Так, в 1670-е и первую половину 1680-х годов был заложен фундамент будущей жизни Джона Черчилля. Он удачно и по большой любви женился, настояв на своем выборе. В сложной политической атмосфере, в трудные для его патрона Якова Йоркского годы, он проявил удивительную гибкость, но в то же время показал себя человеком чести. Он был сдержан, храбр и создавал впечатление, что на него всегда можно положиться.
IV. Провидение и размышления
Это одна из наиболее странных катастроф, когда-либо случавшихся в истории.
Гилберт Бернет
Ранним утром 13 июня 1685 года два всадника скакали по направлению к Уайтхоллу. Не жалея лошадей, они преодолели 200 миль и испытывали сильную жажду. Их главной целью было как можно скорее доставить важное письмо от мэра Лима Реджиса члену парламента сэру Уинстону Черчиллю, в котором говорилось о появлении двумя днями ранее у берегов Альбиона трех иностранных кораблей без флагов. Одним из них был фрегат «Гельдеренберг» без опознавательных знаков и с тридцатью пушками на борту. Главного пассажира на борту фрегата — Джеймса, герцога Монмута — сопровождали офицеры и 1500 солдат. Когда герцог и его люди высадились на берег, их встретило местное ополчение, но, не имея пороха и ружей, быстро разбежалось. А Монмут поднял зеленый штандарт, на котором золотыми буквами было написано: «Нет страха, кроме Бога».
Так начиналось поддержанное вигами восстание незаконного сына Карла II, имевшее целью посадить его на трон и тем самым обеспечить протестантское престолонаследие в Англии. Сэр Уинстон и его сын первыми узнали об этом и тут же сообщили о происшедшем королю. Якова эта новость не особенно удивила. Он предчувствовал смуту уже в последние дни жизни Карла II и в первые дни после его смерти, прекрасно понимая, какую роль может сыграть старший сын его брата и английские эмигранты на континенте. Еще в феврале 1685 года новый король приказал мэрам Бристоля, Чичестера, Эксетера, Дортмута проверять корабли и опрашивать всех пассажиров, прибывших из-за моря. Но эмигрантская оппозиция не подавала признаков жизни в феврале, марте и апреле. Ей понадобилось почти четыре месяца, чтобы снарядить экспедицию Монмута.
Самым удобным моментом для восстания был февраль или март. В королевстве росло возбуждение, ползли слухи об убийстве Карла II папистами. Появились люди, вооруженные мушкетами и дубинами, в кофейнях и на улице чаще стали говорить о правах на трон герцога Монмута, исповедовавшего протестантскую религию. Но ближе к весне Яков II почувствовал себя увереннее — прошли выборы в парламент, и его торийский состав не вызывал у него подозрений. Тем не менее без мятежа не обошлось…
На торговой площади Лима один из соратников Монмута громко зачитал прокламацию, в которой говорилось о том, что герцог пришел защитить протестантскую религию и законы Англии, права парламента и привилегии ее жителей от узурпации и тирании герцога Йоркского. Горожане слушали речь с энтузиазмом. Уже через неделю после высадки армия Монмута насчитывала 7000 пеших и 300 конных солдат.
Ситуация усугублялась тем, что за месяц до описываемых событий против нового короля взбунтовался глава влиятельнейшего из шотландских кланов граф Арчибальд Аргайл при поддержке части вигов и остатков офицеров кромвелевской армии. Возмущение охватило регион Англии, где были сильны позиции диссентеров и наблюдалась самая большая безработица.
Положение нового короля, однако, не было безнадежным. У оппозиционеров не было единого плана действий, они были выходцами из разных социальных слоев и преследовали различные цели. Католицизмом Якова Стюарта и его явным стремлением к абсолютной власти были недовольны шотландцы графа Аргайла и вигские сторонники Монмута. Но Аргайл, представитель Хайленда (горной Шотландии) и наиболее знатный из шотландцев, смотрел сверху вниз на лэрдов Лоуленда (равнинной Шотландии) — Хьюма Поверта и Флетчера Салтона. Все вместе шотландцы подозрительно относились к лозунгам и борьбе за веру английских политических диссидентов, таких как Генри Уилдмен, предлагавший поднять восстание в Лондоне. Аргайл понимал, что Монмут, чьи претензии на трон он пока отказывался признать, не будет помогать ему в Шотландии. Тем не менее в Утрехте и Роттердаме между всеми недовольными новым правлением состоялись переговоры, на которых обсуждался вопрос об одновременных восстаниях в Англии, Ирландии и Шотландии.
Аргайл высадился на Альбионе раньше Монмута, но тут же его начали одна за другой преследовать неудачи, а Уилдмен не сумел поднять восстание в Лондоне. Монмут ничего не знал об этом, но в любом случае его высадка в Лиме была, по сути, авантюрой.
В этот момент было важным, как поведет себя статхаудер Вильгельм Оранский, и вскоре выяснилось, что он не склонен поддерживать Монмута, хотя и оказал ему теплый прием в Голландии. Более того, некоторые историки считают, что Вильгельм с самого начала задумал в случае успеха восстаний Аргайла или Монмута самому высадиться в Англии и подавить их выступления. Зачем? Дело в том, что в случае победы Монмута он и его жена Мария теряли шансы на английский престол. Поражение же Монмута устраняло одно из препятствий между Вильгельмом и английским троном. Скорее всего Вильгельм ждал, что Яков обратится к нему за помощью, надеясь на рост своего влияния в политических кругах Британии. И когда это произошло — Яков попросил его прислать три шотландских полка, находившихся на службе в Соединенных провинциях, — Вильгельм с радостью сделал ему одолжение.
Хотя Монмут имел в распоряжении немалую армию, ему недоставало хорошо обученных офицеров. Джентри юго-запада пребывали в ожидании, собираясь стать на сторону того, за кем будет перевес. Другой проблемой Монмута была нехватка средств — чтобы закупить оружие, пришлось тратить личное состояние, но денег все равно не хватало, и дошло даже до продажи драгоценностей любовницы Генриетты Уитворт; впрочем, она надеялась компенсировать траты, когда станет королевой.
Наконец, делу мешал характер самого герцога. Профессиональный военный, участвовавший в боевых действиях во Фландрии, он унаследовал весь шарм своего деда и отца, но не обладал качествами, которые сделали бы его настоящим полководцем. Примечательно, что когда Вильгельм Оранский предложил ему отправиться в составе армии императора Леопольда I в поход против Османской империи, он предпочел полю брани будуар прелестницы Генриетты Уитворт.
Но поначалу дела Монмута шли неплохо. Он вступил в Таунтон, приветствуемый как герой и освободитель. Цветы устилали улицы, его знак — лук с зеленой ленточкой — был виден повсюду. Двадцать семь девочек в возрасте от восьми до десяти лет неделями вышивали знамена для его армии. 20 июня на рыночной площади Таунтона Монмут был провозглашен королем Англии. За голову герцога Йоркского была назначена значительная сумма денег, а парламент, под бой барабанов объявивший Монмута изменником, подлежал роспуску как мятежная ассамблея.
Правда, на коронации Монмут выглядел озабоченным, зная, что Яков II бросил все силы в район восстания. В этот же день у Эксминстера между небольшим отрядом восставших и солдатами Черчилля произошло столкновение, закончившееся вничью. Джон же написал Якову о победе, поскольку военный совет Монмута решил покинуть Таунтон. Если бы герцог вовремя достиг Бристоля, где у него было много сторонников, дело еще можно было бы спасти. После шести дней марша он был уже в нескольких милях от Бристоля с 9000 солдат, организованных в пять полков пехоты: красный (полк самого Монмута), белый, голубой, желтый и зеленый. В тот момент восстание выглядело грозным. «Восставшие скоро станут господами этой страны, — писал лорд Фитцхардинг своему другу, — где они остановятся, знает только Бог». Но эти страхи скоро рассеялись.
