На подступах к Бристолю Монмут понял, что проиграл. Днем раньше командующий законного короля лорд Февершэм вступил в Бристоль с конной гвардией. Ухудшилась и погода: сырой дождь, казалось, проникал в сердца разочарованных людей. Одно время у Монмута была идея обойти Бристоль и идти на Глостер. Его кавалерия даже навела мост через реку Эйвон у Кейншэма и перешла на северный берег. Но Глостер находился в четырех днях интенсивного марша, а королевская армия в Бристоле могла атаковать восставших с тыла. Поэтому Монмут дал приказ отступать к Бату.
Туда же поспешили отряды Черчилля. Джон соединился с Февершэмом в районе Бата, и они стали преследовать отступавших. Черчилль был недоволен тем, что лорд Февершэм, французский протестант, а не он, молодой и подающий надежды командир и преданный слуга короля, назначен командующим армией.
В нескольких милях от Бата Февершэм атаковал Монмута и… потерпел неудачу, потеряв 80 человек. Всех удивило, как смог победить авантюрист с необученной армией. И все же, несмотря на этот локальный успех, наиболее здравомыслящие солдаты Монмута понимали, что их дело безнадежно. Возможно, здесь сыграл роль памфлет, распространенный среди них агентами Февершэма и обещавший им прощение, если они сложат оружие. И 2000 человек покинули лагерь Монмута.
Скоро Монмут получил неутешительные новости из Шотландии: восстание графа Аргайла подавлено, сам он схвачен и казнен в Эдинбурге. Монмут, быстро загоравшийся и столь же быстро сникавший, казался растерянным, но не все его сторонники потеряли волю к борьбе. Среди них были люди, сражавшиеся в рядах «железнобоких», но трагедия заключалась в том, что Монмут не мог дать им в руки столько оружия и воодушевлять их так, как Кромвель. Остальные воины герцога — бедные ткачи и пахари — взывали к Богу, чтобы тот был благосклонным к ним, если они потерпят поражение.
В это время Черчилль шел быстрым маршем через Дорсетшир, чтобы предотвратить пополнение армии Монмута со стороны Ла-Манша. По большому счету, он не сомневался в победе, поскольку экипированной и обученной трехтысячной королевской армии, подкрепленной артиллерией, противостояли, по сути, ополченцы.
Монмут, находившийся у Бриджуотера, не имел четкого представления, где находятся королевские войска, пока батрак одной из ферм Ричард Годфри не принес свежие новости. Его хозяин, выходя утром из церкви, увидел королевскую армию на марше, прикинул ее численность и сразу послал Годфри к Монмуту. Батрак сообщил, что у противника 500 всадников и пять полков пехоты, а путь на Бриджуотер контролируется артиллерией. Раньше Монмут опять намеревался двинуться на Глостер, где было меньше королевских сил, но после сообщения Годфри изменил свой план, решив ночью напасть на королевский лагерь.
В воскресенье 5 июля в 11 часов ночи армия Монмута последовала за Годфри к Седжмуру. Вокруг стояла тишина, черная мгла опустилась на землю. Годфри заплутал в тумане и не сразу нашел дорогу. Ошибка проводника стоила драгоценного времени, а услышанный противником нечаянный выстрел лишил атаку внезапности.
Накануне ночи Февершэм послал несколько всадников проверить путь из Бриджуотера на север. Патруль доложил, что все тихо. В час ночи 6 июля Февершэм улегся спать, но один из его офицеров, капитан шотландской гвардии Макинтош, опасался, что Монмут атакует их, и поэтому на всякий случай выставил своих людей перед лагерем. Его полк на правом фланге и принял первый удар конницы Монмута.
Прежде чем Февершэм проснулся, Черчилль взял контроль над ситуацией в свои руки. Кавалерия Монмута попыталась ударить в тыл, но Джон приказал шотландцам открыть огонь по всадникам, которые в панике ретировались. Сюрприз, который должен был привести к поражению противника, не удался. Тем не менее Монмут успел подтянуть свои пушки.
