ты? Ну-ко, встал на колени…
Он не успел закончить фразу. Коротким и точным ударом в шею Кольша уронил участкового на землю. Выпавший из руки милиционера пистолет Кольша подобрал. Петров не успел понять, как очутился на земле у ног этого седого парня. Он судорожно глотал воздух, пытаясь подняться, но у него это не получалось, руки почему-то не слушались. Кольша направил пистолет точно ему между глаз и все семь пуль выпустил вокруг головы милиционера. Тот при каждом выстреле зажмуривал глаза и вновь открывал с ужасом и нескрываемым страхом.
– Патроны еще есть? – спросил Кольша.
Тот молча отрицательно потряс головой.
– Тогда держи, еще раз так сделаешь, убью. – Сказав это, Кольша бросил пистолет на землю и пошел к дому.
Следом двинулись все, оставив на земле скорчившегося участкового. Они не успели пройти и двадцати метров, как прозвучал выстрел. Кольша оглянулся и увидел, что Петров уже на ногах, в руке у него пистолет и он прицелился в него.
«Обманул, гад», – подумал Кольша. Все остановились и смотрели, как милиционер, слегка покачиваясь, водит стволом пистолета в их направлении.
– Стоять! – прохрипел Петров. – Стоять или всех положу, падлы!
Все и так остановились, и не знали, что дальше делать. Женщины шептали молитвы.
– Что тебе от нас надо? – спросил староста.
Петров опустил пистолет, откашлялся, поднял и надел на голову фуражку. Подошел ближе и, посмотрев налившимися кровью глазами на стоявших людей, сказал:
– Мне нужен этот седой, Николай, как его фамилия не помню, он свидетель по беглым, на допрос его должен доставить. Там, у ручья, где тунгусы были побиты, следователь его ждет. На этом все, ты идешь со мной. – Он показал пистолетом на Кольшу.
Варвара было кинулась к мужу, но Кольша взглядом остановил ее.
– Хорошо, я иду с тобой, – ответил Кольша. – Варвара, собери мне быстро в дорогу, – попросил он жену.
Та метнулась в дом и через несколько минут принесла заплечный мешок. Кольша взял его, приобнял Варвару и пошел к милиционеру.
Тот сел на коня и, пропустив по тропе Кольшу, поехал следом.
Когда они скрылись из вида, Афанасий Михеич проговорил:
– Совсем плохо дело. Не простит этот гад Кольше, не убьет, так напакостит.
Варвара заплакала, уткнувшись в плечо Евдокии. Степка подошел к старосте:
