Новая фрейлина стала одной из самых прелестных дам двора. Ей было пятнадцать лет, когда граф Филибер Граммон записал в своих мемуарах, что «прекрасная Дженнингс» напоминает ему «Аврору, богиню весны». Самой красивой молодой леди в Англии Фрэнсис назвал и французский посол Оноре Куртен. Он описал ее в письме так, что сын секретаря И по иностранным делам Франции Гуго де Лионна маркиз де р Берни прибыл на Альбион только посмотреть на нее. Берни потерял голову от неприступной кокетки Фрэнсис. Весь двор смеялся над бедным французом, и неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы отец не отозвал маркиза во Францию. Молодая фрейлина безжалостно подвергалась атакам противоположного пола, но ее моральные бастионы пали только перед братом короля. Правда, их связь была недолгой — Фрэнсис не выдержала соперничества с Арабеллой Черчилль и обручилась с капитаном королевской гвардии Джорджем Гамильтоном, братом записавшего мемуары Граммона Энтони Гамильтона. В 1676 году Джордж в чине майора-генерала французской армии погиб в бою. Фрэнсис провела три года во вдовстве, а затем вышла замуж за Ричарда Тальбота, ставшего при Якове II графом Тирконнелом и вице-королем Ирландии.
Барбара Дженнингс, выйдя замуж за эсквайра из Сент-Олбанса Эдварда Гриффита, избежала соблазнов двора. Она умерла в 1678 году, когда ей было всего двадцать шесть лет.
Саре Дженнингс ко времени появления старшей сестры при дворе было двенадцать. Придворная жизнь проходила на глазах взрослевшей девочки, ощущавшей себя маленькой принцессой. Она не была такой красавицей, как Фрэнсис, хотя и имела приятную внешность. Как отмечали современники, она обладала духом и темпераментом, которые редко встречаются в женщине и даже в мужчине. У Сары был чрезвычайно властолюбивый характер, твердая воля и незаурядный ум. Она обо всем имела собственное мнение и умела расположить к себе любого собеседника. При этом мужчины не должны были обманываться на свой счет, ибо Сара так общалась со всеми. Она знала, какое воздействие оказывает на других, и терпеть не могла диктата с чьей бы ни было стороны. Из-за этого она поссорилась с матерью, не желавшей, чтобы Сара повторила судьбу Фрэнсис, и настолько серьезно, что в шестнадцать лет заявила герцогине Йоркской, в окружении которой пребывала с десяти лет, что если ее мать не покинет Сент-Джеймсский дворец, это сделает она. Сара победила, и миссис Дженнингс покинула двор.
Конец у этой истории достойный. Перед смертью в 1693 году миссис Дженнингс тяжело болела. Сара день и ночь просиживала у постели матери в Сент-Олбансе, терпеливо ухаживая за ней. Миссис Дженнингс оставила младшей дочери все свое состояние.
Тем временем 24-летний Джон Черчилль принял командование английским батальоном на службе Людовика XIV и участвовал в кампании 1674 года на территории Германии, которую вел прославленный Тюренн. Вполне возможно, хотя точных свидетельств тому нет, что он принимал участие в сражении при Зинцхайме 16 июня 1674 года. Тогда, потеряв 2500 человек из 10 тысяч, имперский генерал Капрара бежал, а Тюренн, преследуя его, вторгся в Пфальц. Определенно известно, что молодой Черчилль принял участие в битве при Энцхайме около Страсбурга 4 октября того же года, когда 11 из его 22 офицеров сложили свои головы. В тот день Тюренн с 22–23 тысячами солдат атаковал 35—38-тысячную имперскую армию генерала Бурнонвилля, чтобы помешать ей соединиться с бранденбургскими силами. Ночью обе стороны отступили с поля боя. Французы потеряли 2000, имперцы — 3000 человек. Английская кавалерия понесла большие потери — все офицеры были или убиты, или ранены. Джон после этого получил лучшую для военного характеристику: «Никто в мире не смог бы сделать свое дело так хорошо, как господин Черчилль».
Осенью 1675 года он вернулся с полей сражений и приступил к своим обязанностям в окружении патрона — герцога Йоркского. Привезенные из Франции два сундука отличного серебра предоставили ему возможность вести жизнь человека, уже сделавшего карьеру: он танцевал на праздниках с прекрасными леди и был партнером короля на теннисной площадке. А однажды он встретил во дворце удивительную девушку.
Это могло случиться во время игры в мяч, но скорее всего он увидел ее в свите герцогини. Они танцевали, и Джон нашел ее очень приятной. Он был несказанно удивлен ее необычным для юной леди зрелым умом. В один прекрасный день молодой офицер понял, что глубоко и бесповоротно влюблен. Могло показаться странным, что трезвомыслящий, настроенный на карьеру любимец женщин способен на это чувство. Но любовь не поддается никаким схемам: она может сделать легкомысленным мудрого человека и обойти своим вниманием романтическую натуру.
Девушка заметно оживлялась под страстным взглядом молодого офицера, ей импонировала его элегантность. Он казался ей интеллигентным и добрым, чувствительным и целеустремленным, а беседа с ним походила на соревнование в остроумии. Между ними началась переписка. Саре было пятнадцать лет, Джону — двадцать пять.
Тем не менее гордая юная особа долго сопротивлялась, поскольку не желала ощущать себя «наследницей» Барбары Кливленд, которая была ее в два раза старше и в двадцать раз богаче. Письма Джона были полны любви, а письма Сары — иронии. Она желала убедиться в истинных намерениях своего поклонника и писала: «Если то, что вы пылаете страстью ко мне, правда, — найдите способ сделать себя счастливым, например, поезжайте за границу. В вашей власти лишь видеть меня, поскольку моя честь разрешает лишь это».
В любви Джон был весьма напорист, как и во всем, что он уже сделал и будет делать в жизни. «Ничто не заставит меня уехать за границу после встречи с вами. Вы стали для меня самым дорогим человеком на свете… Я буду вне себя от радости, если ваши милые ножки заведут вас вечером в комнату для рисования, где я смогу вас застать… Сегодняшний день показался мне мучительно долгим из-за того, что я не видел вас утром в свите герцогини. Прошу вас, сообщите мне немедленно, как вы себя чувствуете, и обязательно пейте теплое молоко — погода нынче сырая…» В этом его письме не только горячая любовь и пылкая страсть, но и почти супружеская забота о любимой. И еще: «Если прикажете мне умереть — я с радостью сделаю это».
При дворе скрывать чувства невозможно, и слухи об этой любви распространились по Уайтхоллу и скоро дошли до Парижа. Примечательно, что, когда в 1676 году герцог Монмут предложил назначить Черчилля капитан-лейтенантом английского полка во французской армии, посол Версаля в Лондоне Куртен передал это предложение военному министру Мишелю Лувуа, не преминув составить полный отчет о любовных похождениях Джона. Поначалу маркиз Лувуа отверг эту идею, заметив, что капитан Черчилль «даст больше удовлетворения богатой и увядающей даме, чем монарху, который не желает иметь в своей армии «паркетного» рыцаря». В итоге, правда, министр все же согласился, что Черчилль — это лучшая кандидатура. Но молодой человек не принял это предложение.
«Месье Черчилль больше предпочитает служить хорошенькой сестре леди Гамильтон (как раз в то время Фрэнсис Дженнингс вышла замуж за лорда Гамильтона), чем быть капитан-лейтенантом в полку Монмута», — прокомментировал этот отказ Куртен.
В семье Черчиллей, однако, полагали, что их сын, на которого они возлагали огромные надежды, относится к будущему браку недостаточно серьезно. Во-первых, девушка бедна. Во-вторых, она считалась «странным созданием», а ее мать полусумасшедшей. Родители Джона настаивали, чтобы он оставил чувства в покое и женился на Кэтрин Сэдли, единственной дочери сэра Чарльза Сэдли, одного из богатейших и влиятельнейших людей Англии. Кэтрин была излишне бледна и стройна, но умна — этим качеством объясняли тот факт, что она не упустила возможности в один прекрасный момент оказаться в постели герцога Йоркского. Черчилли рассуждали: раз сын делил фаворитку с королем Карлом, что ему препятствует жениться на Кэтрин? Джон отвечал на это: «Любовь, и только любовь», — но Сара не могла игнорировать мнение родителей своего возлюбленного.