Утром бой возобновился. Монмут сражался в первых рядах своей армии, пока не стало ясно, что его дело проиграно. Он вскочил на первого попавшегося коня и поскакал через равнину. К вечеру, несмотря на то что восставшие оказались без командира, бой разгорелся с новой силой, но это была последняя попытка обреченных. Вскоре все было кончено.
Королевская армия потеряла две сотни убитыми, восставшие — в десять раз больше. Вершить суд над сторонниками Монмута назначен судья Джеффрис, которого король позже сделал лорд-канцлером Англии. Приговор был жестоким: 150 человек казнено, а 800 стали рабами на плантациях. В целом общественное мнение испуганного Лондона было на стороне судьи, чье имя вошло в историю как символ жестокости. Но нашлись и такие, кто называл Джеффриса маньяком…
Черчилль же полагал, что главной причиной кровавых процессов был вовсе не Джеффрис. Когда к нему обратилась молодая девушка Дороти Хьюлинг с просьбой облегчить судьбу своих двух братьев, приговоренных к смерти, он пообещал ей устроить встречу с королем, но предупредил, указывая на гранитную каминную полку: «Мисс Хьюлинг, не обольщайтесь — этот камень так же способен на сострадание, как и сердце короля».
Так бесславно провалилась попытка протестантского герцога отобрать трон у своего дяди. Один из проповедников заметил, что повстанцы «находились рядом с победой как лучники, которые целились, но промахнулись». Другой очевидец полагал, что только густой туман спас армию короля. То был молодой диссентер из Лондона, сражавшийся в войсках Монмута, но чудом избежавший гибели и наказания. Раздели он участь большинства восставших, мы бы не листали страницы «Робинзона Крузо». Его звали Даниэль Дефо.
Герцог Монмут был схвачен и 15 июля обезглавлен у ворот Тауэра. Его казнь была политической ошибкой Якова. После нее оппозиция стала искать другие пути сопротивления политике двора. Пока был жив Монмут, виги не могли переориентироваться на статхаудера Вильгельма Оранского. Есть версия, что на казни настоял министр короля Роберт Спенсер, граф Сандерленд: мол, его люди перехватили письмо Монмута, в котором тот сообщал Якову о предательском поведении графа. Как бы то ни было, через три года, в 1688 году, Сандерленд предал Якова.
Джон Черчилль был глубоко убежден, что из прошедших событий надо извлечь военные и политические уроки. Ведь Монмут всего за три недели собрал в двух графствах большую армию, его солдаты, даже плохо обученные, успешно воевали, за ними шли люди. Получалось, что число противников Якова огромно. Их, возможно, было сотни тысяч. Проблема состояла в том, как бороться с ними, поскольку было очевидно, что на отряды, набранные на местах, полностью положиться нельзя.
Для Якова II, не желавшего поступаться своими религиозными убеждениями, выход был один — создать регулярную армию, подчинявшуюся только ему. Но только в эту армию, по его мнению, нельзя было включать три шотландских полка, которые Вильгельм Оранский направил ему на помощь. Намеренно или нет, но они прибыли на берега Темзы уже после окончания кампании. Король бросил взгляд на солдат и решил, что они, а особенно их офицеры, «бездеятельные». Наказав двух солдат, выпивавших за упокой души Монмута, Яков отослал эти полки обратно в Нидерланды.
В начале ноября 1685 года сэр Уинстон участвовал в палате общин в дебатах о создании армии. Установка была следующая: Англия нуждалась в армии от 14 до 15 тысяч человек. Спорили о сумме, необходимой для ее содержания — одни называли цифру 1 миллион 200 тысяч фунтов, другие считали, что можно ограничиться 200 тысячами. В конце концов сошлись на 700 тысячах фунтов. Король был в ярости — этого ему было явно недостаточно.
